Раскаты грома (СИ) - Капба Евгений Адгурович
— Иди сюда, тъялери! И святого отца с собой бери, и колдунью! Что вы как неродные, разгарнак? Аркан придет — все прояснится, а пока — ешьте-пейте без конца, гопца-дрица-гоп-ца-ца! — провозгласил гном и взял инициативу в свои руки: налил в кубки вино и всучил каждому из них. — Винцо еще жоанаровское. Умели делать!
Эльф принял вино первым и отсалютовал им Сверкеру:
— Хэннайд! — поблагодарил он.
— Аа исуль нора ланелле, тъялери! — на чистом эльфийском откликнулся кхазад, чем заставил Эадора подавиться вином.
Он не ожидал услышать от грубоватого подгорника правильное пожелание попутного ветра, да еще и без акцента, от того закашлялся и рубиновая жидкость потекла у эльфа по подбородку, Сибилла тут же подала платок, чтобы утереться, брат Мартелл — перехватил кубок, чтобы милостивый государь Нилэндэйл мог прийти… В общем, Ёррин сумел разрядить обстановку.
Аркан появился внезапно, как всегда — почти бегом, с полными руками довольно странных вещей.
— Я вижу, хорошо проводите время? Дайте мне оливок с начинкой, кусок хлеба и налейте вина… Сибилла — будь добра, вон из того цветного кувшина. Разор? Швырни мне индюшечью ножку… Вести умные разговоры на пустой желудок — глупая затея, маэстру, а?
— Голодное брюхо к учению глухо! — заявил Ёррин, и его поддержали одобрительным гулом. Он вообще в этот вечер блистал красноречием и был душой компании.
Когда все подкрепились, и взяли кружки с горячим Ко или Ча — на выбор, Аркан, наконец, отступил к большому камину, и принялся выкладывать на полку над ним вещицы, которые принес с собой. Побег какой-то сухой травы с красными соцветьями, плоскую фляжку, коробочку явно производства церковных мастеров, небольшой угловатый ножичек…
— Маэстру, я с самого детства был склонен считать, что Творец проявляет себя не зримыми чудесами и явными вмешательствами в дела обитателей подлунного мира, а обстоятельствами жизни. Он посылает нам встречи, слова и события, своего рода знаки, которые свидетельствуют о правильности или ошибочности выбранного пути, и указывают на миссию, которую мы должны выполнить в этой жизни… — Аркан качнулся с пятки на носок и обратно, раздумывая, а потом резко рубанул рукой воздух: — Для чего мы родились на свет Божий? Для чего нам дана сила рук, острота мысли, огонь веры? Я думал об этом всегда: в трущобах Смарагды, на гребной скамье «Красного», в аудитории университета и логове дракона, на черных скалах Севера и на волнах Последнего моря… Кликуши и ученые, священники и маги — все говорят, что мы живем в тонкое время, время перемен, когда чаяния людей, их вера и надежда, грехи и добродетели обретают особую силу. Кому, как не вам знать это? Мы сражались с фоморами, пленили дракона, повергли темного божка Туони, дрались с одержимыми и культистами… То, что раньше казалось нам сказками и побасенками теперь стало угрозой тому миру, который мы знаем. Творятся вещи немыслимые! Маэстру, кто был со мной в Бухте Капитанов?
— Бухте Одержимых Капитанов… — глухо проговорил Разор и шагнул вперед, дождавшись одобрительного гула. — Так теперь будет правильнее. Можно я скажу? Я старый солдат, и всякое видал, но то, что происходит в последние два года — это за пределами рационального мышления и человеческого понимания. Маэстру Нилэндэйл, маэстру Сверкер — вы хоть и не люди, но, думаю — будете со мной солидарны. Вы тоже видели многое… Однако — морские чудища, или фоморы — это нечто настолько невообразимое, что мы тут же причисляем его к дьявольскому отродью и рубим без жалости, и жгем, и уничтожаем… Но, маэстру! Когда мы выследили последнюю эскадру пиратов, и настигли их прямо в гавани, где они держали совет, чтобы решить, как противостоять нам — войску Аркана, произошло ужасное. Я своими глазами видел, как капитаны гёзов в ярости и ненависти своей настолько ожесточились сердцем, что сами… Сами по своей воле обращались в демонов! Они чертили на палубах своих кораблей знаки и письмена, приносили в жертву гребцов и терзали себя — и обращались в демонов! Чтоб я сдох на месте, если вру! Сотни моих людей, да и сам герцог видели это!
