Дорога ветров - Джонс Диана Уинн

Хильди почувствовала смесь гордости и страшного смущения. Она поняла, что ее отец пытается показать горожанам, что случившееся не принесет сплошных несчастий. Однако она сомневалась в том, что кто-то это заметил. Люди бестолково метались по берегу. Солдаты бежали к «Благородному Аммету» по изогнутому молу. Крики и вопли заглушили голос Нависа. Тем не менее остальные участники процессии последовали его примеру. Нестройно и неубедительно гирлянды начали свешиваться с причала и лететь в воду. К этому моменту дядя Харчад уже добрался до берега.

Хильди смотрела, как он и Навис становятся на колени рядом с ее дедом, а вокруг них летят в воду красные и желтые гирлянды, так что вскоре гавань наполнилась плодами, покачивающимися на волнах, и мокрыми цветами. Хильди пыталась угадать, что чувствуют ее отец и дядя. Она видела, что Хадд мертв, но сама она не испытывала по этому поводу совершенно никаких чувств.

8

Толстуха была очень благодарна Митту. Она вцепилась в него, так что ему пришлось отвести ее на улицу за домом.

— Ты такой милый мальчик, — все повторяла она. — Пойдем к лоткам, и я что-нибудь тебе куплю.

Митт отказался. Ему необходимо было попасть туда, где есть солдаты. Другого выхода у него не оставалось. Половину его жизни перечеркнула чужая пуля. «Будь прокляты эти „Руки, протянутые на Север!“» — думал Митт и понимал, что теперь уже не сможет отомстить Хадду.

Но у него осталось еще одно дело. Нужно, чтобы его поймали и допросили, и тогда он крайне неохотно признается, что бомбу ему поручили бросить Сириоль, Хам и Дидео. И как только он избавился от толстухи, снова вернулся на берег.

К тому времени все внимание уже отвлек на себя второй убийца. Солдаты кричали, чтобы люди расходились по домам, а другие солдаты пытались проложить путь остаткам процессии, которая теперь несла тело Хадда. Еще какие-то солдаты заходили в дом, где сидели визжащие девчонки, и выбегали оттуда. Множество людей в мундирах, в праздничных костюмах или нарядной одежде очень деловито сновали в разные стороны. Так что на улицах царила полная неразбериха. Единственное, чего не происходило, с горечью понял Митт, — это революции, которую с такой уверенностью ожидали вольные холандцы после убийства Хадда.

Митт пожал плечами. Не имея лучшего плана, он поступил так, как делал три года назад, и присоединился к группе совершенно незнакомых людей. Вместе с ними он позволил оттеснить себя вдоль берега к противоположной части гавани. «А когда мы там окажемся, — подумал он, — то готов спорить, что нас заставят поспешить обратно, откуда мы пришли».

Он оказался прав. Около мола их остановил какой-то офицер:

— Дальше могут проходить только те, у кого есть разрешение.

Группа Митта послушно повернула обратно.

— Значит, Алхам пошел к рыбному рынку, — проговорил кто-то озабоченно, и все двинулись в противоположном направлении.

Митт приотстал и дал им уйти. Отсюда ему видны были мачты небольших яхт: они качались, когда тяжелые солдаты перепрыгивали с одного судна на другое, разыскивая убийцу. Даже мачты крупных кораблей чуть покачивались, так много солдат вели на них обыск. Группу матросов с кораблей вели по молу, бесцеремонно подталкивая в спины.

«Его-то они поймают!» — обиженно думал Митт.

Возле него внезапно образовалась новая группа людей. Эти люди явно были влиятельными: офицеры с золотыми галунами, упитанные мужчины в добротной одежде. А в центре их группы стоял высокий худой человек с бледным резким профилем. Одежда этого мужчины была на удивление сурово-роскошной. Митт разглядел гладкий отблеск бархата, мех и неяркие искры драгоценных камней, надетых неприметно, — этот человек настолько привык к роскоши, что и не думал выставлять ее напоказ. Митт узнал его бледное угловатое лицо, хотя видел впервые в жизни. Оно обладало такими же злобными чертами, что и лицо Хадда. И нос был такой же, как тот, под которым он раскрутил свою трещотку. Это мог быть только Харчад!

«Вылитый папочка, — подумал Митт, с интересом его разглядывая. — Надел на себя шесть ферм и десять лет уловов и в ус не дует!»

