Kagami - Карабас и Ко.Т
— А может, у нее дар такой. Не всем же его в карты выигрывать, — пожала плечами Кида.
Под чуткими руками Дога рана под ребрами белокурой Серенити затянулась, женщина облегченно вздохнула и расслабилась, заснув здоровым сном.
И тут только до меня дошло, что все закончилось. Мы победили Темного властелина, грозившего гибелью целой галактике. Все. Финита! Я могу спать спокойно, потому что исправил свою роковую ошибку. Я свободен. Но счастья мне это почему-то не добавило. Рядом со мной стояли люди и нелюди, ставшие мне почти родными за каких-то несколько дней. Вот они все. Здесь. В этом мертвом мирке, из которого наши пути разойдутся в разные стороны. Грустно…
Так, стоп, не все. А мышь где? Я лихорадочно заозирался в поисках мелкой зубастой пакости.
И тут началось светопреставление. В небо ударил столб ослепительно-белого света и разделился на множество лучей, раздался тихий хлопок — и в воздух взлетели десятки мерцающих огней. Они, кружась, как хлопья снега, медленно опустились на землю, образуя одну линию, и гасли стынущими угольками.
— Что это?! — воскликнула Леринея, указывая куда-то влево. Мы все дружно проследили за ее рукой.
В пыли лежали руны. До меня начало доходить, что пока Дог занимался лечением Серенити, а остальные стояли с раскрытыми ртами, маленькая паршивка развила вокруг руны Эчей бурную деятельность. Уж не знаю, что она с ней сделала, что раздробила с таким фейерверком на все эти маленькие эчейчики, но останавливаться на достигнутом явно не собиралась. Мышь продолжала свой нелегкий труд упорно и вдохновенно. Впившись резцами в один из священных знаков, вредительница, пятясь назад, споро оттащила руну в сторонку, на секунду остановилась, осмотрела результат своего нелегкого труда, смешно нахмурив мордочку, любовно поправила руну лапками и засеменила за следующей.
Понять, что она делает, я никак не мог, попытки прослушать мышиные мысли приводили лишь к тому, что меня обдавало волнами бессловесного восторга вперемешку с непечатными конструкциями, выражающими лихорадочное нетерпение.
Сбоку послышалось уторобно-придушенное рычание. Мельком бросив взгляд в ту сторону, я успокоился, обнаружив Творожка зажатым в железной хватке Эрмота Делимора. Проявления кошачьей агрессии сейчас были бы некстати — уж очень хотелось досмотреть мышиную антрепризу.
Мышь тем временем продолжала носиться по песку, аккуратно выкладывая значки один за другим. Присмотревшись, я обнаружил, что большая часть рун отнюдь не священная. Часть мозаики составляли аккуратно выгрызенные из бесценных фолиантов буквицы. В одном из знаков я даже узнал собственноручно накаляканную в черновике руну "Гань". Но буквально в каждом в каждом слове посверкивала магическая частичка Первозданной руны Эчей.
— Что она делает? — не выдержал Рик.
— Пишет, — ответил я и понял, что сказал чистую правду. — Она пишет.
— Читай! — хором потребовали мои иномирские друзья, не знавшие наших рун.
И я стал читать, чем дальше, тем сильнее краснея и чувствуя себя духовным вуайеристом. Это было признание в любви — чистое, незамутненное и откровенное до порнографии. Я мог видеть боковым зрением недоуменные физиономии стоявших на полшага впереди Рика и Венна и слышать тихие всхлипывания — кажется, Фелла. Давясь в кулачок, хихикала Киниада. Очень хотелось посмотреть на остальных, но я продолжал читать, а мышь — выкладывать руны. О, как она носилась, сообразив, что ее представление обрело зрителей! Время от времени она на пару секунд останавливалась передохнуть, одаривала меня пронзительным взглядом глазок-бусинок и благодарно попискивала.
Послание было длинным. Настолько длинным, что я даже задумался, сколько же бесценных инкунабул успело сожрать это книжное стихийное бедствие. Но к своему удивлению, я обнаружил, что мышиное письмо несло в себе не только поток эмоций. Это была поэма нелегкой жизни… кошки! Еще одной жертвы злокозненной магии, превратившей изнеженную домашнюю любимицу отказавшей некроманту красавицы в гонимого своим же племенем грызуна. Как у любого проклятия, у этого было свое ограничение — жестокое в своей нереальности. Мышь снова могла стать самой собой, если ее полюбит… трехцветный кот! А поскольку, как вы знаете, трехцветных котов не бывает, бедолажка совсем махнула лапкой на свои перспективы и замкнуто проживала свои девять жизней в башне Аля. Но тут случились Сыр, я, связавшая нас магия, апгрейды и рыжие клетки на спине говорящего черно-белого кота. И бедную мышь не миновала участь всех одиноких, но романтически настроенных особ. Она влюбилась в Сириуса. Так что, отныне и навсегда сердце ее принадлежало только нашему клетчатому пройдохе, и серушка клялась, что сделает все возможное и невозможное, но добьется его взаимности.
Серая страдалица наконец закончила выкладывать свой романс, и только тут до меня дошло, что впечатанные в каждое слово осколки Первозданной руны Эчей возводят любовное послание в ранг закона мироздания. Похоже, Творожок крупно попал!
Видимо, кис тоже понял, что его повязали не по-детски. Он принялся извиваться не хуже волос изгнанной нами Этернидад, и Делимор, не на шутку растроганный мышиным признанием, не удержал дурного кошака. Сыр со свирепым мявом рванулся вперед, выпустив когти. Мгновенно преодолев в прыжке два метра, он едва не сцапал бедную влюбленную, но та, издав сдавленный писк, юрко отскочила в сторону и бросилась ко мне. Под штанину, как всегда. Кота занесло на вираже, но он быстро сориентировался, и уже через мгновение вцепился когтями в мои многострадальные джинсы. И тут оттуда, куда только что спряталась маленькая мерзавка, выпала подарочная коробочка. Маленькая, цветастенькая, перевязанная пышным бантиком. Запахло грязными носками. Сыр охнул и, не разжимая когтей, сполз, царапая мои штаны, и вцепился в подозрительный подарок.
— Она-у! — простонал он в полуобморочном состоянии. — Ася, это она-у! Моя-у жизнь! Последняя! Вольная! — Кис просто задыхался от восторга, я даже решил, что он сейчас прямо здесь коньки откинет, чтобы поскорей от ненужной теперь восьмой жизни избавиться. — Но эту гадину я-у все рано-у растер-р-рзаю! — заорал он вдруг и снова атаковал мою ногу.
Я понял, что надо сматываться. Схватив за руки Рика и Венна — только их я и видел в поднятой котом пылище — я переместился домой, в башню Аля. На кухню, как всегда. Не прошло и минуты, как там же, гомоня, пререкаясь, посмеиваясь, появились и все остальные.
На мгновение мне показалось, что ничего не изменилось.
Эпилог
(Kagami)
Дог.
