Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Мистера Норрелла облачили в плащ и усадили в карету; по изумлению, отразившемуся на его лице, когда дверцы отворились и мистер Дролайт запрыгнул с одной стороны, а мистер Ласселлз — с другой, можно предположить, что решимость этих двух джентльменов сопровождать его на Брансвик-сквер стала для мистера Норрелла полной неожиданностью.
Ласселлз уселся в карету, фыркая от смеха и говоря, что в жизни не видел ничего более комичного; они похожи на глупцов из старых итальянских или французских сказок, которые отправились добывать отражение луны со дна пруда. Замечание это, вероятно, обидело бы мистера Норрелла, если бы тот был в настроении слушать.
На крыльце дома миссис Уинтертаун собралась небольшая толпа. Двое выбежали к карете, и в свете фонаря над лестницей можно было различить с десяток слуг, собравшихся взглянуть на волшебника, который вернет к жизни молодую хозяйку. Зная человеческую природу, естественно предположить, что кем-то из них двигало исключительно любопытство. Однако у многих лица были бледные и заплаканные — надо думать, что их выгнали на темную морозную улицу более благородные чувства.
Один из слуг взял свечу и пошел перед мистером Норреллом и его друзьями, освещая путь, ибо в доме было темно и холодно. На лестнице они услышали голос миссис Уинтертаун, которая звала сверху:
— Роберт! Роберт! Это мистер Норрелл? О, слава богу, сэр!
Внезапно она появилась в дверном проеме.
— Я боялась, что вы никогда не приедете!
К ужасу мистера Норрелла, она взяла его руки в свои и, сжимая их, молила его применить самые действенные чары, чтобы вернуть мисс Уинтертаун к жизни. Пусть он не думает о деньгах и называет любую сумму!
Мистер Норрелл кашлянул и наверняка пустился бы в пространное и скучное рассуждение о философии современной магии, однако Дролайт проскочил вперед и, схватив миссис Уинтертаун за руки, спас обоих.
— Умоляю, сударыня, успокойтесь! Мистер Норрелл приехал, и мы сделаем все, что в его силах. Он просит вас более не упоминать о деньгах. Им движут одни лишь дружественные чувства… — Здесь мистер Дролайт приподнялся на цыпочки и, вытянув шею, взглянул через плечо миссис Уинтертаун туда, где стоял сэр Уолтер Поул. В свете свечей видны были его бледность, ввалившиеся глаза и заострившиеся черты. Обычная вежливость требовала, чтобы он подошел и заговорил с прибывшими, однако сэр Уолтер не трогался с места.
Мистер Норрелл замешкался в дверях; он явно не хотел идти дальше, пока не поговорит с сэром Уолтером.
— Мне надо поговорить с сэром Уолтером! Всего несколько слов! Я сделаю все, что в моих силах, сэр Уолтер! — кричал он. — Поскольку молодая особа… гм… не так давно покинула наш мир, могу сказать, что ситуация обнадеживающая. Да, думаю, ситуация внушает надежды. Теперь я пойду, сэр Уолтер, и сделаю все, что в моих силах. Надеюсь, в скором времени я сообщу вам добрую новость!
Все те заверения, о которых молила — и которых не получила — миссис Уинтертаун, мистер Норрелл рвался изложить сэру Уолтеру, явно не желавшему их слушать. Из безопасного далека сэр Уолтер безучастно кивнул, а когда мистер Норрелл все равно не ушел, выкрикнул хрипло: «Спасибо! Спасибо!» Губы его странным образом искривились. Возможно, это должно было изображать улыбку.
— Я бы всем сердцем желал, сэр Уолтер, — воскликнул мистер Норрелл, — пригласить вас с собой и показать все, что я буду делать, однако особая природа этого конкретного волшебства требует полного одиночества. Надеюсь, у меня еще будет случай продемонстрировать вам свою магию.
Сэр Уолтер отвесил легкий поклон и отвернулся.
Миссис Уинтертаун в тот момент говорила со своим слугой Робертом, и Дролайт, воспользовавшись тем, что никто не обращает на них внимания, подбежал к мистеру Норреллу и лихорадочно зашептал ему в ухо:
— Нет, нет, сэр! Не отсылайте их! Я советую собрать у кровати как можно больше народа. Такова лучшая гарантия того, что ваши сегодняшние свершения утром станут известны всему городу. И не бойтесь небольшой суматохи, чтобы привлечь внимание слуг, — ваши лучшие заклинания, пожалуйста! Ах, какой же я тупица! Надо было прихватить опия, чтобы бросить в камин! У вас ведь, наверное, с собой нет?
Мистер Норрелл не ответил и только попросил, чтобы его без промедления провели к мисс Уинтертаун.
