Эолин (ЛП) - Гастрейх Карин Рита

Пост Посвященного

Эолин проснулась перед рассветом. Закутавшись в поношенный красный плащ, она приняла многочисленные благословения Гемены и отправилась вглубь залитого солнцем леса. Голоса деревьев танцевали на ветру. Животные разбегались при ее приближении. Одиночество преследовало ее, словно живое присутствие.

В полдень Рысь вышла из тени не более чем в десяти шагах от нее. Дикая кошка вытянула на земле широкие мохнатые лапы и села. Она внимательно изучала Эолин янтарными глазами. Потом она повернулась и ушла в лес.

Поняв безмолвное приглашение, Эолин последовала за ней.

Шаги Рыси затихли среди опавшей листвы. Ее мускус тянулся за ней успокаивающим облаком. Когда они достигли подножия хребта Рыси, кошка перевернулась на спину и вытянула конечности, обнажив пушисто-белый живот. Она посвятила несколько минут тщательному мытью лап, прежде чем встать и исчезнуть, словно призрак в кустах, оставив Эолин карабкаться в одиночестве.

Хотя Эолин бесчисленное количество раз исследовала основание хребта Рыси, она никогда не приближалась к логову. Восхождение оказалось трудным. Остаток дня ушел на то, чтобы найти пещеру, расположенную на южной стороне скалистого обнажения. С ноющими конечностями Эолин заползла в небольшое пространство, села и вытерла пот со лба.

Пещера Рыси была сухой и хорошо проветриваемой. На гладком грязном полу Рысь оставила ароматную траву и мягкие папоротники, чтобы подготовить постель. Аромат камня и земли напомнил Эолин об Ахиме.

Интересно, на что был похож его пост.

Ей не пришло в голову спросить его во время их встречи у реки, но тогда она не думала ни о чем, кроме исключительной силы этого поцелуя.

Его ковен устроил ему банкет дружбы и перехода? Отпустил ли Церемонд, как и Гемена, своего ученика с любовью?

Хоть Ахим учился в компании полного ордена, Эолин не могла отделаться от подозрения, что его инициация была одиноким опытом.

На закате Эолин устроилась у входа в пещеру, чтобы посмотреть, как зажигаются звезды на темно-фиолетовом небе. Внизу волнистым ковром раскинулся лес. Аромат сосны и дуба поднимался от его кроны. Ритмичные звуки наполняли ночь: колючее стрекотание сверчков, кваканье лягушек и периодическое уханье карликовой совы. Безграничное пространство вызывало глубокое чувство спокойствия.

Когда сон позвал, Эолин заползла в логово. Странные и яркие сны приветствовали ее. Она видела, как древние люди бродят по лесу, наблюдала за фантастическими животными, которых больше не существовало. Она была свидетельницей первого священного огня, вызванного Эйтной и Карадоком, и наблюдала за их бегством, когда Гром гнал влюбленных в горы.

Она оказалась перенесенной на поля сражений, где Кэдмон и его воины-маги победили Людей Грома. Затем она последовала их священной традиции, которая перетекала из поколения в поколение в жизнь ее собственной матери Кайе.

Эолин стояла рядом с посвящённой Кайе, когда та принимала посох Высшей Магии. Она сопровождала рыцаря Кайе в войне против закованных в металл противников. Она наблюдала, как мать Кайе делилась искусством простой магии со своей дочерью в Южном лесу, и утешала заключенную Кайе, когда та исчезала в загробной жизни на холодном каменном полу с окровавленным лицом и разбитыми конечностями.

После смерти Кайе появилась черноволосая ведьма. Тонкими пальцами она собрала тысячу оборванных нитей дружбы, оставленных войной, и сплела их в мерцающую паутину, протянувшуюся от одного конца королевства до другого.

Ты не та, кого я искала, маленькая Эолин, — прошептала она, — но ты та, кого я нашла. Боги говорили. Судьба раскрыла свою руку. Если выберешь путь Высшей Магии, ты обязана восстановить нашу традицию в Мойсехене, возобновить наследие своих сестер. Если откажешься от этой клятвы, то не сможешь принять дар Дракона.