— Они кидались на нас как безумные, а мы пели псалмы, топили их из аркбаллист и жгли корабли ворванью, — мрачно кивнул Аркан. — Потому, что мы были готовы. Потому, что раньше сражались с порчеными скверной тварями и знали, как это делать! Маэстру, я считаю все это Божественным знаком. Так уж вышло, что во всей Империи Людей да и за ее пределами нет никого, кто лучше нас знал бы, и умел бы уничтожать зло, проникающее в наш мир из-за кромки. Чем больше сила, тем больше ответственность, маэстру! Так говорили прежние… И я сегодня, этим самым вечером, чтобы удостовериться в своем решении, удостовериться в том, что правильно понял волю Господа для каждого из нас, подходил к некоторым из присутствующих в зале и задавал странные вопросы… И со страхом и трепетом получал ответы! Теперь я знаю — пройдет немного времени, мы приложим усилия — и будем готовы как никогда раньше. Я хочу чтобы вы знали: мне плевать на дрязги феодалов, плевать на личную власть и обогащение. Именно поэтому я отдал скипетр отцу — и не жалею об этом. Пусть Синедрион, маги и герцоги рвут друг другу глотки, раздирая на части этот мир — я в умножении хаоса помогать им не собираюсь! Я собираюсь сшивать куски друг с другом, но сначала — уничтожать паразитов, которые этому мешают. Здесь и сейчас я объявляю о создании Ордена, задачей которого будет уничтожение всех проявлений скверны: эгрегориальных сущностей — сиречь химер, одержимых проповедников и их последователей, предавших Свет и продавшихся Тьме магов, и тех властолюбцев и злодеев, кто готов на великие гнусности… Таких, как синелицые с Севера, приносящие в жертву своих детей. Таких, как дю Массакр, приютивший в в стенах Дуал Кульба чернокнижника… Таких, как капитаны гезов, которые пошли на сделку с дьяволом вместо того, чтобы бежать с архипелага и вернутся к мирной жизни — пусть и не добровольно, а под угрозой наших мечей!
Аркан вздохнул. Он понимал, что говорит сложно, путанно, но надеялся — его услышат и поймут. Горячность молодого герцога многим пришлась по душе, хотя кое-кто и не приветствовал его отказ от политических амбиций.
— С ножичком, пожалуй, понятно, монсеньорище… — проговорил Ёррин, в который раз за сегодня исправляя ситуацию и прерывая неловкую паузу. — Ножичек этот — из метеоризмного железа. Корявенький, не знаю где ты достал этот позор, дашь мне — переделаю… Но, разгарнак, он точно отлично сработает против тварей из тонкого мира! И да, я подтверждаю, что пообещал Буревестнику такое оружие! Орден? Пусть будет Орден. Записывай меня, я буду рубать фоморов со страшной силой, ух как они меня бесят! Но есть условие…
Рем посмотрел на Сверкера с улыбкой:
— И какое условие? Я еще не дописал Устав, так что вносите предложения и пожелания, это приветствуется…
— Никакого целибата и сухого закона! Иначе — ну его в сраку, ваш Орден! Вот!
Кто-то заржал, остальные захлопали в ладоши, явно поддерживая Сверкера. С одной стороны — они понимали серьезность момента, а с другой — никаких клятв произносить пока не требовалось, да и Аркан явно одобрял такой подход.
— Первым и главным условием будет безжалостное уничтожение скверны, маэстру! — сказал он. — Даже в ущерб своим интересам. И я сам готов предоставить все свое имущество и людей, все силы и средства, которыми располагаю, для общего дела. Оптимат, популяр или ортодокс, эльф или гном — кем бы ни был желающий стать нашим соратником, если он поклянется и делом докажет свое бескорыстное желание защищать это мир вместе с нами — что ж, мы примем его как брата.
— Похвально, — подала голос Сибилла, ее лицо выражало ничем не прикрытую иронию. — Странно только, что ты говоришь эти слова при мне и брате Мартелле. Он явно не одобрит присутствие в вашем новоявленном Ордене иноверцев, а мне и вовсе как будто не полагается здесь находиться: я женщина, маг, агностик.
— Помниться, еще совсем недавно ты была атеисткой, — усмехнулся Рем. — Так уж вышло, что из всех имперских магов ты наиболее сильно вовлечена во всю эту историю с химерами и одержимыми. И нам нужна будет связь с волшебным сообществом — чтобы не возникло конфликта интересов. Жечь всех подряд колдунов на площадях — это не то, о чем я мечтаю, предлагая новое начинание. Думаю, мы сможем удержаться от взаимной резни, если проявим хладнокровие и рациональность.
