Вера Петрук - Индиговый ученик
Однажды Регарди с Беркутом встретили на рынке человека, который бродил по рядам, царапая себе лицо и не замечая никого вокруг. «Он между небом и землей», – сказал тогда Шолох и скорее прошел мимо. После Арлинг долго думал над значением его слов, но их смысл дошел до него только сейчас.
Ему было плохо. По-настоящему плохо. И так же, как иман, он не знал, что с собой сделать.
Арлинг не удивился, когда услышал шаги учителя. Их разговор должен был состояться давно.
– Спрашивай, – произнес иман, усаживаясь рядом на землю. Сказано было просто, но прозвучало как – «назови последнее желание».
Регарди не стал долго думать, потому что устал от любых мыслей, и спросил первое, что взбрело в голову.
– Что такое солукрай? – вопрос получился наивным и совсем неподходящим для ситуации, но учитель ответил сразу, словно знал, что Арлинг спросит именно это.
– Тайная сущность вещей не видна, Лин, – вздохнул иман. – Солукрай должен был учить людей различать добро и зло, поступать справедливо и естественно. Но многие сегодня считают делать добро утомительным занятием, а зло – легким и приятным. Хоть это и противоречит разуму. Солукрай был заранее обречен на поражение. Люди не были готовы к подарку бога. Для большинства солукрай так и остался упражнениями и словами без смысла.
– Зачем вы научили меня ему?
– Я тебя не учил. Он был в тебе. Он есть в каждом из нас. Солукрай – это истинное знание, а истине не научить. Она сама должна войти в твое сердце.
– Этого не случилось.
– Да, Лин. Мастер, владеющий солукраем, пользуется мечом, но не убивает. Когда враги видят перед собой воплощение истины, они сдаются и без каких-либо усилий с его стороны становятся похожими на мертвых. Их не надо убивать. Вот, что такое Солукрай. Настоящий мастер использует его, чтобы возвращать жизни. Он разрешает каждому противнику самому решать свою судьбу.
Это были хорошие слова. Мудрые. Жаль, что мистик не сказал их ему раньше.
– Я стану халруджи, учитель, – произнес Регарди, почувствовав неимоверное облегчение от того, что все-таки решился это сказать. Такой была вся его жизнь – идти вслепую по незнакомым дорогам.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – ответил иман, и в его голосе слышалась плохо скрываемая горечь.
– У Сохо... – тут Арлинг запнулся, но учитель молчал, и он продолжил, – был халруджи. И он убил его за провинность. Я готов к этому. Я могу стать вашим халруджи, учитель.
– Ты уже был моим Индиговым Учеником, – грустно улыбнулся иман. – К тому же, серкет, даже бывший, не может стать господином. А теперь скажи, что ты, на самом деле, знаешь о халруджи. Кроме того, что его может убить хозяин просто потому, что у него с утра плохое настроение.
– Этот обет принимают те, кто совершили ошибку и не могут смириться со своей совестью, – сказал Арлинг, вспомнив то, что когда-то давно объяснял ему Беркут. – Своим служением они пытаются вернуть себе чистоту духа и сердца.
Он тщательно подбирал слова, и, похоже, иман остался доволен, потому что едва заметно кивнул.
– Халруджи становятся на всю жизнь, – продолжил его слова учитель. – От обета может освободить господин, но для этого ему самому придется заплатить немалую цену, чаще всего, кровью. Это сложный ритуал, и к нему прибегают редко. Поэтому, становясь халруджи, ты обрекаешь себя на служение до конца дней. Халруджи клянется три раза. Первый раз – во время посвящения. Второй – когда обманул или предал господина. Третий – когда потерпел поражение. Господин имеет право убить тебя за любой проступок, но хуже, если он потребует третьей клятвы. После нее ты должен будешь отправиться на поиски Дороги Молчания в Карах-Антар. Не спрашивай меня, что это. Прочтешь сам в Книге Махди. Одно скажу – это страшно и позорно. Если ты допустишь смерть господина, тебе также придется отправиться по Дороге Молчания.
– Я готов.
– Сначала послушай, – тяжело вдохнул иман. – В Большой Книге Махди сказано так. Халруджи не допускает ни малейшего сомнения в господине. Никогда. Со словом «верность» он просыпается и засыпает. Он идет по этому пути не только, когда господин процветает, но и когда тот в беде. Халруджи считает свою жизнь никчемной, отказываясь от личной выгоды и защищая господина до конца. Бесстрастность и удовлетворенность самым простым – его главные принципы. Тот, кто становится халруджи, является идеальным слугой, поэтому быть его господином – большая честь. Так было всегда. Что, по-твоему, означает быть хорошим слугой, Лин?
– Защищать интересы господина, – ответил Регарди, стараясь вспомнить далекое прошлое и те требования, которые он когда-то предъявлял к собственным слугам.
– Хороший слуга берет лучшие качества у людей, которые его окружают, – терпеливо объяснил иман. – У одного – преданность, у другого храбрость, у третьего – правильное поведение, у четвертого – спокойствие и уравновешенность. Так получается образец. И знаешь, что самое главное?
– Сохранять верность до конца своих дней, – устало повторил Арлинг.
– Нет, – покачал головой учитель. – Быть халруджи означает не только службу хозяину. Самое главное – это служба самому себе. Халруджи выполняет свой долг слуги, но стремится к совершенству. Постоянно. Он не ищет других идеалов, не идет со всеми, а с каждым днем постигает собственный путь, развивая ум, поощряя человечность, укрепляя храбрость. Он никогда не возносится, как бы ни преуспел в делах. Никогда не стремится к удовольствию. Отдает другим лучший кусок, оставляя себе худшее. В этом его призвание. Слабость проявляет тот, кто, встав, на путь халруджи, не смог примириться с самим собой. Быть халруджи – это непросто, Лин. И пройти этот путь до конца намного труднее, чем пройти Испытание Смертью. Ты готов к этому?
Подозревая, что ответ на вопрос был куда сложнее, чем казался с первого раза, Арлинг осторожно кивнул.
– Кто станет моим господином, учитель?
Теперь иман замолчал надолго. Возможно, тщательно продумывал ответ, а может, просто слушал звуки ночного сада, надеясь найти в них смысл, которого с каждым мгновением становилось все меньше. Они оба балансировали на краю пропасти, не зная, кто упадет в нее первым.
– Ты выберешь его сам, – наконец, произнес он. – Назови любое имя. Не думая.
Пальцы Арлинга нащупали в кармане кусочек металла. Тяжелое кольцо с родовым знаком наместника, которое когда-то послужило его пропуском на Бои Салаграна, став ключом, открывшим врата преисподней.
– Сейфуллах Аджухам, – выдохнул он, не веря, что произнес это.
– Да будет так, – сказал учитель и крепко его обнял. – Никогда ничего не проси, Лин, и ты получишь все, что нужно. Не старайся побеждать других. Просто научись побеждать себя. Ты всегда останешься моим лучшим учеником.
