Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркиз
К нам подошли Водемон и Гаррос, слушали, похохатывали, а когда граф закончил, Гаррос сказал ревниво:
– Маркиз, маркиз! Не слушайте сэра Эйсейбио! Он ничего не смыслит в женщинах. Дамам из общества он предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи…
– И, что самое удивительное, – вставил Водемон язвительно, – всегда имеет успех.
Гаррос скривился.
– Это и удивляет. Хотя я зарекся удивляться. Правда, поэты воспевают достойное удивления, а не доверия…
– А я всегда удивляю сам себя, – заявил Водемон. Он оглянулся на приближающуюся леди Элизабет с ее свитой, договорил с поклоном: – Это единственное, ради чего стоит жить. Если не считать, конечно, внимания леди Элизабет.
Леди Элизабет победно улыбалась, встреченная очередным комплиментом. Ее прекрасные глаза, что вроде бы должны просто таращиться в прекрасную даль, давая всем возможность любоваться и восхищаться ими, тем не менее быстро и цепко оглядели меня с головы до ног.
Я поцеловал ей руку, не попытавшись задержать пальцы чуть дольше положенного или сделать вид, что собираюсь пойти с поцелуями по руке вверх и дальше, дальше, отступил на шаг со скромным видом провинциала. Скромным, но не стеснительным, стеснение – признак тонкой организации.
– У вас нездешнее сложение, маркиз, – заметила она дразнящим тоном. – Вы в самом деле какой-то медведистый!
Лорд Шуй подобострастно хохотнул.
– Вы мне льстите, – ответил я.
Она вскинула брови.
– Вы это приняли как комплимент?
Лорд Шуй снова хохотнул, а Гаррос растянул губы в ядовитой усмешке.
– Конечно, – ответил я. – Медведь не зря на гербе вашего дома. Разве павлины были бы лучше?
Она покосилась на разряженных лордов, на Гарроса и Эйсейбио, перевела взгляд на себя. Теперь ее глаза стали сердитыми.
– Боюсь, маркиз, медведей уже не осталось в наших краях. Это все в прошлом.
Я покачал головой.
– Но я здесь.
Она сказала саркастически:
– Вы – прошлое!
– Я хорошее прошлое, – ответил я грустно.
Она победно усмехнулась и прошла мимо, окинув меня взглядом свысока. И хотя я почтительно склонился в поклоне, но почудилось, что ей для такого взгляда пришлось привстать на цыпочки.
Граф Цурский, которого я заметил как приехавшего на самых красивых конях, и здесь не очень-то по бабам: на заднем дворе упражняется с учителем фехтования. Звон шпаг, выкрики, тяжелое дыхание, частый стук подошв по земле, красивые взмахи и прыжки, изящные позы, обязательные героические реплики… нет, время героев ушло, от реплик теперь требуется лишь остроумие, эффектное и яркое, как позолота на свиной коже. Хорошо еще, если в них есть подтекст, двойной смысл, это свидетельствует о мощном уме того, кто их произносит… Или хотя бы о хорошей памяти.
Я понаблюдал за обоими, налицо явный прогресс в воинском искусстве, если сравнивать с рыцарскими поединками. Здесь больше на скорости, чем на силе удара. Мое преимущество уменьшается, хотя, конечно, у меня рефлексы все еще развитее, двигаюсь быстрее хотя бы за счет того, что человечество за века стало не только выше и тяжелее, но и быстрее, смышленее, время реакции сократилось в разы.
Фехтование только зарождается, а я могу сказать, как и куда разовьется, как умрет и когда обретет вторую жизнь уже как спорт. А там голая продуктивность, никаких эффектных поз, прыжков, выкриков, подпрыгиваний… Только вытянутая в сторону противника шпага и концентрация воли на том, чтобы успеть ударить быстрее, чем противник.
Надеюсь, пробормотал я про себя мрачно, у меня будет какое-то преимущество. Я быстрее за счет рефлексов, потому рассчитываю не на удачу, а на успех. И вообще пора сматываться. Хотя на Севере еще зима, и все замерло под снегом, но и здесь мне, похоже, делать нечего… На сердце одно тягостное разочарование, не таким я представлял грозный и таинственный Юг.
Граф увидел, что за ним наблюдают, я перехватил гримасу неудовольствия. Через минуту он остановился, вытирая мокрый лоб и тяжело дыша.
Я осторожно приблизился с вежливейшим поклоном.
– Дорогой лорд, я просто в восторге, насколько истинно по-мужски вы проводите время! Что женщины? Куда они без нас денутся?.. А вот в искусстве владения шпагой можно и опоздать…
Он посмотрел на меня уже без неприязненности.
– Вообще-то редко когда услышишь такие разумные слова, маркиз. Все сразу начинают… А я давно усвоил, что мужчины, которые относятся к женщинам с наибольшим почтением, редко пользуются у них наибольшим успехом.
Я восхитился:
– Как точно сказано! И как образно!
Он продолжал довольно:
– Успех у женщин имеет лишь тот, кто может без них обойтись.
– Великолепно, – прошептал я с благоговением, – вот истинно золотые слова! Вы могли бы вполне стать самым знаменитым острословом в их обществе, но вы предпочитаете блистать своим отсутствием!
– Блистать своим отсутствием, – повторил он задумчиво. – Да, это надо запомнить. Сильно.
– О вас говорят женщины, – продолжал я, – говорят гораздо чаще, чем о тех, кто постоянно вьется в их обществе. Вот что значит быть настоящим мужчиной! А настоящего можно узнать в первую очередь по его отношению к лошадям. Ибо первым делом, первым делом – кони, ну а женщины, а женщины – потом!.. Граф, я видел, на каких чудесных скакунах вы прибыли! Просто дивное зрелище!
Он самодовольно рассмеялся:
– Ах, маркиз, вы мне льстите! Кстати, здесь уже пролетел слушок, что вы оставили общество благосклонных к вам дам ради того, чтобы посмотреть на моих коней. Это правда?
– Правда, – ответил я искренне. – Быстро же здесь слухи расходятся! А так все верно: что женщины? Они все одинаковы. А вот кони…
Он засмеялся громче.
– Вы правы. Я подарю вам одного.
– Лорд, – воскликнул я воспламененно. – Я как раз собрался просить вас продать…
Он отмахнулся.
– Пустяки. Вы такое удовольствие доставили мне, а двор об этом будет говорить еще долго, так что это я вам обязан. Не отказывайтесь, маркиз!
– Я растроган, – сказал я и ощутил, что в самом деле растроган. – Я ваш должник, лорд.
Он отмахнулся.
– Если хотите, пойдемте прямо сейчас выберем. У меня всегда с собой лучшие в королевстве кони. В самом деле, кто-то бахвалится женщинами, кто-то бриллиантами, но разве все это можно сравнить с конями?
Я поклонился.
– Лорд, да я…
Во дворе раздался многоголосый крик. Все указывали в небо, а там в нашу сторону плывет, снижаясь, огромная платформа. С боков свисают длинные красные полотнища, донеслись серебристые звуки фанфар. Платформа быстро вырастала в размерах, мне чудилось, что с такой массой инерция пронесет мимо, однако воздушный корабль сбросил скорость, когда до странной башни со ступеньками осталось расстояние в два его корпуса.
