Алтарь (СИ) - Белоусов Артем

— Необычное у тебя имя, — решила сделать комплимент Элли.

— Это мне мама его дала, — ответил Арктюр. — В честь звезды на которую мы летим.

— Серьёзно? — развеселилась Элли. — Какое совпадение.

— С Земли её тоже видно, — подтвердил Арктюр. — Это одна из ярчайших звёзд на небе.

Пропеллер монотонно шуршал в ночном воздухе.

— Если бы инопланетная раса связалась бы сейчас с нами, чтобы ты у них спросил? — спросила Элли.

— Я бы спросил, почему люди такие злые? — ответил Арктюр.

— Да, — вздохнула Элли. — Как бы было прекрасно, если бы люди относились друг к другу по доброму, с заботой. Мы бы, наверное, тогда оказались в раю.

— Именно, — с жаром сказала Арктюр, взглянув на неё. — Мы себя сами, по доброй воли, лишаем этого рая. В этом и состоит божественная трагедия. Земля — это тот изначальный Эдем, куда Бог поместил Адаму и Еву.

— Но ведь это же был сад. Конкретное место где-то между Тигром и Евфратом, — недоверчиво сказала Элли.

— «Из Едема выходила река для орошения рая и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Тигр: она протекает пред Ассирией. Четвёртая река Евфрат», — без запинки процитировал Арктюр. — Я делал исследование по поиску географического положение земного рая.

— И как? Нашёл? — с интересом спросила Элли. — Расскажи.

— Тигр и Евфрат все знают, — начал он свой рассказ. — Место между этими реками называют Месопотамией или междуречьем. Это колыбель древнейших цивилизаций на Земле, таких как Шумеры, Вавилония и Ассирия. А вот две другие реки, Фисон и Гихон, являются главным предметом спора. Некоторые думают, что Гихон — это Нил, так как он обтекает землю Куш, то есть Эфиопию. Реку Фисон сравнивали с Индом или Гангом, и даже с Дунаем. Но в этом случает непонятно, как четыре реки могут питаться из одного источника. Были сделаны предположения о возможном расположении Эдема в Армении. Армянские реки Аракс и Кура могли быть Фисоном и Гихоном, к тому же армянское нагорье находится на границе Месопотамии. Судя по фотографиям, это очень красивая страна, но рая там, к сожалению, исследователи тоже не нашли.

Ещё одним возможным местом называют Персидский залив, куда впадает множество рек, включая Тигр с Евфратом. По другой теории, Эдем оказался на дне Персидского залива из-за стихии. Около 6 тысяч лет назад его могло затопить, что перекликается с легендой о Всемирном потопе. О местонахождении Эдема и его рек до сих пор ведутся споры.

— Ну так, а ты-то к какой теории склоняешься в итоге? — допытывалась Элли.

— А знаешь, где еще есть 4 реки, проистекающие из одного источника? — спросил Арктюр.

— Где? — заинтригованно спросила Элли.

— В нашей Галактике, — ответил Арктюр, подняв указательный палец на ночное небо. — В Млечном Пути.

— В нашей Галактике? — недоверчиво переспросила Элли.

— Так точно, — ответил самодовольный Арктюр. — В Млечном Пути есть четыре крупных спиральных рукава: два главных — рукав Центавра и рукав Персея, и два вторичных — рукав Наугольника и рукав Стрельца.

— То есть в Библии под реками подразумевались рукава нашей Галактики? — скептически спросила Элли. — Даже современная наука еще не способна посмотреть на нашу Галактику со стороны.

— Не думаю, — покачал головой Арктюр. — Но эта идея натолкнула меня вот на какую мысль. Что, если Земля и есть Эдем? Тот райский сад? Учёные потратили века на его поиски, в то время как он всегда был у них прямо под носом.

— Но там же были какие-то особые деревья, если мне не изменяет память, — нахмурилась Элли. — Одно из них давало вечную жизнь. И где же это дерево теперь? Если Земля — это рай, то почему люди мучаются и умирают?

