Марфа Метель - Мастер (СИ)
— Это спальня Манон, а направо спальня барона, — возразил Маркус.
— Сейчас, спальня барона стала спальней Манон, а спальня Манон — моей, — уточнил Илиан, взбивая подушку и подвигаясь вплотную к Манон.
— А гостевая? — не сдавался Маркус.
— Стала музеем барона, там его вещи, книги, оружие… она в той комнате медитирует, в ней нет кровати. И даже не предлагай разделить с тобой кровать в спальне Манон, бывшей барона… Я женщин предпочитаю, — Илиан поцеловал Манон в плечо, обнял за талию, уткнувшись носом в шею. Вдохнул любимый запах…
— Тогда и я здесь останусь, — Маркус отобрал у Илиана подушку и устроился вплотную к Дарку, пёс заворчал, но мужчина почесал ему за ухом, и тот благосклонно замолчал. Маркус сбросил руку Илиана с талии Манон и положил свою, обняв и пса заодно. Илиан скинул в ответ руку Маркуса.
Дарк недовольно оскалился.
Мужчины аккуратно обняли её за талию, один выше, другой ниже.
— Ты в курсе, что мы покойники? — спросил Маркус.
— А-ха-а, — ответил Илиан зевая. Не удержался и поцеловал Манон в шею. — Но это будет завтра.
Через полчаса, когда мужчины уснули, псу стало жарко, и он ушёл досыпать на пол.
Манон Авье (БОНУС)
Голоса шептали… скажи, скажи, кто из нас, Манон, скажи… скажи… кого ты любишь… голоса уносили…
И было так много рук, они везде, поглаживают, сминают, царапают её кожу сквозь тонкую ткань сорочки. Она хочет открыть глаза, но мужская ладонь накрывает их, и шёпот:
— Не открывай, расслабься, отпусти контроль, — ладонь сменяет повязка.
Её руки заводят за голову, шёлк касается запястий. Через секунды она понимает, что её руки привязаны к кованой спинке кровати. Дёрнулась, поздно… потеряла контроль. Потеряла свободу.
— Развяжи немедленно… и гарантирую — останешься жив, — прошипела Манон.
В ответ тишина. Только шуршание снимаемой одежды. Она напряглась, вслушиваясь… раздевались двое. Перина прогнулась с двух сторон одновременно. Два голых тела прильнули к ней, и знакомые голоса зашептали:
— Скажи, скажи, кто из нас, Манон, скажи… выбери… одного из нас… Манон.
— Убью обоих, — пообещала Манон, попытавшись пнуть. Но её ноги тут же оплели с двух сторон мужские ноги. — Парни, хуже будет, — пообещала Манон, поняв, кто эти двое смертников.
А чьи-то руки уже расшнуровывали завязки на сорочке.
— Маркус, Илиан, если прекратите баловаться прямо сейчас, я вас просто немного попинаю и прощу, — обрисовала ближайшее будущее Манон.
Руки замерли, Манон чувствовала их молчаливый диалог…
Решили не возиться с завязками, просто разорвали ткань от ворота до подола. По коже побежали мурашки, когда четыре руки с осторожностью проникли под испорченную сорочку, отводя в сторону тонкий батист, только руки её остались в рукавах.
— Это была любимая, — констатировала Манон. — Маркус, ты же разумный человек… в отличие от Илиана, — справа послышалось возмущённое сопение. Слева довольных хмык. Местоположение определено. Повернула голову влево к более разумному:
— Марку-ус, мы же с тобой… — горячие губы мужчины не дали договорить, перекрыв речевой поток излюбленным мужским способом… вспомнилось далёкое лето, ночное озеро, они, плескающиеся в тёмной, теплой воде, рябь лунной дорожки… Неожиданный поцелуй, горячий и короткий, из-за которого потеряла сон на несколько ночей. Короткие прикосновения в моменты спарринга, взгляды, а потом как отрубило. Он не стал с ней груб или холоден, просто перестал касаться ТАК нежно и смотреть ТАК по-особенному…
Горячие губы из прошлого, осторожные разведчики, забравшиеся на новую, возможно, вражескую территорию, исследуют, изучают. Лёгкое касание кончиком языка, стиснутых губ Манон.
Пальцы Маркуса касаются её лица, она чувствует, как они подрагивают.
Другие руки не менее нежно гладят её живот и плотно сжатые ноги, губы целуют шрамы.
Мозг Манон пытается лихорадочно соображать, что вообще такое сейчас творится. Не почувствовала в своей комнате двух посторонних, не отреагировала на прикосновения, позволила завязать себе глаза и связать руки… это не реально… это сон?
— Вы мне снитесь? — спросила с надеждой.
— Да-а, — слаженное согласие на два голоса.
— А-а-а, ну тогда продолжайте, — опрометчиво разрешила Манон, — такое мне ещё не снилось.
На мгновение мужчины замерли, словно не веря. Они наконец дорвались до такого нужного обоим, желанного тела… Манон ждала… но ничего особенного не происходило, чувствовала только, что началась какая-то возня.
Она запрокинула голову и сквозь узкую щёлочку видела, как эти двое сцепились над ней, отталкивая друг друга… зрелище то ещё, два голых мужика с угрожающе торчащими принадлежностями борются над связанной, полуголой — панталончики еще были на ней — Манон. Она представила, как это выглядит со стороны… и захохотала.
Илиан и Маркус оцепенели, медленно повернулись к хохочущей Манон. Смерили её оценивающими взглядами, посмотрели друг на друга, понимающе усмехнулись. Убрали руки с плеч. И слаженным движением скользнули по Манон голыми телами, она сейчас же перестала смеяться, почувствовав, как к её бёдрам прижались с двух сторон два возбуждённых до крайности мужика.
— Значит, тебе смешно-о? — проговорили ей с двух сторон и прикусили мочки ушей.
— Парни, ну правда, выглядело забавно, — оправдывалась Манон, едва сдерживая хохот.
— Значит, забавно-о? — две руки легли на обнаженные груди. Нежные соски начали твердеть под шершавыми ладонями. Мурашки под кожей засеменили туда-сюда, не в состоянии определиться, куда бежать.
— Да ладно, это же всего лишь сон, — улыбнулась Манон, расслабляясь и благосклонно сказала: — Дозволяю, расширяйте мой сексуальный кругозор.
С двух сторон хохотнули, уткнувшись носами справа в шею, слева в ухо.
— Манон, чудовище, ты нам весь настрой сбила, — проговорил Илиан справа.
— Неправда, — она потерлась о них бёдрами, проверяя, — очень даже убедительный у вас настрой. Не отлынивайте. Приступайте, пока не проснулась.
Илиан тихо ржал в шею Манон.
— Маркус, я не могу. Давай ей рот ещё завяжем? — внёс конструктивное предложение младший Аландер.
Манон успела только открыть рот для возражения, как слева хмыкнули «дилетант», и губы Маркуса накрыли её губы. Не тем нежным первым, робким поцелуем, а будто он имел право на этот поцелуй, отсроченный во времени, словно вызревал, как хорошее вино, и вот пришло время испить его, смакуя, перекатывая на языке, ловя каждую драгоценную каплю. Поцелуй, начавшийся на озере много лет назад, наконец, обрёл свою законченность.
