Книга превращений - Ньютон Марк

Пинком выбив дверь, они ворвались в квартиру, где он сидел, развалившись, в кресле, на полу рядом с ним стояла початая бутылка «Черного сердца», а кончик его самокрутки тлел в полумраке.

Они окружили его – их было пятеро; высокие, худощавые, в длинных серых плащах, широкополых шляпах, с шарфами, прикрывающими лицо, они походили на тени, которые просочились в его жилье через полуоткрытую дверь. Стояли, опустив руки в карманы, холодные и отчужденные, точно призраки. Как обычно, держатся на расстоянии от человека, который может хорошо дать в морду, – всегда были такие.

«Ублюдки!»

– Где это вы так задержались? – буркнул Вулдон. Облако арумового дыма окружало его, полулежавшего в кресле. – Что-то вы стали осторожничать. Хорошо хоть не такие неуклюжие, как городская стража.

– В наше время осторожность не помешает, Вулдон, – просипел в ответ один из них. – В Виллджамуре сейчас творится много всякого – и в основном под землей.

– Вот как? Ну, мне-то это теперь без интереса. – И он опять затянулся самокруткой. – А вы с чем пожаловали?

– Не с чем, а зачем, Вулдон. Мы пришли за тобой.

– И какого лешего вам от меня понадобилось? Думаете, сможете принудить меня еще к чему-нибудь? – И он расхохотался, хотя его смех не понравился ему самому.

– Нет, Вулдон, никакого насилия, мы ведь знаем, что оно все равно не поможет, – ты слишком упрям.

Это был уже другой голос – культурный, но твердый, он, наверное, принадлежал вожаку. Вдруг он заметил у говорившего хвост – румель; значит, воняет Инквизицией.

– Это ты правильно сообразил, – сказал он.

– О тебе ходили легенды, Вулдон, – продолжал тот же голос. – Точнее, ты сам Легенда.

– Легенды не живут над засранными тавернами. – И Вулдон сделал ладонями поднятых рук движение от себя, точно говоря им: «Уходите». – Я слишком стар, – повторил он в темноту, в которой незваные гости вырисовывались неясными силуэтами. – Вы знаете меня только по тем историям, которые обо мне рассказывали. Но это было давно. А сейчас мне уже под шестьдесят.

– У нас есть культисты, которые знают, что с этим делать, – произнес румель.

– У нас есть новые технологии, – добавил второй агент.

Вулдон не видел их лиц, да ему это было и не нужно. Они внушали ему только отвращение своими повадками: врываются в чужой дом, портят человеку вечер.

– Дайте мне умереть спокойно. Все равно от меня сейчас никому нет никакого вреда.

– Император Уртика приказывает тебе вернуться.

– Уртика? – переспросил Вулдон. – А что случилось с девчонками из династии Джамуров?

– Ты что, новостей не читаешь? Их давно нет, они пытались убить беженцев. Теперь вместо них Уртика, он приказал их казнить, но они сбежали. Уртика правит империей и Виллджамуром.

Вулдона, похоже, не очень огорчило то, что джамурские наследницы смылись из города. При одном воспоминании об этой семейке кровь закипала у него в жилах.

«Тридцать лет прошло…»

– И чего же хочет от меня ваш Уртика? – спросил Вулдон. – Кстати, вы хоть логово-то мое рассмотрели как следует? – Он чиркнул спичкой и зашарил вокруг в поисках фонаря.

И вот Вулдон предстал перед ними при свете: в засаленном халате и в мешковатых пижамных штанах. Все в доме было ему под стать: шторы, похожие на тряпки, ковер весь в пятнах, горы немытой посуды, кипа газет в одном углу. Седые волосы на его некогда мускулистой груди встали дыбом, точно собираясь кричать о его возрасте, и он, будто вдруг вспомнив, кем был когда-то, смущенно прикрылся.

– От тебя воняет, – сказал один агент. – Вся твоя нора воняет.

– Я за собой в последнее время не слежу. Говорил же я вам – в историях все по-другому. Вы, поди, еще детишками были, когда их слушали.

– Ты мог бы снова стать кем-то, – сказал румель, гнедой, и в его голосе звучал оптимизм. – Если пойдешь с нами, мы позаботимся о том, чтобы с тобой хорошо обращались.