Эолин резко проснулась, мускулы напряглись, а щеки стали мокрыми от слез. Когда она вышла из пещеры, рассвет разливал бледным светом туманный горизонт. Плотный туман опустился, скалистый хребет плавал в мягком белом море. Ленты лососевого и бледно-голубого цвета возвещали приход солнца. Когда яркая сфера выглянула из-за края мира, кончики туманного берега вспыхнули туманным золотом.

Дракон, — сказала Гемена Эолин, — может принимать форму любого существа, которое ходит по земле. Поэтому Посвященный должен открыть свой разум величию всех существ, чтобы услышать голос Гонца в извилистом движении многоножки или в устрашающем реве разъяренного медведя.

Эолин оглядела хребет, но не обнаружила движения на его скалистом склоне. Она искала крошечных существ среди грубых расщелин, но ни паука, ни жука, ни ящерицы не оказалось.

В лесу было странно тихо. Даже птицы воздерживались от своего утреннего хора.

Время шло. Оранжевое солнце всплыло сквозь полосу тумана. Зазубренные камни согрелись, и иней рассеялся.

С замиранием сердца Эолин подумала, не поняла ли она Рысь неправильно. Возможно, она не собиралась приходить сюда. Возможно, Дракон ждал где-то еще.

Затем по скалам пронеслась тень.

Эолин выпрямилась, не зная, сыграл ли с ее глазами шутку переменчивый свет. Тень снова мелькнула, на этот раз безошибочно узнаваемая по форме и значению.

Не веря своим глазам, Эолин повернулась к восходящему солнцу.

Драконша летела к хребту в своей истинной форме, темный силуэт на фоне яркого неба. Ее полет был плавным и ритмичным. Ее крылья взбивали золотые облака под ней. Солнечный свет отражался от ее серебряной чешуи яркими и ослепляющими вспышками. Трижды она облетела Эолин. Затем она поднялась над камнями и приготовилась к посадке.

Эолин отступила, застряв между удивлением и страхом. Она глубоко вдохнула свежий утренний воздух, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

Не было слышно ни звука, ни дрожи, когда Драконша опустила массивные лапы на землю. Только ветер от ее крыльев отметил ее прибытие, откинув капюшон плаща Эолин.

Полупрозрачная чешуя дракона сияла, как хрусталь тонкой огранки. Изящные движения ее длинной шеи и волнистого хвоста создавали впечатление сверкающей реки в постоянном движении. Она сложила крылья и посмотрела на Эолин непрозрачными серебряными глазами.

Не бойся, — Драконша говорила на своем тихом языке. — Боги, пославшие меня, благосклонно взирают на твое прошение. Со времен Кэдмона они не приказывали мне появляться в моей истинной форме, а до этого — со времен Эйтны и Карадока.

Эолин уставилась на чудесное существо, пытаясь осознать масштаб происходящего. Инстинктивно она опустилась на колени. Ее слова превратились в дрожь.

— Я… я не достойна этой чести.

Драконша склонила голову. Веселье вспыхнуло внутри серебряных глаз.

Именно поэтому тебя считают достойной. Ты приняла свой дар с радостью и смирением. Теперь твое путешествие обещает новую эру магии.

— Я не понимаю.

Разве, Эолин? Твои сестры говорили с тобой прошлой ночью во сне. Ты уже забыла их послание?

Эолин склонила голову и закрыла глаза. Вся тяжесть ноши, которую она собиралась принять, легла на ее плечи. Сердце забилось быстрее, и она сосредоточилась на своей связи с землей.

— Моя благодарность богам бесконечна, — тихо сказала она, повторяя заклинание, которое дала ей Гемена. — Вы дали мне жизнь, в то время как многие другие встретили смерть. Вы дали мне магию, даже когда мои сестры сгорели. Я молю вас, раскройте мой дух, чтобы я могла получать ваши наставления и выполнять вашу волю.

Драконша кивнула.

Иди к самому старому дубу. Он приготовил ветвь, из которой будет выкован твой посох. Ты найдешь ветку у его ног вместе с пером Полуночной Совы. Принеси их мне вместе с кристаллом воды из Реки и мечом, подаренным тебе твоим другом-волшебником.

Почтительно поклонившись, Эолин попрощалась. Она собрала все четыре элемента, найдя их так, как указала Драконша. На обратном пути к логову Рыси она остановилась в том месте, где хранила меч Ахима. Обхватив обеими руками рукоять, она пропела заклинание, которому он ее научил, и вытащила оружие из камня.