Королевская охота (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович
Выехали из гостиницы за полчаса до комендантского часа. Сейчас с этим в Натандеме было очень строго. Любое перемещение по городу запрещалось кроме курьеров и всех остальных, кто имел на руках особое разрешение. Надо понимать, что подобной грамоты у меня не было. Выписывал их военный комендант, где стояла его личная подпись и печать, а также графа Абры.
До того, как одиннадцать раз прозвенел колокол, наш отряд уже находился на окраине города в небольшом подлеске, где мы оставили карету и лошадей под присмотром Быка и Бритого, а сами незримыми тенями через овражки, заваленные гниющими городскими отходами, пробрались к слободке. Рич уверенно вёл нас извилистыми улочками, то и дело ныряя в какие-то сомнительные проулки, где был риск столкнуться с нежелательными личностями. Нам свидетели не нужны, как и лишние жертвы, поэтому мы шли максимально осторожно. Теперь-то уж торопиться не стоило.
Забавно, что на наше движение не реагировали собаки. То ли их всех сожрали, то ли местное население предвзято относилось к чутким охранникам. А вот кошек здесь хватало. За несколько минут, пока мы крались вдоль нахохлившихся в темноте развалюх, под нашими ногами порскнули пять-шесть приземистых теней, злобно шипящих и фыркающих.
Сама слободка представляла из себя скопище невзрачных домишек, притулившихся друг к другу перекошенными пряслами из жердей, словно пытавшихся отвоевать для себя хоть небольшой клочок земли, на котором можно вырастить немного капусты, моркови и прочей зелени. Нам пришлось перебираться через них, цедя сквозь зубы солёные морские словечки в адрес тех, кто вздумал перегораживать улочку забором из гнилых плах или, к примеру, вырыл выгребную яму там, где её нормальный человек и не подумает обустраивать. Муравей едва не улетел в одну из них, смердящую и неглубокую. Его вовремя схватили за крепкий парусиновый воротник куртки.
Наконец, мы достигли конечной точки. Дом, где сейчас прятались низариты, стоял в маленьком дворике, обнесённом низким заборчиком, через который даже ребёнок перешагнёт. Рядом находились какие-то постройки, а в соседней халупе горела свечка и слышались пьяные голоса.
Мы залегли в густом пыльном бурьяне и замерли в ожидании. Нападать сейчас я не собирался. Ещё даже полночь не наступила, и низариты вряд ли послушно легли спать. Вон, в слюдянистом оконце, выходящем на извилистую улочку, виден тусклый отсвет магического фонаря.
— Они дома, — облегчённо вздохнул Рич мне в ухо. — Я переживал, что не успеем.
— Если низариты куда-то собрались, то раньше, чем через три часа, они носа не высунут, — возразил я. — Ты морион не забыл?
— Со мной, — приложил ладонь к груди пластун. — У Гуся и Тюленя они тоже на месте. Лично проверил.
— Ладно. Пора тебе наведаться в гости, — я кивнул на темнеющий силуэт дома.
Рич кивнул и вертким ужом скользнул вперёд, только стебли бурьяна и полыни качнулись ненадолго — и замерли в неподвижности. Изредка кто-нибудь шёпотом поминал акулье дерьмо, отгоняя назойливого комара. Шуметь я категорически запретил. Пусть хоть целая армия насекомых будет ползать по коже — молча терпи. Сегодня выдался шанс убить двух зайцев сразу: взять «языка» и спасти виконта. И я не собирался его упускать.
Мой внутренний хронометр подсказывал, что прошло уже больше получаса, и хотел было заволноваться за Рича, как услышал шорох травы. Мой боевой товарищ вернулся живым и невредимым, и приникнув к уху, зашептал:
— Во двор никто не выходил, но за дверью я слышал голоса. Минимум, трое. Помимо окошка на улицу, есть ещё одно, выходящее на соседний дом. Но оно маленькое, через него только ребёнок пролезет.
— Остаётся дверь и окно на улицу, — кивнул я. — Просто так в гости не войти, придётся Тюленя задействовать. Эх, жаль, ручные бомбы на «Эпинали» остались. Так бы одну за дверь закинули, а вторую в окошко. Пока низариты очухаются, мы уже внутри режем их.
— Как знал, что прихватить парочку надо, — ухмыльнулся Рич и достал из-за пазухи два кругляша с короткими запалами, похожими на свинячьи хвостики.