— После смерти мы перерождаемся в том или ином виде. Наши тела превращаются в прах и уходят в почву и воздух. Из этого праха рождаются новые существа. Чем тебе не бессмертие?

— Это ты рассказываешь про круговорот веществ в природе, — возразила Элли.

— А передача генетической информации? — продолжал Арктюр. — Наше бессмертное ДНК. Спираль с информацией о каждом уголке нашего организма. Это ли не чудесное Древо Жизни? Мы занимаемся любовью, чтобы возродиться в генах наших детей. Мы бессмертны, пока наш род жив. Адам с Евой жили пока ели плоды с этого дерева.

— А как же наше сознание? — не унималась Элли. — Если я умру, то вот я была, и вот меня нет и никогда уже не будет. Не слишком ли это жестоко со стороны Бога поступать так с райскими созданиями?

— Мы многого ещё не знаем, — покачал головой Арктюр. — Но я хочу надеятся, что «рукописи не горят». Хочется верить в закон сохранения информации. Что для нас существует некий план — непостижимый план, который выше нас.

— Замысел, — кивнула Элли.

— Кто знает, может быть, это не такая уж и великая трагедия — перестать существовать как человек и просто перейти в другую форму бытия во Вселенной, — пожал плечами Арктюр.

Аврора пылала с невероятной силой, отражая красные, синие и зелёные всполохи на мечтательных лицах двух молодых людей, парящих над поверхностью далёкой планеты, зачарованных магией её неба. Пульсарный ветер, должно быть, был особенно мощным этой ночью.

— Это мне напомнило одно очень грустное стихотворение, которое мне случайно попалось в Интернете, — сказала Элли. — Я его даже запомнила наизусть.

— Прочитай, — попросил Арктюр.

«Стать пеплом,

Ничем,

Нолью земной,

Пустотой,

Поменять на ту боль, которая разрывает на части,

На адские куски,

Я не могу тебя спасти,

Мой,

С крыльями,

Маленький,

Моё счастье,

Мой,

С крыльями,

С ясной душой,

Лети.

Спиши меня, Господи,

Спиши,

Вычеркни из списка — я не близко,

Я очень далеко,

И я не хочу ничего в этом сраном раю,

И я не хочу ничего,

Просто стать пылью земной,

Пустотой,

Парить над собой,

Стать рекой,

Водой,

Океаном,

Кормить собою рыб,

Добрых и злых,

Стать счастьем их, и с новой весной,

Родиться травой,

И просто не чувствовать,

Быть,

А можно и не быть,

Травой.»[4]

Гондола плавно покачивалась, следуя такту их слаженных движений педалей. Элли наблюдала за своей рукой, медленно поворачивая ладонь в разные стороны, словно выбирая удачный ракурс. Оранжевые и малиновые отблески, рожденные магией авроры, играли на её коже, рисуя пленяющие узоры. В тот момент казалось, что она касается самого сердца космоса, и его бесконечная красота отражается в мерцающем свете, ласкающем её руку.

— Или вот, например, по теории Большого отскока, — прервал тишину Арктюр, — наша Вселенная претерпевает бесконечное количество расширений и сжатий. То есть, возможно, мы бесконечно проживаем одну и ту же жизнь на каждом этапе расширения Вселенной после очередного Большого взрыва. Ты умираешь, твой свет выключили как рубильником, и вот через мгновение ты уже опять кричишь младенцем на руках своей матери. Хотя для этого все случайности должны повториться в идеальной последовательности, а иначе конкретно ты опять не появишься.

— Наврядли такое возможно в природе с её квантовыми эффектами, — усомнился Ластик, до этого не вмешивающийся в беседу.

— Может мы переродимся в других телах. Как реинкарнация в индуизме, — пожал плечами Арктюр. — Не надо еще забывать про научные достижения. Скоро мы научимся не умирать совсем. Медицина уже сейчас продлевает наши жизни на долгие лета.

— Но как же тогда все те люди, которые жили и умерли до нас? И все те, кто не успеет дождаться эликсира бессмертия? — не унималась Элли.