С Лисочка - Хроники ицкаронской Стражи. История одной практики
— Обыскать их хорошенько, — распорядился я насчет террористов. — Полуночница, организуй два-три звена, пусть прочешут все коридоры и кабинеты. В здании еще кто-нибудь из этих может быть. Распоряжайся тут сама и гонца капитану пошли. Жужелица, Ползун, за мной!
Я поднял меч с пола и бегом кинулся из обеденного зала туда, куда минутой ранее ушел, пошатываясь, Полуэкт Малиновый. К Красотке с его командой. Лестница в конце коридора, второй этаж, вторая дверь налево. Бежал так быстро, насколько был способен, хотя и знал, что опоздал. Все что там могло произойти, уже произошло, все, что могло случиться — случилось.
Квентин Уиллис, сержант Стражи
В ту неделю Бланка и Людовик много работали, а я ночевал в Лунном храме. У меня там была (да и сейчас есть) своя комната. То есть, конечно, это мамина комната, но никто и никогда не возражал, если я там оставался на пару-другую ночей. Вернулся я в особняк Людовика не один, а со своей новой подружкой — маленьким пушистым комком по имени Бастиана. Наше с ней знакомство началось с того, что я чуть не наступил на нее, а она подняла на меня свои серо-голубые глаза, пискнула, и, когда я опустился на корточки и погладил ее, ткнулась носом мне в ладошку. Я отнес ее на кухню и напоил молоком из блюдечка, а потом забрал с собой в особняк. У меня никогда не было ни кошек, ни собак, ни даже хомяка, но я не сомневался, что Бланка и Людовик не будут против, если я кого-нибудь себе заведу. Они и не были, Людовик лишь бросил усталый взгляд на кошечку и сказал, что убирать я за ней буду сам. Что меня вполне устроило.
Скандал случился на следующий день. В особняк ворвалась разъяренная Мануэла Лист и потребовала вернуть ей ее дочь, а того малолетнего негодяя, который похитил маленького ребенка, выпороть. Людовик за меня извинился, но пороть меня напрочь отказался, мягко намекнув жрице Храма Любви, что мало ребенка родить, за ним еще и следить надо все-таки, а не бросать где не попадя. Мануэла возмутилась еще больше, сказала, что у нее работа, и потому она попросила родственников отца девочки, оборотней, что живут при Лунном Храме, присмотреть за ней. И что, несмотря на то, что она жрица Гламуры, своего ребенка никогда не бросит, не то, что некоторые. И ткнула в меня пальцем. Мне было тринадцать, я был вовсе не дурак, и понял, в чей огород она запустила камень. Я сказал, что мама меня вовсе не бросила, что она за мной вернется. Мануэла только рассмеялась:
— Три года спустя? Ну-ну, мечтай… Не вернется она за тобой, паршивец. Никогда.
Забрала пищащую Баст и ушла, оставив меня с чувством щемящей пустоты внутри. Никто и никогда не смел мне сказать, что мама не вернется, наоборот… Арника, к примеру, даже как-то побожилась, что мама жива, а Арника очень серьезно к таким вещам относится. Но тогда, в тот момент, я вдруг оказался один-одинешенек в этом огромном пустом мире. Что-то утешительное говорил Людовик, но я его не слышал. Я стоял и смотрел вслед уходящей Мануэле, но видел вовсе не ее, а бескрайнюю ледяную пустыню, где внезапно оказался…
Сейчас, когда демон посмотрел на меня, я снова стал тем тринадцатилетним мальчиком, которому сказали, что его мама никогда не вернется. Исчезла операционная, исчезли заложники, исчезли Соня, Селена, Лина и Бригир, исчез и сам демон… Все исчезло. Я был один, и одиночество глодало меня, пожирало, сводило с ума… Каким-то краем сознания я понимал, что это на самом деле воздействие демона, но одно дело — знать и понимать, а другое — мочь с этим что-то сделать. Но сдаваться я не собирался. Я стал цепляться за образы дорогих мне людей, как за якоря, чтобы не свалиться в эту бездну окончательно.
