Ловец Душ - Ефиминюк Марина Владимировна

– Любезный, – позвал Николай.

Тот дернулся, резко поднял голову, приложившись о стену, и моментально проснулся.

– Добро пожаловать, – пробурчал он, тяжело поднимаясь. Тон его не допускал и мысли, что лично он рад нашему появлению в его заведении.

Когда мы уже сидели за столом и вкушали холодную пшенную кашу, а хозяин, завидев в руках Савкова блестящий золотой, суетился вокруг нас, пытаясь подлить подогретого пряного вина, я осторожно спросила:

– Скажи, мил-человек, а есть ли в деревне проводник по топям?

Хозяин таверны резко остановился и с подозрением глянул на меня:

– В топи никто не ходит. Гиблые там места, людей много пропало.

– А если мы хорошо заплатим?

– Сколько? – насторожился тавернщик.

Я посмотрела на Савкова, тот утвердительно кивнул. Честно говоря, денег у нас оставалось всего пара медяков и тот единственный золотой, продемонстрированный Савковым.

– Скажем, пять золотых, – пожала я плечами, принимая безразличный вид, – нас бы только до начала топи довести, а потом мы уж сами.

Хозяин задумался, а потом подсел к нам и быстро заговорил:

– Зря вы туда собрались! Если хотите в Тульянию без документов въехать, так мы это вам устроим в два счета! Через болота точно никто не полезет, не ищите даже! Я вам за семнадцать золотых принесу и грамоты тульянские, и подводу организую! Да что там, сам вас через границу перевезу.

Я старалась сдержать ехидную ухмылку. Был у меня один знакомый, тоже грамоты грошовые по ночам рисовал. Взяли его как раз в тот момент, когда он ставил чернильную точку на моих новых документах. Поговаривают, издевались над ним зверски, выпытывая имена заказчиков из высокопоставленных чиновников. Он ничего не сказал, так и сгинул на медных рудниках. Талантливый, конечно, был, но дурак. Я бы на его месте выдала всех с потрохами. Тонуть, так всем кораблем.

– Я вас провожу! – услышали мы.

Я спокойно обернулась: на пороге таверны стояла фигура в черном мокром дождевике с капюшоном, закрывающим все лицо. Похоже, незнакомец слышал весь наш разговор и ни капли не смущался по этому поводу. Он сделал шаг вперед и, войдя в тусклый круг света, струящийся от масляной лампы, снял капюшон. Перед нами стоял мужчина чуть постарше самого Савкова, сероглазый, на темечке топорщились светлые, неровно остриженные волосы. Такой в толпе мелькнет – и не заметишь.

– Меня зовут Степан Тусанин, и золотого мне вполне хватит, – протянул он руку Савкову, начисто проигнорировав мое присутствие.

В путь тронулись поутру, чтобы к середине дня добраться до заколдованных топей. Мы надеялись засветло миновать все ловушки и спокойно дождаться рассвета и явления замка. Заплетая на ходу косу и широко зевая, я вышла во двор, где Николай с новым проводником седлали лошадей. Утро оказалось серым и холодным, только прекратился моросящий с ночи мелкий дождь, и двор превратился в одно большое мелководное озерцо.

Николай заметил меня и проворчал:

– Давай, Москвина, быстрее!

Степан затянул подпругу, глянул с ехидцей и подставил для меня сцепленные руки вместо стремени.

– Чего смотришь? – рявкнула я, усаживаясь на лошадь.

Парень ухмыльнулся пошире, легко оседлал коня и молча направился к выезду.

– Он мне не нравится, – упрямо заявила я Савкову, заметив его недовольство.

– А тебе никто по утрам не нравится, – буркнул он, догоняя проводника.

Лу стоял на крыльце, облокотившись о перила, и с хмурым видом следил за нашим отъездом. Я едва заметно кивнула ему, не будучи уверена, что когда-нибудь мы увидимся снова.

Миновав деревенский погост, на дорожной развилке мы свернули в еловый лес и теперь медленно продвигались к началу топей. Сырой воздух буквально окутывал, болота гнили далеко, почти в десяти верстах, но даже здесь чувствовался резкий затхлый запах. Волосы моментально стали влажными, и у лба тугими спиральками свернулись маленькие локоны. Степан ехал впереди, огромный капюшон колыхался в такт мерному шагу коня.