— А, прекрати свое блеяние! — огрызнулся Харчад на человека с самыми широкими галунами. — Пусть этих матросов допрашивают, пока не добьются толка. И мне наплевать, если ты их всех убьешь. Мне нужен щенок, который бросил бомбу. Они явно действовали сообща. И когда ты его поймаешь, приведи ко мне.

Впервые в жизни у Митта похолодело сердце. Он оторвал взгляд от лица Харчада и осторожно попятился. «Интересно, какой у него был бы вид, если бы он узнал, что я стоял рядом с ним? — подумал он. — Сообщник? Да? Горелый Аммет! Все пошло не так».

Он поспешно скользнул в сторону, намереваясь присоединиться к ближайшей группе быстро идущих людей.

Мужчина в галунах закричал:

— Вот он! Это он!

— Кто?

— Щенок, который бросал бомбу!

Митт мельком успел увидеть, как они все повернулись к нему. Лицо Харчада выступило среди них так, что у Митта пересохло во рту и язык прилип к нёбу. Он чуть было не завопил. Это было так же ужасно, как его кошмар с Канденом. Он повернулся и, не раздумывая, бросился бежать. Единственное, чего он хотел, — это заставить свои ноги двигаться быстрее быстрого. Ему необходимо было скрыться от крика, который звучал позади него все громче. Ему необходимо было уйти от этого лица. Он пронесся вдоль берега, не разбирая дороги. Возможно, он сбил кого-то с ног, возможно, нет. Он свернул на ближайшую улицу и помчался по ней изо всех сил. Позади него ее наполнил топот ног. Митт побежал еще быстрее, свернул за угол и бежал, и бежал опять. Единственное, что он замечал, — это крики и топот бегущих у него за спиной. И он не прекращал бега, пока эти звуки не стали слабеть, а потом затихли.

Отдышавшись, он устало завернул за угол, на соседнюю улицу. Ему было ужасно стыдно. Что на него нашло? Что заставило его, вольную птаху, бесстрашного Митта, который ни разу не вздрогнул, разнося послания для вольных холандцев, впасть в панику при одном виде Харчада, так что он бросился наутек? Митт не знал. Почему все пошло не так, как они задумали?

— Эй, дружок. Держи-ка это и утешься.

Митт поднял голову и обнаружил, что оказался на просторной респектабельной улице, довольно далеко от берега. Здесь было много красиво раскрашенных домов. Митт смутно помнил один из них, чуть выше по склону, с башенками, на которых были нарисованы две чопорные фигуры. На улице было много спокойных добродушных людей в нарядных костюмах, которые что-то покупали с лотков, расставленных вдоль всей улицы. Казалось, будто сюда не донеслось и отзвука событий, происшедших на берегу. Здесь царили покой и сдержанное веселье.

С Миттом заговорила женщина, стоявшая за одним из лотков. Она подалась вперед над рядами маленьких Амметов и Либби, протягивая Митту яблоко в карамели. Когда он посмотрел на нее, она улыбнулась и маняще покачала яблоком на палочке.

— Вот. Возьми на счастье. Лицо у тебя вытянутое, как канава на Флейте, милый.

Митт постарался ухмыльнуться. Из-за бега его рот наполнился густой горькой слюной. Ему не хотелось яблока в карамели. Но он понял, что женщина пытается сделать ему приятное.

— Ох, нет. Спасибо, леди. Видите ли, только что пошло прахом дело всей моей жизни, так что есть мне совсем не хочется.

— Наоборот, тебе надо попробовать что-нибудь вкусненького! — отозвалась женщина и попыталась сунуть яблоко Митту в руку.

Митт почувствовал, что на самом деле и думать не может о липкой карамели и кислом яблоке, и попятился.

— Нет, спасибо, леди. Честно! Очень вам признателен.

— Ну, как хочешь, — сказала она. — Но мне надо тебе что-то дать, раз уж я начала, иначе нам обоим удачи не будет. Держи. — Она взяла одну из крошечных фигурок Либби Бражки из ряда на краю прилавка и протянула Митту. — Тогда возьми ее. Я все равно уже собираюсь уходить.

Митт не знал, действительно ли женщина хочет приманить удачу или просто пытается его ободрить, но он взял маленькую фигурку и снова попытался улыбнуться.