Лазурика. Когда-то давно, она взяла меня за руку, завела в свою комнату и толкнула на свою кровать. Это был мой первый раз, и, конечно, ее я совсем не впечатлил, да и чего от меня было ждать? Во всяком случае, это был не только наш первый, но, и, увы, последний раз. Зато меня она впечатлила. На всю жизнь впечатлила. Женщин я после этого любил много, а, временами, и часто. Мне нравится и сам процесс, и предшествующие ему игры, и даже необязательная процедура ухаживания доставляет мне известное удовольствие. Но никогда и не с кем больше я не испытывал и тени того, что испытал с ней. Конечно, я пытался решить проблему самым простым путем. Но как я ни старался охмурить ее, она лишь качала головой и отказывала, не объясняя причины… Что мне оставалось?
Теперь же, очнувшись ранним утром в палате, где я лежал раненный после штурма клиники, я обнаружил ее рядом. Отчего-то у меня сразу нехорошо так засосало под ложечкой.
— Лазурика? — спросил я, пытаясь приподняться на кровати. — Ты что тут делаешь?
Голос меня плохо слушался, тело — и того хуже.
— Я попрощаться зашла, — сказала она мне, присаживаясь на край моей кровати. — Завтра уезжаю в Суран. Конечно, не навсегда, мы с мужем будем приезжать к маме и к вам…
— Когда свадьба? — спросил я, снова пытаясь подняться.
Ну конечно, не все еще потеряно. Не в первый раз. Я давно сбился со счета, сколько ее женихов мне удалось отвадить. Не так уж это и сложно, главное вовремя взять себя в руки, и, не паникуя, пораскинуть мозгами. Конечно, рана сильно мешает двигаться, но любую боль можно вытерпеть, если знать, ради чего терпишь.
— Она неделю назад была, — ответила она. — Извини, тебя не стали приглашать, ты слишком плох был тогда… Дядя Люсьен решил, что так тебе будет спокойнее.
Холодная испарина вмиг покрыла мой лоб.
— И… напиток вы тоже… уже…
— Да.
Разом потемнело в глазах и заболело между ребер справа. Вот и все. Дальше можно и не жить. Чего ради? Чтобы не огорчать отца?
Отец. Когда он снимает очки, у него взгляд такой беспомощный. Когда-то он из-за собственной глупости отказался от своей единственной любви, и до сих пор не может простить себе это. Если кто-то и ждет маму так же как я, то это только он. Никому и никогда не признается он в этом, даже мне, но он ее ждет. Я-то знаю, я уверен в этом. Наверное, поэтому я и смог простить тебя, папа. Ох, сколько раз я спрашивал себя: уехала бы мама в ту экспедицию, если бы мы жили семьей? Наверняка, да. Но, скорее всего, папа поехал бы с ней, а может быть и меня бы взяли с собой, почему нет?
В то утро он не вышел к завтраку. С вечера получил корреспонденцию и заперся у себя в кабинете. Он частенько работал вот так, по ночам, но к завтраку выходил всегда. Дверь я сломал сам, не дожидаясь, когда Эривисей, наш дворецкий, принесет мне запасной ключ. Отец лежал на полу, навзничь, а на письменном столе стоял стакан, от которого ощутимо пахло миндалем. Тело успело остыть и мне большого труда стоило вытащить из его окоченевших пальцев лист бумаги. Письмо. Некто Вильям Брукс, частный детектив, сообщал, что он нашел в одной из гробниц, южнее Лесограда, кости Лары Уиллис, которая была опознана по остаткам одежды и некоторым вещам, в числе которых значился и Месяц, серебряный лук мамы, который она получила, когда стала жрицей Луни. Однако, для более точной идентификации личности погибшей, останки были направлены в Главную алхимическую лабораторию Ицкарона. Анализ установил, что они действительно принадлежат… Дальше я не читал. Дядя, тети, обе кузины, что жили сейчас в Эоринмире, и слуги толпились на пороге комнаты, не решаясь войти, а я стоял у окна и не замечал их. Не стало сразу двух людей, которые дали мне жизнь и теперь… не было больше никакого «теперь» и уже не будет никогда.