— Ах ты, маленький шалунишка, — угрожающе-ласково произнёс я. — В моих вещах рылся?
— Да мальчишка-вестовой, паршивец Тью, твои вещи перебирал и обнаружил бомбы, после чего решил расколупать оболочку, едва успел за руку схватить, — пояснил пластун. — Оттаскал паразита за уши и потом до самого вечера гонял по палубе, отрабатывая приёмы ножевого боя.
Тью, ставший моим слугой-денщиком, приносил очень много проблем своим темпераментом. Ему нужно было постоянно совать нос туда, что его очень интересовало. Избыток энергии я старался сбить тренировками настолько тяжёлыми, что паренёк должен был упасть без сил и не подниматься долгое время. Но через два-три часа он снова скакал неугомонным кузнечиком. При мне он хотя бы вёл себя дисциплинированно. И ведь ему не десять лет, когда жажда познания мира невероятно велика, а уже вполне крепкий юноша, умеющий держать оружие. Да и умишка поболее становится.
— Ну, драть уши — занятие полезное, — пробормотал я, поглаживая глиняные бока бомб. — Гусь перепончатый, ползи сюда с Босым. Задание дам.
Парни тут же оказались возле меня, и я протянул Гусю бомбу.
— Ты знаешь, как пользоваться. Поэтому как только услышишь взрыв в доме, кидай свою в окно. И сразу же после этого врываетесь вовнутрь. Раненых не жалеть, резать так, чтобы больше никогда не поднялись на ноги. Одного оставляем в живых. Ясно?
— Так точно, командор, — прошептал Гусь.
— Главное, не проморгайте сигнал, — я задумался о необходимости усовершенствовать бомбы. Сам по себе глиняный корпус большого вреда противнику не наносит, а осколками может только посечь; а вот горит магическая смесь просто превосходно, что сейчас для нас нежелательно. Но выхода не было. Оглушающий эффект ручной бомбы просто великолепный, надо лишь быстро воспользоваться им, не дать низаритам опомниться от шока. А насчёт усовершенствования… Живя в Рувилии, мне попался на глаза печатный новостной листок, в котором рассказывалось о попытках учёных изобрести метательную ручную гранату. Они не догадывались, что на Керми мы уже вовсю пользовались такими. Но в статье говорилось о попытках использовать пустотелый чугунный корпус, начинённый порохом. Справедливо считалось, что при разрыве корпус разлетится на мелкие кусочки и поразит врага на большом расстоянии. Вот такой боеприпас я бы приобрёл. Надо потом, как разгребусь со всеми проблемами, съездить в Суржу, где эти экспериментаторы живут, найти их и предложить им работать на меня. Если, конечно, военное ведомство к ним уже не присмотрелось.
Мы прождали ещё около часа, пока неуёмные соседи, наконец, не затихли, сваленные с ног местной самогонкой. Я подал сигнал — и девять размытых теней бросились к нужному для нас дому. Гусь с Босым заняли позицию возле окна, старательно и тихо притаптывая густую траву, нахально лезущую на стену, а я с остальными перемахнул через забор, не трогая перекошенную калитку, висящую на проржавленных петлях. На самой калитке висели едва видимые глазу тонкие волоски-проволочки. Опытный человек на такой финт не попадётся, а вот незнающий предупредит о себе заблаговременно неосторожным прикосновением.
Четверо штурмовиков встали за углом дома, ожидая моего сигнала к атаке. Я подозвал к себе Тюленя и на ухо прошептал, что ему нужно сделать. Парень довольно ухмыльнулся и проскользнул обратно к забору. И через минуту послышался натуральный младенческий плач. С каждым мгновением он становился выше и надрывнее. Не знаю как другие, но мне стало не по себе. Словно по сердцу тупым ножом провели. Несчастный ребёнок, подброшенный к порогу дома сердобольных соседей — от такого не отмахнёшься, кем бы ты ни был в жизни: безжалостным головорезом или тихим работягой. Вроде бы привык к фокусам этого уникального парня, а всё равно душу рвёт.
И Тюлень сыграл так, что я мысленно ему поаплодировал. За дверью послышались раздражённые голоса, в которых проскальзывали нотки недоумения. Показываю знаком Ричу, чтобы тот не торопился. Дверь осторожно приоткрылась, на крыльце нарисовалась фигура с тальваром в руке. Человек спустился по ступенькам вниз, а второй его контролировал. И в этот момент Тюлень прекратил вопить.
