Переполох на Буяне - Голотвина Ольга Владимировна
– Ах, милый мальчик! – проворковала растроганная волшебница. – Что ж, садись в карету!
– Надо же! – шепнула лавочнику Весселю Лина, жена шорника, глядя, как карета выезжает со двора. – А я думала, что конюх женится на служанке. Он так ее защищал от старухи!
– Такие старухи бывают аппетитнее молоденьких! – со знанием дела ответил Вессель.
Обогнув рощу, дорога свернула к речному берегу. Тут кучер вдруг резко остановил коней. Сидящие в карете недоуменно и тревожно переглянулись, но не успели ничего сказать. Дверца распахнулась. В карету впорхнула раскрасневшаяся, запыхавшаяся Люсетта в сбившейся набок шляпке.
– Уф, успела! – выдохнула она, садясь рядом с Марком. – Вы в объезд, а я напрямик бежала, берегом…
Она захлопнула дверцу. Кучер щелкнул бичом над конскими спинами, карета вновь тронулась.
– Это что за фокусы? – рявкнул Марк. – Ты что, сестричка, спятила? Мы же договорились: ты задерживаешься еще на неделю, потом уходишь. Чтоб никто не связал твое исчезновение с нами!
– Ничего! – отмахнулась от него Люсетта. – Я оставила записку: мол, люблю Марка, без него мне не жизнь, пошла топиться… Пусть ищут мое тело ниже по течению! Не хочу оставаться! Ты уедешь, а мне еще неделю пиво разносить и терпеть, чтоб за задницу щипали, да?
– За задницу ее щипали! А ты бы попробовала, как я, месяц навоз выгребать! Я на этот постоялый двор пришел раньше тебя! Бабушка, скажи хоть ты ей…
– Дети, дети, не ссорьтесь, – укоризненно сказала пожилая женщина, открыв сундучок и перебирая талеры. – Главное, мы сотворили чудо. Наш театр спасен. Теперь можно выкупить из заклада костюмы, подновить декорации, купить двух новых лошадок, починить фургоны…
Над ее головой открылось оконце, в нем показалась бородатая физиономия кучера.
– Еще заплатить за карету, когда будем ее возвращать хозяину, – подсказал он.
– Да-да, я помню, Только не забудь смыть с дверцы герб.
– Ой, я так боялась… – призналась Люсетта.
– А чего бояться-то? – улыбнулась пожилая женщина. – Я с самого начала знала, что у нас все получится.
– Так уверена в своем таланте? – хмыкнул Марк.
– И в вашем тоже. Но главное не это. Сначала я немного беспокоилась – но лишь до тех пор, пока не услышала, как эти господа издеваются над амбургцами.
– И что? – не понял юноша.
– Те, кто упорно считают соседей дураками, почти всегда сами дураки и есть. Запомни это, мой мальчик.
На минуту воцарилась тишина, только позвякивали талеры в руках женщины.
– Хороший городок, – сказала наконец Люсетта. – Жаль, что придется проехать мимо, когда будем гастролировать в здешних краях. Тут были бы славные сборы.
– Почему же? – благодушно улыбнулась бабушка, продолжая считать монеты. – Обязательно сюда завернем.
– Но нас же узнают! – удивился Марк.
– С какой стати? Главное – подобрать подходящую пьесу. Я могу играть старую колдунью, сводню или гадалку – с горбом и бородавками. Из Люсетты сделаем знойную восточную красавицу в черном парике. А ты пока обойдешься без главных ролей, будешь играть убийцу в маске или льва в шкуре…
Над пассажирами снова возникла физиономия кучера:
– А мне только бороду снять – и никто меня не узнает! Я могу сыграть все роли Марка!
– Что-о?! – возопил Марк. – Робер будет играть мои роли?! Бабушка, скажи, что ты этого не позволишь! Я покончу с собой! Или уйду из театра! Завербуюсь в солдаты, вот!.. Ну, ба-абушка!..
Мелюзина захлопнула крышку сундучка и сурово посмотрела на внука.
– Слушай, молокосос! – отчеканила она. – Годы мои, конечно, не те. И силы не те. Но если ты сейчас же не заткнешься – я превращу тебя в жабу!
И так уверенно, так властно она это произнесла, что у Марка холод пробежал по спине.
И он заткнулся.
