Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови
Крупное селение возникло на берегу в самый нужный момент. От скуки викинги были готовы сражаться хоть с рыбами, а Вемунд извел всех разговорами о том, что от солонины у него сводит живот и пора бы попробовать свежего мяса. Но берег был пустынен, точно торба нищего, а мелкие рыбацкие деревушки драккар проходил не останавливаясь. Лодки рыболовов шарахались от него, точно мальки от хищной рыбы, и корабль с драконьей головой плыл дальше, тщась опередить слухи о собственном приближении.
И это, судя по всему, удалось.
В этой деревне, похоже, никто не ожидал прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами поднимались струйки дыма, из-за ограды доносился собачий лай, перемежаемый многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье.
Завидев двигающийся прямо к ним корабль, они истошно завизжали и, сверкая голыми пятками, понеслись вверх по косогору к селению. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев, отправилось в плавание.
— Кто там жаловался, что у него рубаха грязная? — спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило целый пук белой ткани. — Берите! Тут все чистое!
Ответом конунгу был дружный хохот.
Мирное течение жизни в селении явно нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно предчувствуя чью-то смерть, но их вой заглушили испуганные вопли.
— Стадо большое, — сладострастно облизываясь, сказал Вемунд Бород. — Все угнать не успеют!
И, спрыгнув на берег, он взмахнул секирой, носящей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы. Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием.
За Вемундом последовали остальные. Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала весьма неприятная неожиданность.
Ивар второй раз за время знакомства с Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное. Словно ледяная глыба внезапно треснула, и сквозь нее пророс цветок.
Из-за частокола, выстраиваясь ровными рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной длины.
Впереди воинов вышагивал забавный коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью исполнять роль ведра.
— Что это? — недоуменно спросил Нерейд.
— Враги, — спокойно ответил Хаук, уже оправившийся от удивления. — Похоже, они нас ждали. Сегодня нам предстоит добрая битва!
Одинаковые воины, которых было довольно много — почти пять десятков, тем временем выстроили стену щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники.
Коротышка забрался на поросший травой бугор и открыл рот.
— Слушайте, отморозки! Грабежами и зверствами вы вызвали гнев у меня, правителя этих земель Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца, и наполнилось оно кровью…
Дальнейшую речь, полную самовосхвалений, слушать никто не стал.
— Могучего? — удивился Нерейд. — Да он такой же могучий, как я — невинная девушка!
— Как он нас назвал? — поинтересовался Хаук. — Отморозками? Что это значит?
— Должно быть, — с умным видом ответил Арнвид, — он именует нас теми, кто пришел от мороза. То есть с той стороны, которая насылает холода. Людьми с севера, нордманнами!
— Ага. — Конунг кивнул и принялся слушать дальше. Коротышка, наделивший сам себя прозвищем Могучий, перешел к более приземленным делам:
— … и ждал я вас тут со своей верной дружиной пять дней, — выкрикивал он, отчаянно пыхтя и размахивая руками. — Зная, что не пройдете вы мимо беззащитного селения! Соблазнитесь грабежом!
— Так они тут уже всех девок перепортили, — покачал головой Нерейд.
— И свиней самых жирных слопали, — печально вздохнул Вемунд.
— Тихо, — цыкнул на них конунг. — Дайте дослушать!
— … и сегодня мы уничтожим вас, растопчем и порубим! Во славу великой Матери Богов! — Коротышка пухлой ручонкой утер пот со лба. — Впрочем, вы можете сдаться! Сильные рабы стоят недешево…
— Руби! — рявкнул Хаук. — Одину слава!
— Одину слава! — с дружным ревом викинги бросились вперед.
Глаза коротышки выпучились, а челюсть недоуменно отвисла. Как же так? Коиннеах Могучий привык, что его речи всегда дослушивают до конца. В этот раз все вышло не так. Неотесанные северяне — что с них возьмешь?
Он поспешно бросился за спины своих воинов, рявкнув:
— Вперед, идиоты!
Два строя столкнулись со страшным грохотом. С дерева, испуганно вопя, сорвались три вороны. Лучники бриттов выстрелить так и не успели.
На стороне воинов правителя были длинные копья и численное превосходство, на стороне викингов — сила и напор.
Торир Топор в Глазу один за другим метнул свои топоры, двое копейщиков рухнули, и в стене щитов образовалась прореха. Она, не успела затянуться, как в разрыв, разя мечом опешивших врагов, ворвался Хаук. На другом фланге неосторожный воин ткнул копьем в лицо Кари Ленивого. Ощутив боль в ране, огромный викинг на мгновение замер, а затем от крика его содрогнулся берег.
Глаза Кари стали багровыми, отброшенный в сторону щит сбил с ног копьеносца, собравшегося вонзить меч в бок Нерейду. Ленивый врубился в строй врага, точно кабан в камыши. Копья ломались об него, мечи отскакивали. С треском и грохотом он шагал вперед, ломая ребра, сворачивая головы, круша челюсти. От ударов его не было ни защиты, ни спасения.
Ошеломленные чудовищным напором, воины с синими щитами начали отступать. Они еще держали строй, но вид человека, перед которым бессильно оружие, сломил их дух.
Они пятились шаг за шагом, а за их спинами бесновался и орал коротышка, размахивая смешным мечом. Лицо его побагровело, глаза выпучились. Все это сделало Коиннеаха Могучего похожим на огромного рака.
Ивар сражался спокойно и расчетливо, прикрывая бок конунгу. Он не лез вперед, зная, что для этого есть другие, более умелые и опытные воины. Желание удрать и спрятаться, которое у него возникало ранее при виде обнаженного оружия и льющейся крови, на этот раз вело себя тише воды, ниже травы. Правда, в глубине души ворочался страх получить рану или быть убитым, но вырваться ему наружу Ивар не позволял. Да и не до того было.
Он двигался вперед, нанося удары и отбивая их, принимая копья на щит и пытаясь отрубить копейные наконечники. Вряд ли Ивар кого-либо сразил в этот раз, но к славе великого воина, убивающего врагов десятками, он и не стремился.
Битва затягивалась. Воины Коиннеаха упорно не желали бежать. Они гибли один за другим, но все же их было много, почти в два раза больше, чем викингов, и чтобы истребить или вывести из боя их всех, требовалось время. Ивар ощущал, как меч становится все тяжелее, как щит оттягивает левую руку все увеличивающимся грузом, и даже кольчуга, привычная, как собственная кожа, начинала тяготить плечи. По спине тек пот, а волосы под шлемом были мокры насквозь.