Хотя волшебник ясно дал понять, что хочет подняться к ней один, мистер Дролайт и мистер Ласселл не могли бросить друга перед лицом такого испытания, и Роберту пришлось проводить на второй этаж всех троих.
8
Джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе
Октябрь 1807
В комнате никого не было. То есть не совсем так. На кровати лежала мисс Уинтертаун, однако сложно сказать с точки зрения философии, была она «кто-то» или «никто».
Она была в белом платье, с серебряной цепочкой на шее; ее прекрасные волосы расчесали и уложили, а в уши вдели серьги с гранатами и жемчугами. Однако маловероятно, чтобы мисс Уинтертаун сейчас это заботило. Слуги зажгли свечи, в камине развели огонь, а комнату убрали розами, источающими сладостное благоухание, но мисс Уинтертаун с тем же спокойствием лежала бы сейчас в самой вонючей лондонской каморке.
— Говорите, она была вполне ничего? — спросил мистер Ласселлз.
— Вы ее не видели? — сказал Дролайт. — Небесное создание. Совершенно божественна. Ангел красоты.
— Вот как? А сейчас такая дурнушка! Я посоветую знакомым красивым барышням не умирать. — Мистер Ласселлз наклонился чуть ближе. — Ей закрыли глаза.
— Ее глаза являли собой само совершенство, — сказал Дролайт, — ясные, серые, с длинными темными ресницами. Жаль, что вы ее не видели — она была как раз в вашем вкусе. — Он повернулся к мистеру Норреллу. — Ну, сэр, готовы приступить?
Мистер Норрелл сидел в кресле возле камина. Решимость, с которой он вошел в дом, улетучилась; он вздыхал, взгляд его был прикован к ковру. Мистер Ласселлз и мистер Дролайт смотрели на волшебника с интересом, свойственным их натуре, то есть мистер Дролайт — в радостном предвкушении, мистер Ласселлз — с ироничным скепсисом. Мистер Дролайт почтительно отступил от кровати на несколько шагов, дабы мистер Норрелл мог без помех к ней подойти, а мистер Ласселлз прислонился к стене и сложил руки на груди (поза, которую он часто принимал в театре).
Мистер Норрелл вновь тяжело вздохнул.
— Мистер Дролайт, я уже сказал, что этот конкретный вид магии требует полнейшего одиночества, а посему должен просить, чтобы вы подождали меня внизу.
— Ах, сэр! — возразил Дролайт. — Разумеется, такие близкие друзья, как Ласселлз и я, не могут быть вам помехой! Мы тихи, как мыши! Через две минуты вы позабудете, что мы здесь. И должен сказать, что считаю наше присутствие абсолютно необходимым! Кто завтра утром поведает миру о ваших свершениях, если не мистер Ласселлз и я? Кто опишет несказанное величие мига, когда ваши чары воскресят молодую особу из мертвых? Или нестерпимую горечь вашего поражения? Сами знаете, сэр, вы не сумеете сделать это и вполовину так хорошо, как мы.
— Допустим, — отвечал мистер Норрелл. — Однако то, что вы предлагаете, абсолютно невозможно. Я не стану начинать, пока вы не покинете комнату.
Бедный Дролайт! Он не мог заставить волшебника приступить к колдовству против его воли, но ждать чуда столь долго и не увидеть — это ли не худшее из наказаний! Казалось, он не снесет удара. Даже мистер Ласселлз был немного разочарован — он рассчитывал увидеть что-нибудь комичное.
Когда друзья удалились, мистер Норрелл устало поднялся со стула и взял книгу, которую привез с собой. Он открыл ее на странице, заложенной письмом, положил на туалетный столик, чтобы при необходимости свериться с текстом, и начал наизусть читать заклинание.
Оно подействовало почти мгновенно: что-то зеленое появилось там, где ничего зеленого не было, и в комнате повеяло свежим ароматом полей и рощ. Мистер Норрелл замолк.
Кто-то стоял посреди комнаты — высокий, очень красивый джентльмен с бледной кожей и волосами прозрачными, как пух на отцветшем чертополохе. Под темными бровями вразлет блестели холодные синие глаза. Одет он был в точности как мистер Норрелл, только сюртук на нем был зеленый-презеленый, цвета весенней листвы.
— O Lar! — начал мистер Норрелл дрожащим голосом. — O Lar! Magnum opus est mihi tuo auxilio. Haec virgo mortua est et familia eius earn vitae redire vult[18]. — Мистер Норрелл указал на тело.
При виде мисс Уинтертаун джентльмен с волосами, как пух, чрезвычайно взволновался. Он развел руками с видом приятного изумления и быстро-быстро заговорил по-латыни. Мистер Норрелл, который привык видеть латынь в рукописях или книгах, обнаружил, что не понимает ее в столь беглой речи, хотя ему удалось узнать несколько слов, например, «formosa»[19] и «venusta»[20], описывающих женскую красоту.