– Вы ведь замок Мальи искать собираетесь? – вдруг подал он голос.

Мы с Николаем настороженно переглянулись, пытаясь понять, что последует из такого опасного разговора.

– Замок, – кивнул Савков после продолжительной паузы. – Как догадался?

– Чутье у меня на вас, искателей. – Степан обернулся, на его резком, словно высеченном из камня лице появилась едва заметная улыбка.

Я с облегчением вздохнула, похоже, спросил просто так, для забавы.

– Я уже сотню таких проводил до Чертова моста через обрыв, правда, никого и не видел больше. Тут недавно энтузиаст приезжал, такой большой мужик лет этак пятидесяти на вид, а все туда же. Карета у него чудная была, настоящим золотом заклепана по всем швам. Я его к реке проводил, он походил, походил, цокнул языком и вернулся обратно, – весело балагурил наш проводник.

Мой мозг лихорадочно заработал, перед глазами так и встала картина: Арсений, тыкающий пальцем в покрашенные золотистой эмалью огромные заклепки на двери кареты, и его слова: «Все будут думать, что золото настоящее!» Получается, что Арсений побывал в деревне, посмотрел на мост, а только потом подставил меня, отослав перебираться по этому мосту.

– Что уж он там за этим мостом увидел, – не унимался Степан, – не знаю, но уехал из деревни тут же.

– А почему мост Чертовым называется? – просто чтобы поддержать разговор поинтересовался Николай.

– Так происходит на нем черт знает что! – протянул проводник. – Сколько человек с моста того спрыгнуло, не поверите. Смотришь, вроде едет человек спокойно, едет, а потом как заорет – и в воду. Некоторые, конечно, перебирались на другой берег, но все равно потом в топях пропадали.

– А сам-то мост переходил? – тихо спросила я.

– Что же я, сумасшедший, что ли? – снова улыбнулся Степан. – Мое дело до топей проводить, а они аккурат за обрывом начинаются.

Дальше мы ехали молча, сердце мое сжималось от предчувствия надвигающейся, словно снежная лавина, беды, готовой смять меня своим тяжелым холодным телом.

Дорога стала шире, ели отступили, и перед нами вырос каменный остов Чертова моста. На другой стороне реки высился темный мрачный лес, а над ним, подобно шапке на вихрастой голове постреленка, нависала густая магическая пелена. Я как заколдованная следила за ее легким покачиванием, от которого к горизонту убегала мелкая рябь. Спешившись, я медленно подошла к обрыву, внизу пенилась река. До меня доносился сладковатый аромат и гул бурлящих потоков.

– Так не бывает, – тихо прошептала я, охваченная настоящей паникой. – Боже мой, это самоубийство!

Николай хмуро разглядывал магическую шапку, скрестив руки на груди. На его лице не дрогнул ни единый мускул, только глаза, кажется, лихорадочно заблестели. Где-то за моей спиной хмыкнул Степан, ему-то такая реакция была не в новинку. Сам он, может, и не чувствовал магии, но уже много раз замечал, как менялись лица очередных путешественников.

– Да уж, ничего подобного раньше не видел, – задумчиво прошептал Савков.

– Коля, лучше бы нас повесили, – нервно хохотнула я. – Ей-богу! Тогда бы смерть у нас была быстрая и почти безболезненная!

Я посмотрела в обветренное небритое лицо Николая, заросшее черной многодневной щетиной, и вдруг мне стало смешно. В последние недели я столько раз пыталась спастись от смерти только для того, чтобы самой прийти к ней. Хотя в этом имеются и свои положительные стороны – Савков погибнет вместе со мной. Я тихо хихикнула в кулак, потом вдруг из горла вырвался громкий смешок, а через секунду, согнувшись пополам, я упала на мягкую землю, покрытую многолетним слоем хвои. Нервный смех лился помимо моей воли. По щекам текли слезы, живот свело судорогой, а я все хохотала, размазывая по лицу слезы. Это же необычайно весело: я сдохну в компании ненавистного человека, по велению предавшего меня друга!

– Хватит! – рявкнул Савков.

Он подскочил ко мне, а в следующее мгновение меня отбросил на спину вполне мужской удар, даже челюсть хрустнула. От неожиданности я замолчала и сквозь слезы закричала в лицо Николая: