Игорь Алимов - 02 Дракон 3. Иногда они возвращаются
— …Я уже не знаю, в какую кучку ту или иную странность складывать, — закурил Котя новую сигарету, благодарно кивнув официанту, принесшему пепельницу и еще пива. — Как это может быть, чтобы я уже пересек границу неделю назад, когда я — вот он, только сегодня приехал?
— Это, брат, вообще фигня какая-то! — Громов подгреб к себе очередную кружку. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
— Но я своими глазами видел паспорт, где красовалась моя неповторимая физиономия! И там стояла виза, выданная в Петербурге, понимаешь?.. Что, по-твоему, китайские пограничники просто так меня свинтить пытались, из любви к подобному виду спорта?
— Не, такого тут не бывает, — мотнул головой Дюша. — они заботятся о том, чтобы люди к ним приезжали. Чтобы, типа, радовались и приезжали снова и снова. Никого зазря не винтят. ерунда. Путаница.
— Вот и я про то же! — Котя стряхнул пепел. — Китайцы были изумлены не меньше моего. И если бы не разные номера паспортов и не твое гарантийное письмо, я даже и не знаю, чем бы все закончилось. А так — отпустили, даже извинились: недоразумение. Может, в Петербурге живут два разных Чижикова, похожих как две капли воды. Идите с миром, не задерживаем. А еще, прикинь, фотография в паспорте второго Чижикова была другая, как если бы я фотографировался совсем недавно, но рожа-то на ней была определенно моя! И когда я успел?..
— Простите, — сказали вдруг совсем рядом по-русски. — Позвольте прикурить.
— Да пожалуйста!
Чижиков взял зажигалку, поднес склонившемуся к столу человеку. И в неверном свете огонька увидел, что на него смотрит Алексей Борн. И чуть заметно, краем рта, улыбается.
Эпизод 6
Поднебесная в огне
— Смотритель Лю, смотритель Лю! — запыхавшийся Лян Большой выбежал навстречу Лю Бану. Тот натянул поводья, останавливая лошадь. — Докладываю. Предательство! Начальник уезда внезапно изменил намерения и сызнова принял сторону Цинь! он приказал закрыть ворота, выставил на стены лучников, а наших братьев Сяо Хэ и Цай Шэня, что были в городе, умыслил предать казни!..
Поднебесная полыхала в огне мятежей.
Стихийные очаги бунтов возникали то здесь, то там — и не было больше первого циньского владыки, стальною рукою удерживавшего свои владения в порядке и искоренявшего малейшую мысль о неподчинении и уж тем паче смуте. Младший сын усопшего объединителя Поднебесной, интригами и предательством возведенный на трон, принял титул Эрши-хуан, то есть Второй император, но это отнюдь не помогло ему стать достойным отца. Имперские войска, многочисленные и хорошо вооруженные, жестоко подавляли вспыхивавшие мятежи, но на смену утопленных в крови восставших тут же вставали новые — нестроение распространилось на все земли громадного государства.
Первым возвысился простой солдат по имени Чэнь Шэн — этот безвестный и безродный человек кинул клич, и, как позднее написал поэт, «на его призыв Поднебесная откликнулась, словно эхо». Чэнь восстал в тех землях, которые некогда принадлежали древнему царству Чу, что пало от руки Цинь Ши-хуана и, как и другие шесть, было присоединено будущим императором к своим владениям. Чэнь стремился возродить свободу царства Чу, и бывший уездный смотритель Лю Бан, чье служение происходило как раз здесь, счел правильным и возможным присоединиться с немногочисленными верными сторонниками к Чэнь Шэну. И вот Лю Бан со своими людьми, хорошо зная, что взбунтовавшиеся жители без разбору убивают циньских чиновников, двинулся на уездный город. Бывший смотритель полагал закончить дело миром, дабы избегнуть кровавой стычки. он хотел занять город и подарить уезду надежду освободиться от власти Цинь окончательно. он даже получил поддержку от важных лиц в уездном аппарате управления: распорядителя чиновников Сяо Хэ и тюремного смотрителя Цай Шэня, людей далеко не последних, выше которых стоял лишь сам начальник уезда. Сяо Хэ и Цай Шэнь уговорили начальника открыть перед восставшими ворота, но в последний момент, видимо, что-то пошло не так.
— Сколь печально слышать это, брат Лян! — Лю Бан спешился. Посмотрел на возвышавшуюся вдалеке городскую стену. — Как досадна эта задержка, особенно сейчас, когда народ всем сердцем взывает к освобождению.
— Нужно отомстить за предательство! — взмахнул мечом Лян Большой. Теперь это был уже не прежний лихой молодец-разбойник, щеголявший по лесу в грубой безрукавке на голое тело, — ныне Лян стал сотником в отряде Лю Бана, что насчитывал уже больше ста человек. — Нужно покарать предателей смертью! Подожжем ворота, ворвемся в город и уничтожим продажных прислужников тирана!
— Не спеши, брат Лян… — Лю Бан задумчиво пощипывал бороду. — Тебе ли не знать, что и в городе, и на стене стоят такие же простые люди из народа. Их обманули, их принудили, и достойно ли будет молодцам, что превыше всего на свете почитают справедливость, пойти на них с обнаженными мечами? Погибнут люди — и мы и они, а к тому ли стремились наши сердца, в том ли состояло наше упование?
— Что же нам тогда делать? — Лян Большой убрал меч в ножны. — Начальник уезда тверд в своей измене и не распахнет перед нами ворота.
— Нам нужно обдумать создавшееся положение, — отвечал бывший смотритель. — Мы не должны уподобляться верным Цинь воинам, что ныне бездумно проливают кровь, слепо подчиняясь вероломным приказам. Дни Цинь сочтены, и тиран рано или поздно падет, хотя, может статься, беспорядки еще несколько лет будут потрясать Поднебесную. И что мы потом скажем седым старикам, что впустую дожидались возвращения своих сыновей домой? Нет, брат Лян, мы пойдем иным путем.
— Смотритель Лю! К Лю Бану бегом приблизился гонец от передового дозора.
— хорошая весть: распорядитель Сяо и смотритель Цай сумели бежать! Тайно перебрались они через стену и счастливо избежали пущенных вослед стрел!
— Весть действительно прекрасная! Где они сейчас? — живо обернулся к гонцу Лю Бан.
— Следуют сюда.
— хорошо, очень хорошо, — закивал Лю Бан и обратил взор на Ляна Большого: — Брат, сыщи мне кусок шелка и принадлежности для письма.
— Но к чему, смотритель Лю? — изумленно вытаращил глаза новоиспеченный сотник. — Пристало ли сейчас предаваться изящному слову?
— Верь мне, брат, — мягко улыбнулся Лю Бан. — Это самое необходимое, что нынче надлежит сделать. Пожав недоуменно плечами, Лян убежал на поиски просимого, а Лю Бан, зорко оглядевшись, нет ли кого лишнего поблизости, сунул руку за пазуху, нашарил фигурку Дракона, сжал ее и зажмурился. Взору его предстал начальник уезда — он нервными шагами мерил присутственный зал, и тяжкая дума отягощала его чело. Начальник нервно отмахивался от секретаря, мелкими шажками семенившего за ним и неотступно в чем-то увещевавшего. Даже за меч схватился начальник, но секретарь пал на колени и продолжал говорить — умоляющие, жарко. Начальник уезда выпучил глаза и, брызгая слюною, разорался в гневе и неистовстве.
