Сергей Мельник - Возвращение
Словно кролик на удава мальчик неверными мелкими шажочками стал продвигаться вперед, в конце концов, замерев в шаге от этого страшного мужчины.
— Садись. — Кивнул ему капитан, срывая у себя за спиной занавеску и начиная рвать ее на лоскуты с треском на глазах испуганного мальчика. — Тебя как звать то юный Постпарел?
— Этьен. — Мальчик продолжал шмыгать носом.
— На Этьен. — Мужчина протянул пареньку лоскуты изорванной занавески. — Мотай мне руку, а я пока немного поговорю с тобой.
Мальчик изумленно смотрел на окровавленное предплечье убийцы и лоскуты ткани в своей руке.
— Значит, слушай меня Постпарел, слушай внимательно. — Большие темные, тяжелые и колючие глаза убийцы пригвоздили ребенка к месту, не давая ни малейшего шанса ослушаться. — Жизнь…Ну что ты там замер? Мотай, давай говорю и, сопли подбери, терпеть этого не могу.
Жизнь мальчик, каждого уважаемого мужа, должна складываться из достоинств и недостатков. Почему? Потому что достоинства это идеал, к которому мы все должны стремиться, а недостатки это тот враг, с которым мы должны бороться каждый день, превозмогая тяготы лишений, свои собственные внутренние «не хочу» и «не буду». Без цели не будет пути, а без врага не будет победы.
Ты и я мы суть единого, мы соль земли, мы рождены для чести и верности своим словам и действиям. Ты мой дорогой Этьен, должен понять одну вещь. Твой отец предал клятвы, которые давал еще его прадед, отринув идеал и пойдя на поводу недостатков. Ты резвый парень и наверняка слушал из‑за спины все доводы, которых придерживался твой отец, все те мысли и страсти, что бурлили в его уме и сердце. С ними можно соглашаться, а можно и не принимать. Это уже выбор твоего сердца. Однако, путь не достойный избирает тот кто идет отринув такие вещи как честь, достоинство, верность себе и своим словам, потому как слово данное тобой стоит ровно столько сколько стоишь ты сам.
Там за стенами огромный мир, наполненный черной массой людей, чья жизнь и чья смерть, а так же слово ничтожны пред тобой, ибо ты по рождению уже обязан быть выше их всех на целую голову. Понимаешь? Обязан соответствовать, держать марку, являться примером, стать идеалом для всех кто еще может взойти вверх, работая над собой и становясь лучше.
— Пусть так! — Мальчик сидел, комкая в руках лоскуты занавески, без слез смотря глаза в глаза убийце его семьи. — Моя мать говорила, что это большие игры больших мужчин и мой отец сам выбрал путь, по которому ему следовать! Он знал, на что идет и я уверен, он не был трусом и глупцом!
— Не в глупости и трусости вопрос. — Капитан сморщился от слов мальца. — Вопрос в принципах, вопрос тут в верности и данных единожды клятвах.
— Пусть так. — Мальчик тяжело вздохнул, расправляя один из лоскутков и, наконец, начиная виток за витком мотать раненую руку. — Но ответь мне, в чем повинна моя сестра и мать пред тобой и короной?
— Мать дала клятву быть верной мужу своему до конца. — Ол`Рок опустил голову. — Не думаю, что после смерти мужа такая женщина бы бросила дело своего супруга.
— Ты прав. — Мальчик закончил перевязку, надолго замолчав и опустив голову о чем‑то глубоко задумавшись.
— Я прав. — Кивнул Гарич его словам.
— И тем не менее ты не ответил до конца. — Этьен Постпарел вновь поднял свои глаза.
— Нет? — Капитан задумчиво рассматривал перевязанную руку.
— Нет! — Горячо на повышенном тоне выдал мальчик.
— Ты за сестру? — Ол`Рок, скривил в гримасе губы.
— Да! — Слезы вновь накатили на глаза мальчика.
— Понятно. — Огромный мужчина медленно поднялся со своего места, нависнув черной громадой над перепуганным мальчиком. — Однако же мой юный баронет и здесь есть ответ на твой неудобный вопрос.
— Что ты делаешь?! — Испуганно не то вскрикнул, не то взвизгнул мальчик, когда огромная рука мужчины ухватила его за ворот куртки, отрывая от земли.
— Показываю. — Произнес тот, поднося паренька к боковому ростовому окну комнаты, затянутому красивой мозаикой цветной слюды, которая разлетелась красочными каплями радуги от удара тяжелого армейского сапога. — Стой и смотри.
Они застыли у открывшегося проема, где с верхнего этажа комнаты открывался вид через каменную стену, на деревеньку, прилепившуюся к баронскому замку.
М–да уж. Зрелище было еще то. Пылали объятые пламенем неказистые домики, по узким улочкам валялись тела убитых, причем резали не только людей, но и зачем‑то скотину. Удушливый дым заставил паренька закашляться, от чего он слегка повел в сторону голову, тут же резко отвернувшись. Прямо под ними у стены группа солдат измывалась над тремя оголенными девицами, а те уже избитые и исполосованные в кровь переходили из рук в руки безвольными куклами, лишь номинально еще живыми марионетками. Над всей деревней шла безумная смесь непотребного звука из пьяного смеха, и брани, и слез отчаянья, и откровенной боли жертв.
— Видишь Этьен? — Капитан покачнулся на носках сапог. — Это та самая разница между людьми чести и безликой массой черной непотребности общей толпы. Там сейчас, пятьдесят и семь беспринципных ублюдков, для которых твоя голова, голова твоей матери и тельце твоей сестры всего лишь куски мяса на лавке торговца. Это та самая грань мальчик. Во–о-он! Посмотри на ворота внизу. Видишь троих сержантов? Это леры, благородные, а вот здесь рядом с тобой я. Мы четверо, это все что сегодня отгораживало твою семью от удела быть растерзанными на куски без намека на жалость и сострадание. Это мой тебе ответ мальчик.
— Но… — Парень попятился от проема.
— Никаких но. — Мужчина покачал головой. — И ты не отворачивайся от той стороны, где пускают по кругу крестьянок, не отворачивай голову, так как именно эта судьба бы постигла твою маму и твою сестру. Знаешь что это такое?
Рука мужчины зашла за спину, извлекая на свет длинное жало тусклого трехгранного клинка и протягивая его рукоятью вперед мальчику.
— Это… — Мальчик отрицательно мотнул головой, отказываясь дотрагиваться до страшного оружия. — Это ваш… рыцарский… мисипи…
— Мизерикорд. — Ол`Рок, сморщил нос. — Это, юный барон, мизерикорд. Чему вас только молодежь учат? Все грамоты читают, письма чиркают, а последнее милосердие даже выговорить не можете правильно.
— Милосердие? — Мальчик испуганно сделал пару шагов назад.
— Именно. — Мужчина развернулся всем корпусом к нему, загородив своей могучей фигурой весь витраж. — Твоя мать попросила меня о милосердии, она защитила моим благородством и благородством тех сержантов вас с сестрой от участи издохнуть там, в грязи как помойные собаки. Я взял на себя это обязательство, потому что рыцарь, это рыцарь до конца. Для меня нет, не хочу и не буду, для меня есть только честь и долг. Когда я беру обязательства, я выполняю их, а мои слова дороже золота мальчик.
