Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА
В ужасе я разжал руки, и хрипящая женщина упала рядом на песок…
Это она? А Луиза? Где герцогиня?
Магичка приняла ее облик и как давно? В голове все перемешалось…
Женщина стояла на четвереньках и часто–часто дышала с хрипами в горле.
Я подхватил ее под руку, чтобы помочь встать. Она болезненно ударила меня по руке.
Я опустился рядом на колени.
Габриель сплевывала кровь и качала головой. Из глаз капали на песок крупные слезы.
Я решительно обхватил ее шею обеими ладонями. Левой рукой к горлу, правой ниже затылка.
Она дернулась, но сопротивления больше не оказала.
Привычно закололо подушечки пальцев… Невидимые зубки покусывая, прошлись по фалангам… Холодом мазнуло по спине…
Я помог ей встать на ноги.
Она не смотрела мне в лицо.
— Ты едва не убил меня…
— Прости меня, но я хотел отомстить за мою Габриель….Я поверил в твою смерть….
— Ты был расстроен, я видела…
— Расстроен?! Еще несколько мгновений и я бы обернулся драконом, которого не могу контролировать! Что бы он с тобой сделал легко догадаться!
— Не кричи, свита может встревожиться.
— Малыш, я так счастлив, что ты жива…
Я обнял ее и поцеловал в соленые от слез губы.
Она вынула платок из рукава, и я помог ей привести лицо в порядок.
— Ты едва не раздавил мне гортань. Ты стал бешеным, Грегори!
— За тебя я голыми руками удавлю и десяток герцогинь. Но когда ты приняла ее облик?
— Вечером я слышала весь ваш разговор. Там в стене проходит тайный ход с отверстиями для подслушивания и подглядывания. Хорошо, что отец не посвятил Луизу в эти тайны!
Я вошла в ее спальню сразу же после ухода служанок и влила в рот одно изумительное зелье, после которого она превратилась в безвольную марионетку. Я переодела ее в свою одежду и сама надела ее ночное платье. Потом вызвала охрану. Стража увидела меня в образе герцогини, а Луизу в моем образе…
— Ты не утратила магические таланты, подарив мне свою девственность?
— Как видишь, нет…
— Так чье же тело объедено волками? Там лежит Луиза?
— Эта сучка получила т,о чем любила потчевать других! Не смотри на меня так. О, боже, теперь ты жалеешь эту белобрысую волчицу?!
— Страшная смерть… Никому не пожелаю такой…
— А я пожелала для нее такой смерти!
В голосе Габриель прозвучал вызов.
— Жаль, что епископ Эскобар не в Лонгшире. Когда он вернется из Италики, я сначала скормлю волкам его яйца, пусть поглядит, а потом и его самого!
— Что ты намерена предпринять?
— Я герцогиня Луиза и я буду править моей страной в ее облике, а потом придумаю, как вернуться самой. Полагаю, до свадьбы Луиза не доживет…
— До свадьбы?
— Нашей свадьбы, дорогой Грегори, или ты забыл о своем предложении руки и сердца?
— Ты будешь смотреть на это лицо в зеркало каждый день… Ты готова к этому испытанию?
— После того, что я прошла — это не испытание, а легкая прогулка!
— Ты и меня провела через испытание?
— Ты мне ничего не сказал о письме к Луизе, и я разозлилась…
— А ты довела меня до черты — никогда больше этого не делай, прошу тебя… Теперь я понимаю, что ты тоже не говорила мне всего. Ворота города ты не собиралась мне открыть?
— Неожиданное возвращение Луизы заставило меня пустить в ход запасной вариант, только и всего.
Габриель вернула себе облик Луизы, и мы вернулись к ничего не подозревавшей свите, а потом в замок.
Наш завтрак на глазах у слуг протекал весьма немногословно.
Через час после полудня в большом зале замка в присутствии приближенных и множества баронов Лонгшира герцогиня объявила о том, что она принимает предложение и отдает руку и сердца королю Грегори, а после окончания траура состоится свадьба.
В присутствии нескольких сотен аристократов герцогиня Логшира опустилась на колено и произнесла мне слова вассальной клятвы. Я принял ее клятву в мертвой тишине. Сьеры бароны были ошеломлены.
Я сам подошел к барону Корки после церемонии и предложил пройти в мои апартаменты для конфиденциального разговора.
Барон, седой мужчина далеко за пятьдесят, в пышном костюме с несколькими золотыми цепями на шее, был явно удивлен тем внезапным вниманием, что я ему уделил.
В мои комнаты он явился уже не один, а с компанией из шести аристократов.
Он по очереди представил мне их, баронов южной марки.
Мы сели за овальный стол. Взгляды аристократов Лонгшира скрестились на мне.
— Уважаемые сьерры! Я рад приветствовать вас, представителей самых влиятельных родовитых семей Лонгшира! В зале я увидел смущение и удивление на ваших лицах. Решение герцогини никого из вас не оставило равнодушным, и потому я хотел бы сам рассказать о своих планах и намерениях в отношении вашей прекрасной земли!
Луиза станет моей женой и уедет на север, но в Лонгшире должен быть человек или группа людей, которые возьмут на себя тяжкое бремя правления. В своем королевстве Севера у меня есть доверенные люди, но я считаю, что было бы оскорблением присылать сюда северянина.
Вы, лучшие люди Лонгшира, вправе сами избрать и предложить мне таких людей из вашей среды. Я уверен в этом.
Бароны одобрительно заворчали, в глазах засветился интерес. Барон Корки сразу же взял быка за рога.
— Признаюсь, я несколько удивлен, ваше величество, услышать весьма здравые и разумные речи из уст столь молодого правителя! Надо ли понимать ваши слова так, что вы одобрите на пост управителя провинции того, кого предложим мы?
— Да, барон, вы меня правильно поняли…
— А если наш выбор не понравится герцогине?
— Жена должна следовать за мужем, барон. Я уверен, что после того, как я одобрю ваш выбор, у нее не будет возражений.
Я проводил баронов до дверей.
Здесь уже стояли на карауле мои горцы с обнаженными мечами–бастардами.
На пышном ужине в мою честь я сидел по правую руку от герцогини, а по левую разместился барок Корки, раздувшийся от своей важности и, по–видимому, полагающий, что он в одном шаге от кресла правителя Лонгшира.
Глава 7
Торговый тракт с востока в Лонгшир проходил вдоль берега Дойл. Иного пути для армии короля Руперта не имелось, потому что по капризу богов Дойл, прорываясь между двумя горами, ударялся в третью, скалистую и безлесную. Лонгширцы называли ее Лысая гора, так как сама ее вершина в отличие от склонов была голой, словно плешивая макушка старика или выбритая тонзура монаха.
Лысая гора поворачивала течение Дойла на юг. Другой путь вдоль южного побережья был по меньшей мере в три раза длиннее.
