Ник Перумов - Черное копье
Молчаливое совещание семи путников длилось недолго.
– Иди. – Торин шагнул в сторону, освобождая дверь. – Будем ждать тебя.
Когда орк скрылся, Малыш подпрыгнул и завертелся волчком.
– Ну, если не предаст…
– То что? – осведомился Фолко.
– То я извинюсь перед ним за то, что так долго очень плохо думал о его народе, – серьёзно, без тени усмешки ответил Маленький Гном.
Орк не предал их. Когда смерклось, он действительно появился, возник серой тенью из ночного сумрака. Не говоря ни слова, он повёл их долгим логом прочь от городка. Пару раз их окликали, орк-провожатый спокойно называл отзыв. Фолко заметил, что у него за плечами большой туго набитый мешок.
– Как же ты вернёшься назад? – тихо спросил его Фолко.
– Я не вернусь, – последовал быстрый ответ. – Уйду, как уже давно замыслил. Тут сбивается одна компания…
Он оборвал себя, умолк и, когда хоббит попытался продолжить расспросы, знаком приказал молчать.
Они благополучно миновали и третий пост – на мосту через Брендинвин.
– Эй, куда ты? И кто это с тобой? – всё же окликнул их начальник караула, широкоплечий истерлинг, когда путники уже ехали по середине моста.
– Недавно с юга прискакали, – обернувшись и замедлив шаг, ответил орк. – Начальник велел за посты проводить.
– Что-то мне ничего об этом не сообщали, – удивился истерлинг.
– Да брось ты, ты меня не знаешь, что ли, Бродда?
– Тебя-то я знаю, а вот их – нет. Эй, почтенные! Остановитесь-ка.
– Эй, Бродда, или как там тебя, читать умеешь? Подорожную Вождя осилишь? – вдруг заговорил Малыш, поворачивая коня и в самом деле разворачивая какой-то внушительного вида пергамент.
Истерлинг с уважением поглядел на грамоту, повертел её так и этак и бережно вернул.
– Ну проезжайте, проезжайте… – ворчливо сказал он. – И вы того… я ж по службе.
– Да ладно, – бросил Маленький Гном, пряча пергамент.
Никем более не остановленные, они благополучно добрались до недальнего леса. Остановились и только теперь, когда орк сказал, что можно говорить, кинулись к нему с благодарностями. Малыш и впрямь стал извиняться.
– Не стоит, – оборвал их орк. – Мы враги, помните это. Когда-нибудь, быть может, наши народы и помирятся. Синий Туман гонит нас на поверхность. Но до этого нам, кому не по пути ни со Светом, ни с Тьмою, ни с какими ещё Силами, нужно создать своё собственное царство. Тогда и поговорим. А сейчас прощайте! И помните: встретимся в поле – будем драться.
Орк повернулся и тотчас исчез в темноте.
У путников не было времени дивиться этому новому нежданному подарку судьбы. Они спешили дальше на северо-запад, по старому тракту, который вёл через Южный удел и Делвинг к Серым Гаваням. Хоббитания быстро приближалась.
А небо на востоке ночами обагрялось кровавыми сполохами; зарево неуклонно продвигалось на север, и значило это, что Олмер по-прежнему теснит противостоящие ему разрозненные арнорские, гондорские и роханские дружины.
Шли в тяжком молчании; в памяти Фолко вставали самые мрачные страницы исторических хроник. Оставалось только надеяться, что заплаченная за победы на Андуине и Исене цена окажется слишком высокой даже для многочисленных ратей Вождя и что они поломают зубы о гранит арнорских цитаделей. Пока ещё держался Минас-Тирит, пока стоял Аннуминас – жива была и свобода Запада.
Фолко встряхнулся и усилием воли запретил себе думать об этом. Есть задача – уберечь от всепожирающего пламени войны хотя бы часть Хоббитании. Её он выполнит – или умрёт. Сейчас важнейшим для него полем боя становились луговины родины.
Примыкавшие к Хоббитании с юга края никогда не могли назваться «густонаселёнными», но всё же народу там жило немало. Жители торгового посада на Брендивине успели убежать – скорее всего в Арнор; обитатели же деревень вдоль тракта хоть и встревожились, видя надвигающееся зарево бушующих на востоке пожаров, но спасаться бегством не собирались. Многие, как и в дни вторжения Олмера из Ангмара, попрятали имущество, угнали большую часть скотины, отправили детей и женщин на дальние, укрытые в лесах выселки, сооружённые ещё в дни разбойничьего разгула, но сами по-прежнему толклись возле своих домов. Фолко почти никого не видел с оружием, судя по всему, селяне и не помышляли об обороне. Вспомнился неистовый Эйрик и его слова, обращённые к Рогволду: «Погодите, вот ещё понадобится народ поднять…» Понадобилось. И что же? Едва один из двадцати умеет сладить с мечом!
– Бегите! – кричал хоббит селянам, собиравшимся вокруг их отряда в каждой деревне. – Тут пройдут восточные люди вкупе с орками – пустое место останется, так что и косточки никто в могилу не упокоит. К наместнику надо идти! На стенах отбиваться!
И каждый раз Фолко получал одинаковый, разнящийся лишь в деталях ответ:
– Да чего уж там… Мы уж сами как-нибудь. Окраина, кому мы нужны? Авось обойдётся… Прошлый раз обошлось – и этот, глядишь, пронесёт.
Кое-кто, конечно, всё же доставал верное зверовое оружие и, сбиваясь в малые ватажки, уходил на северо-восток – в обход Могильников к Пригорью.
«Ах, повелитель, повелитель Гондора! – с горечью подумал хоббит. – Тебя нелегко было заставить уверовать в опасность, но когда ты уверовал, то умереть смог истинно по-королевски. И всё же… Не твоя ли вина, что наследники Нуменорцев разучились держать клинки?!»
Но не только война грозила напуганным крестьянам.
«Вновь пробудились Могильники, земля стонет и ходит ходуном, – шёпотом, с оглядкой говорили селяне хоббиту. – Жуткая нежить выползает на свет, кто увидит её – умрёт».
Фолко криво усмехнулся, вспомнив собственные приключения в самом начале пути. Но, быть может, призраки изменились, набрав силы от поклоняющихся им? Не поднял ли их Олмер, как Новый Хозяин, не приказал ли вкупе со всем прочим его воинством идти то ли в Аннуминас, то ли к Серым Гаваням? Проклятье, стоит подумать о чём-то скверном – непременно сбудется…
Холодным днём они подъехали к границе Хоббитании.
– Тут мы простимся, – сказал гондорский старшой хоббиту. – Воля Великого короля священна для нас. Он запретил подданным его короны вступать в пределы твоей страны – и не нам нарушать это. Прости и прощай! Мы идём к Пригорью и дальше – в Форност или Аннуминас.
Друзья остались втроём. Они стояли на невысоком холме, глядя на змеящуюся внизу бесконечную изгородь – наподобие той, что устраивают вокруг огородов, чтобы скотина не забрела, – изгородь, обозначавшую границу Хоббитании. Никакой стражи, естественно, и в помине не было, ворота распахнуты настежь – а дальше, словно по волшебству, облик земли менялся сразу. Квадраты полей и покосов; тесно лепящиеся друг к другу строения, дома, склады, сараи, мастерские, лавки; в склонах пригорков видны были круглые двери и окна подземных нор. Самих хоббитов на дворе не очень-то много – время обеденное, да и какие особые полевые работы зимой?
