Ник Перумов - Черное Копье
Преддверие битвы молчаливо. Тишина над полем неприкосновенна до времени. Кто дерзнет нарушить — в том слабее дух.
Поддаваясь общему мрачно-неколебимому настрою, хоббит стоял, приспустив лук, вглядываясь в ряды неприятеля. Высоко реяло знамя Олмера — и вдруг шевельнулось, поплыло вперед…
Небольшая кучка людей выехала из вражеского строя — и у хоббита перехватило дыхание; он не мог ошибиться — после битвы у Болотного Замка он впервые видел Олмера! Рядом ехали Санделло и еще несколько военачальников. Рог в руке трубача выводил призыв к переговорам.
Спокойной рысью кони Олмера и его свиты направлялись прямо к гондорским шеренгам. Оттуда донесся ответный голос рога и тоже показались люди.
Две кучки всадников съехались примерно посередине разделявшего две армии пространства. Некоторое время они стояли неподвижно — очевидно, переговариваясь. Затем Олмер и его свита остались стоять на месте, гондорские же посланники поспешно отъехали и скрылись в рядах войска.
Ничего не происходило. Олмер терпеливо ждал. Ни одна из сторон не подавала сигнала атаки. Хоббит искусал до крови губу — если бы Вождь оказался хоть на полсотни шагов поближе! И, не в силах сдержать искушение, Фолко медленно, шажок за шажком, стал подбираться ближе… Он укрывался за спинами первых рядов, толкался, наступал кому-то на ноги, его раздраженно пихали в ответ — но он пробирался, пробирался все дальше, и эльфийская стрела уже была зажата в зубах.
Однако Олмер словно почуял что-то. Внезапно он тронул коня и неспешным шагом отъехал шагов на сто к своим полкам. Фолко только стиснул зубы в бессильной ярости.
А потом в гондорском войске внезапно заиграли сразу несколько десятков больших рогов, и на поле один, в полном вооружении, с копьем наперевес, выехал король.
— Твой вызов принят! — возгласил он, привставая в стременах и напрягая голос так, чтобы его услышало как можно больше воинов. — Владыки Запада не бегут от опасности! Бери же копье — и сразимся!
— Вызов… вызов… Король будет биться! — пронеслось словно ветер по гондорским рядам.
Владыка Гондора был величествен в сияющих доспехах и крылатом шлеме, с небольшим щитом, на котором красовался инкрустированный самоцветами герб Соединенного Королевства. И по мягкому отблеску металла колец и наплечников хоббит понял, что король закован в мифрил и, следовательно, почти неуязвим.
Теперь все взгляды гондорских воинов обратились к Олмеру, Тот спокойно сидел на своем вороном жеребце, завернувшись в черный плащ и низко надвинув капюшон. Фолко не видел верхней части его лица и глаз; только подбородок виднелся, белый, словно пролежавшая невесть сколько на ветрах и дождях мертвая кость. Безжизненной жутью веяло от этой фигуры, и Фолко мог только поражаться, насколько быстро произошли зримые и ужасные перемены в Вожде после того, как в Болотном Замке Мертвецкие Кольца слились.
Санделло подал Олмеру копье, щита же Король-без-Королевства не взял вовсе. И никто не мог понять, есть ли на нем вообще какие-нибудь доспехи.
Король Гондора неспешно поднял свой золоченый рог, затрубил. И в тот же миг, словно лопнули невидимые канаты, конь Олмера рванулся с места, с каждой секундой убыстряя бег. Неистовый рев раздался из рядов воинства Олмера.
Но и конь владыки Гондора ничуть не уступал коню его противника. И он столь же молниеносно начал разбег. А хоббит, затаив дыхание, следил, как сближаются две фигурки — светлая и темная — и как наконечники копий обоих противников горят, точно небольшие звезды… Прошлое сшибалось с настоящим, далекий потомок Боромира требовал уплаты по счету от потомка победившего соперника.
Олмер скакал, небрежно свесив копье куда-то в сторону; король же мчался, пригнувшись к гриве коня, взяв на изготовку щит, и копье его было нацелено прямо в грудь несущемуся навстречу противнику.
Всадники стремительно сближались, сердце хоббита, казалось, вообще перестало биться. Король Гондора не мог не победить! Здесь, в честном бою, грудь на грудь… Сейчас, сейчас они сшибутся, и светлый витязь опрокинет темного, втопчет его в землю копытами боевого коня — и Долг хоббита будет исполнен.
Но Олмер не принял предложенного ему честного боя. Король шел на поединок, чтобы победить или умереть, а Олмер шел только побеждать.
Слишком грандиозен был замысел Короля-без-Королевства, чтобы подвергать его различным непредсказуемым опасностям.
Когда всадников разделяло не больше тридцати шагов, Олмер внезапно поднял своего коня на дыбы; копье полетело в сторону, отброшенное, а из глубины черного плаща обтянутые перчатками руки молниеносно извлекли лук и стрелу. Подобно молнии неуловимое движение — и тетива натянута. Невероятно короткая пауза — и тетива отпущена.
Тяжкий, подсердечный не то стон, не то вопль ужаса, и скорби, и ярости вырвался у гондорских воинов. Конь их Короля еще скакал, но сам Повелитель Гондора уже опрокинулся на спину, медленно валясь из седла, и из смотровой щели его шлема торчала черная хазгская стрела.
Олмер не зря носил прозвище Злого Стрелка. И тотчас хрипло взвыли рога в войске Вождя. И, нахлестывая коней, рекой, прорвавшей запруду, ринулась истерлингская конница; с места в бешеный карьер понесли низкорослые коньки хазгов; захлопали арбалеты ангмарцев; вся масса Олмерова войска устремилась вперед, и от их боевого клича, казалось, вот-вот расколется и рухнет небо.
Молода сила Востока…
* * *И едва тело Повелителя Гондора исчезло под лавиной конских копыт, словно что-то сломалось в гондорском войске. Разламываясь, разрываясь, превращаясь в беспорядочное месиво бегущих, подались назад его полки.
Волна бегущих подхватила Фолко, закрутила, потащила за собой.
Клинья ангмарцев резали толпы отступающих, каждый клин — точно коса над травами…
Фолко прыгнул, бросаясь под самые копыта ангмарского коня, выбросил вверх руку с мечом, ощутил упругое сопротивление пронзаемой плоти, заученным движением выдернул клинок, бросился дальше. Гномы не сдвинутся с места, они будут ждать его…
Рассекая воздух, над самым ухом свистнул ятаган врага. Хоббит упал, сжимаясь в комочек, лошадь перемахнула через него — и Фолко потратил стрелу, всадив ее точно у основания шеи в открывшийся на миг зазор в доспехе.
Гномов он увидел внезапно — пространство вокруг неожиданно очистилось, конница Вождя шла дальше, а пехота еще не подоспела. Торин и Малыш стояли над несколькими неподвижными телами, уже окровавив клинки.
— Бежим! — завопил не своим голосом Торин.
И они побежали. Они бежали прочь, к лагерю, где оставались их кони и пожитки, бежали, огрызаясь короткими выпадами. Конные воины Олмера на всем скаку рубили пытавшихся спастись бегством гондорцев; и лишь те, у кого хватало мужества обернуться, встав спина к спине, могли пробиться из смертельного кольца.