– Почему я? – Он заранее понимал, что любой их ответ покажется ему неудовлетворительным, ведь он знал их методы работы. Агенты говорят лишь то, что может повлиять на человека, а правда это или ложь – значения не имеет.

– Потому что ты был первым и самым лучшим, Вулдон, – сказал румель. – Ты был Легендой. И ты знаешь правила этой игры, ты умеешь в нее играть. Ты понимаешь преступников лучше, чем кто-либо другой; черт, даже мы в Инквизиции слышали о тебе.

– В том-то и беда – рассказов много, фактов мало.

– Твоя старая работа ждет тебя – в новом обличье. Мы предлагаем тебе шанс оживить Легенду; все, что тебе для этого нужно, – просто пойти с нами.

Слушая их, он смотрел в пол и переживал часть своей жизни заново.

– Мне уже не нравится это имя. Я не вспоминал о нем десятки лет, так что оставьте меня в покое.

– Ты лжешь, – сказал румель. – Я по голосу слышу. Мы даем тебе время на размышления. Завтра вечером вернемся.

Когда Вулдон наконец поднял глаза, их уже не было, только приоткрытая дверь напоминала об их недавнем присутствии. Соседская семейка уже вернулась домой, их детишки вопили так, что стенам впору было рухнуть. По коридору шла кошка; встав у его двери, она потянула воздух носом и пошла дальше, видимо передумав заходить в гости. Вулдон обвел глазами комнату и свои жалкие пожитки: ветхую мебель, пару старых книг, стопку чистых листов для самокруток, пустые бутылки из-под алкоголя и чернил, немытую посуду.

Он поскреб пятерней свой щетинистый подбородок и хмыкнул: «Ишь, сюда и кошку не заманишь!»

Ему было так паршиво, что не хотелось даже вставать и закрывать дверь, но со временем он все же заставил себя это сделать.

У двери он со стоном наклонился, поднял с пола фонарь и пошел с ним в спальню, но по дороге задержался возле шкафа. Минуту-другую он стоял, раздумывая о его содержимом.

Когда он все же открыл дверцы, луч света упал в пыльное нутро шкафа и выхватил из темноты костюм – тот, из прежних времен. Он погладил ткань, ощупал пальцами отделку, и ему показалось, будто он ласкает свои воспоминания. Вот она, его старая форма, та, в которой он ходил в другой жизни, однако ему пока не хотелось ее доставать.

«Нет, я еще не готов», – решил он, захлопнул дверцы и прошлепал в спальню.

В ту ночь, лежа в своей постели, он видел во сне свою жизнь.

Глава восьмая

Лан проснулась в камере, все тело ее болело. Кирпичные стены то надвигались на нее, то снова удалялись. Не один раз она вынуждена была ложиться на бок, чтобы облегчить боль: ее руки были связаны за спиной, веревка обвивалась вокруг торса, голова трещала, как после хорошей попойки.

Все, случившееся с ней с тех пор, как она вернулась с Ислы, слилось в бессвязную мешанину. Может, это культисты сделали что-то с ее головой, порылись в ее памяти?

Нет, они тут ни при чем, с запозданием поняла она.

Культисты снабдили ее подложными документами на женское имя, чтобы она могла вернуться в Виллджамур, не привлекая ничьего внимания.

Подъехав к главным воротам города, куда ее проводил один культист, она была поражена, увидев под стенами палаточный лагерь. Гуманитарная катастрофа растянулась на полмили вдоль обочин главной дороги в Виллджамур – сараи из листов тонкого железа и парусиновые палатки, ямы, в которых тлели маленькие костерки, давая больше дыма, чем пламени. Грязные, оборванные люди, все на одно лицо, что мужчины, что женщины, тем не менее смотрели на нее с интересом, когда она ехала мимо них. То и дело ей попадались на глаза люди в красивых одеяниях Джорсалира, они раздавали беженцам плоские хлебцы. Да, последний отрезок пути оказался испытанием не для слабонервных.

Миновав усиленный кордон стражи на входе – что с документами, сработанными Кайсом, оказалось совсем просто, – она решила сразу сделать одно небольшое, но важное дело: забрать свой ключ в одном из подотделов Совета, подчинявшихся Инквизиции Виллджамура, для чего она назвала некий номер, и ей выдали деньги.