Роберт Асприн - Мир воров. История таверны «Распутный Единорог». Тени Санктуария. Сезон штормов
— Добрая половина жителей города, если не больше. Примерно столько, сколько желает, чтобы пропал без вести губернатор, прошу прощения, Ваша Честь, или Император, если не вся Имперская столица.
— Хм-м. Империя построена ценой завоеваний, а не любви, пускай зачастую это одно и то же. Но я желаю править здесь честно. По справедливости.
Ганс задумался:
— Возможно, вы оказались справедливее, чем мы предполагали.
— Хорошо сказано. Прекрасно подобранные слова. Ты знаешь, Шедоуспан, у тебя есть прекрасный шанс стать дипломатом. А что насчет церберов? Что насчет церберов?
Ганс чуть улыбнулся, услышав, как дворянин называет свою элитную гвардию кличкой, которую дали ей люди. И впрямь настали времена, когда церберы сами называют себя церберами. В этом имени слышалось нечто напряженное, романтическое и одновременно зловещее.
— Должен ли я отвечать тому из Рэнке, в чьих руках вся мощь? Какой властью обладаю я?
— Ты можешь повлиять на решение Принца-губернатора и начальника его охраны, Ганс. Ты раскрыл заговор против меня и помог его сокрушить. Ты вернул обратно этот ужасный жезл страха, и я знаю, чего тебе это стоило. Недавно ты также помог Темпусу в одном деле. Теперь мы практически заодно, разве не так?
— Кто, я? Я? Ганс из Санктуария и брат Императора?
— Сводный, — поправил вора Принц, глядя на него широко раскрытыми глазами. Ганс припомнил тут же свое простодушие: — Да. Мы оба совершили убийство. Я убил Борна, ты… в ту ночь, когда Темпус потерял лошадь.
— Принц-губернатор обладает большими знаниями, — заметил Ганс.
— А вот и еще одна прекрасная по исполнению похвала дипломата. Так вот: Темпус решил уничтожить-наемников этого Джабала. Ты знаешь, почему?
— Может быть, Темпус не любит людей с другим цветом кожи, — предположил Ганс, решив сыграть наивного простофилю.
Не сработало. Вот незадача. Этот мальчик с золотыми локонами умнее, нежели Лунный Цветок, несмотря на ее сверхчеловеческие возможности. Вор вздохнул:
— Вы сами знаете. Джабал работорговец, и его наемники в ястребиных масках наводили страх. У него почет и власть, а Темпус работал на вас, на благо Рэнке.
— Не будем спорить по этому поводу. Только, Ганс, неужели ты бы назвал бой с этими голубыми дьяволами убийством?
— Нет, если бы это был один из нас, — ответил вор, глядя на сверкающую поверхность стола. — Но естественно, не для него, который называет нас риггли — червями.
Принц не сумел сдержать гримасу недовольства:
— Сильные слова, Ганс. А для того, кто не называет детей Ильса червями?
— Да, жаль, что я завел об этом речь. Кстати, жаль что я вообще здесь. Как я могу испытывать к вам доверие? Как я могу открыться вам, когда вы еще и Принц-губернатор?
— Ганс, мы иногда действовали заодно.
«Формально, да, — думал про себя Ганс. — Но ты не искал этот проклятый страшный жезл и тебе не пришлось провести полночи на дне колодца, а другую половину на дыбе!»
— Я могу даже считать себя твоим должником, — продолжил Кадакитис.
— Я начинаю чувствовать себя ужасно неуютно, мой господин, — расчетливо вымолвил Ганс. — Не соблаговолит ли Ваше Высочество сообщить мне, для какой цели я здесь?
— Проклятье! — Кадакитис взглянул на ковер и испустил тяжелый вздох.
— У меня появилась мысль, что было бы неплохо предложить тебе вина, мой друг. Поэтому я…
— ДРУГ!
— Да, Ганс. — Принц глянул на него широко раскрытыми честными глазами. — Я назвал тебя другом. Мы же почти ровесники.
Ганс с изумительным проворством вскочил на ноги и сделал шаг.
— Боже, — вымолвил он и сделал второй. — О боги. Принц — не называйте меня другом. Пусть никто больше этого не услышит!
Принц выглядел так, будто ему очень хотелось коснуться Ганса, и он был уверен, что тот отшатнется:
— Мы оба очень одиноки, Ганс. У тебя не будет друзей, а я не могу их иметь! Я не могу ни— кому довериться, а ты, кто мог бы — ты отверга— ешь даже протянутую руку.
Ганса будто громом поразило. Он подумал о Каджете, о мертвом Каджете, о Лунном Цветке, о Темпусе. Был ли Темпус другом? Кто может доверять Темпусу? Кто может вообще доверять всякому, носящему титул губернатора?
— Рэнке и Санктуарий не друзья, — вымолвил он медленно и тихо. — Ты — Рэнке, а я родом из Санктуария и… более того, я не знатного рода.
— Верный друг губернатора? Вор по кличке Шедоуспан?
Ганс открыл было рот, чтобы сказать: «Вор? Кто — я, губернатор?», но прикусил язык. Кадакитис знал. Он не был ни Лунным Цветком, ни похожей на пышку Ирохундой, кого можно было бы провести такими детскими приемами. Но… друг? Для Шедоуспана родом из Лабиринта и Подветренной стороны слово звучало пугающе.
— Давай постараемся быть большими, нежели Рэнке и Санктуарий. Давай попробуем, Ганс, я уже готов. Грубо говоря, Темпус объявил войну Джабалу непомоему приказанию, а Джабал ответил или по крайней мере попытался отомстить. Ты был там и не убежал. Темпус потерял лошадь и приобрел друга. Ты защитил Темпуса и помог ему, благодаря чему еще немало голубых дьяволов отошли к праотцам. Грозит ли тебе опасность со стороны Джабала?
— Возможно. Я стараюсь не думать об этом.
— Амне?
— Имперский губернатор в Санктуарии знает, что пускаться в путь нужно с вооруженной охраной и при оружии, раз он губернатор, — ответил Ганс уже не столь таинственно.
— Опять эти осторожные, вкрадчивые слова! А Темпус?
Только теперь до Ганса стало доходить, зачем он здесь.
— Вы… вы думаете, что Джабал схватил Темпуса?
Принц посмотрел на него:
— Ганс, некоторые люди не пытаются быть любимыми всеми, а Темпус словно желал всеобщей неприязни. Я не могу представить, чтобы я мог назвать его своим другом, — Кадакитис намеренно сделал паузу, давая Гансу возможность вникнуть в смысл его слов. — Итак, я представляю Империю и управляю Санктуарием, подчиняясь Императору. Темпус служит мне и представляет меня и Рэнке. Мне нет нужды любить его или испытывать к нему симпатию, но! Как я могу чувствовать себя, если кто-то предпринимает действия против одного из моих подданных? — Кадакитис воздел руки горе, пока Ганс размышлял: «Как странно, что я больше думаю о Темпусе-Тейлзе — нежели о Принце-губернаторе, у которого он в подчинении!» — Я не могу, Ганс! Но я не могу доверить столь деликатное расследование своим церберам и не могу приказать напасть на Джабала или даже арестовать его. Я не могу так поступить, если я хочу править так, как считаю нужным.