Тень на плетень
(притча-шутка)
– Я это облако от самого леса притащила! – подбоченилась румяная, статная Мальва. – Ты что, соседка, Охренелл тебя забери, не понимаешь: моему салату тень нужна, он на солнце пожухнет!
– Салат?! – взвизгнула со своего двора быстроглазая, шустрая Уклейка. – А мои огурцы кто поливать будет – Охренелл?
Уклейка наскоро пробормотала заклинание – и спорное облако двинулось в сторону ее огорода.
– Ну, змея, Охренеллово отродье! – возмутилась Мальва. – Вечно мне пакостишь! Думаешь, не знаю, почему у меня в погребе бочка пива скисла?
Бабка Сыроежка, из-за плетня с упоением следившая за ссорой, негромко хихикнула: это она сглазила пиво Мальве…
(На селе, кстати, давно забыли вкус настоящего пива, поскольку здешние хозяйки сводили друг с другом счеты упорно и неотвратимо.)
– Ах ты, Охренеллова душонка! – Мальва взглядом сорвала с плетня глиняную корчагу и отправила в полет – в голову супостатке Уклейке.
Корчага, не долетев до цели, врезалась в нечто незримое и разлетелась в осколки. Посреди осколков обнаружился Жмых, муж Уклейки, который невидимкой крался домой с пьянки.
Сообразив, что чары разрушены, Жмых поспешил задобрить жену – вмешался в ссору:
– Ты, Мальва, того… не того… Охренелл тебя заешь… наше облако не лапай, не то порчу наведем!
– Уж ты наведешь! – не приняла помощи Уклейка. – Дождется от тебя жена защиты, как же! Хотел по весне сглазить Угрюмку, обидчика моего, а что вышло? Наш цепной кобель облысел!
Заскрипели доски крыльца под немалым весом – из дому на шум вышел Битюг, муж Мальвы. Сразу разобрался в сути спора:
– Тень? Наша тень, и нечего тут свары разводить, Охренелла тешить! Гони облако назад, жена, я тебе помогу!
Колдуном Битюг был никудышным. От его чар облако с места не сдвинулось, зато почернело и ударило молнией – аккурат в сеновал Стрижа, другого соседа Уклейки.
Пламя-то Стриж потушил простеньким заговором, зато сам воспылал гневом, схватил вилы и помчался выяснять отношения с поджигателями:
– У вас тень да салат, а другие пусть огнем горят?! Охренелл знает что! Ой, смотри, соседушка дорогой, дождешься – боровом оборочу!
Заслышав гам, Комар с соседней улицы выдернул кол из ограды (заклятия заклятиями, а хороший дрын надежнее!) и побежал на голоса. Облако было Комару ни к чему, но разве упустишь возможность свести счеты с Уклейкой, которая на днях превратила его петуха в ястреба! Прямо посреди курятника превратила, вот такая охренелльщина получается!..
Скандал ширился и разрастался, потому что жили в селе люди неравнодушные и пылкие.
– …Мать твою Охренелл через пень да об корягу!
– …Думаешь, не знаю, с чего у меня индюшка нестись перестала?
– …Заклинаю светом и мраком, заклинаю небесным огнем, заклинаю сердцем гор, заклинаю глубью морей…
– …Ведро брал взаймы, а вернул дырявое!
– …Будь мое слово крепко, а тому – ключ и замок! Ключ – в воду, замок – в гору!..
– …Облако не трожьте, Охренеллово семя! На клочья раздергали, от него уже и тени никакой!..
А в это время в своем подземном дворце смотрел в хрустальный шар великий маг Охренелл, по старости и лени давно уже не поднимавшийся на поверхность.
Уютно сложив руки на круглом животике, маг наблюдал, как пляшут в хрустальной глубине разноцветные огоньки. Наверху, на земле, творились чары!
«Все-таки правильно я сделал, что подарил людям магию! Какие же они отважные – не боятся повелевать древними силами! Должно быть, вершат великие дела, изменяют облик мира, управляют ходом истории… Интересно, а мне они очень благодарны? Хоть памятник-то воздвигнуть догадались? Надо бы подняться, поглядеть… да за размышлениями всё недосуг!»
Кузнец
Кузнец покосился на дверной проем, за которым сгущался прозрачный сумрак, и устало бросил мальчишке-подручному:
– Кончаем. Полей-ка мне…
Нагнулся над лоханью. Широкие плечи, темная спина, жилистые руки в пятнах ожогов – сам словно из железа выкован. И весь лоснится от жаркого пота.
