Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола
Лихо феминизированный герой не стал облачаться в "сумеречного ангела", от коего зоркому глазу плакать хочется. Он от радости, как был, обтянутый донельзя голубыми брючками, в призрачной белой блузке, помахивая тонким атташе-кейсом, грациозно покачивая пышными бедрами и грудью, изящно сбежал по лестнице в очаровательном образе эффектной феи-секретарши представительского класса.
Такая наверняка принадлежит какому-нибудь наглому, циничному и влиятельному бюрократу средней руки из низов. На верхних этажах власти этакую секс-бомбу держать опасно. Ибо она вполне может взорваться публичным скандалом и разразиться похабной, пошлой, соблазнительной масс-медийной сенсацией на манер Моники Левински, орально ублажавшей президента Билла Клинтона.
Ослепляющего и оглушающего эффекта, противоположного публичности, Филипп достиг почище иной гранаты из арсенала спецсредств шпионов и диверсантов. Отчего и возгордился:
"Наших знать секулярам не положено!"
Никто позднее: ни милиция в серых мундирах, ни топтуны в разноцветном штатском обмундировании на входе-выходе из святая святых белоросской власти, ни случайные прохожие на улице — не смогли дать внятное описание неизвестной девицы, покинувшей здание президентской администрации в 9.30. утра такого-то числа во второй половине августа такого-то года.
Что она там и тогда делала или сделала, также никому из посторонних не стало известно. Тайная политика и в миру становится явной куда как немногим избранным свыше. И только тем, кто имеет соответствующий высокий уровень допуска и классификации.
"Гриф есть "совершенно секретно, ограниченный круг лиц", какое бы отдаленное будущее ни скрывалась в далеком прошлом. Ибо то и другое потаенно хранится в орденских архивах и анналах…"
Куда-то озабоченно спешившая на высоченных каблучках-шпильках блондинка-секретарша на минутку присела за столик в уличном кафе, посмотрелась в зеркальце, подправила макияж и кому-то отправила краткое сообщение.
Наверное, боссу. Предупреждает, что опаздывает на несколько минуточек. Просит не сердиться…
На выходе из венецианского транзита рыцарь Филипп сию же минуту угодил в жаркие объятия арматора Вероники. Конечно же, чисто фигурально и абстрактно.
— …Предметно целовать, лобызать покуда не буду. Чай, не лесбиянка, к своему прекрасному полу с поцелуями не пристаю.
Садись в тачку, покажу тебе мое старое рабочее место в Венеции. Тут конкретно недалеко.
— Ника, умоляю… Я устал от каблуков, ноги судорогой сводит…
— Перетопчешься, неофит. Не то потом тебя не допросишься облачиться в исторический костюмчик от кутюр и дизайна мадмуазель Веры Нич.
Смотри у меня! Осерчаю и такой тебе медосмотр закачу, оздоровительный курс назначу… Скажем, по случаю собственных бабских критических дней и женского менструального нездоровья…
"Господи, помилуй!"
Назвался женщиной — полезай на подиум. И Филиппу пришлось дефилировать перед Вероникой в ее дизайнерском одеянии и в неглиже. К его величайшему облегчению, не на публике. Один на один с арматором и ее видеокамерами.
Хотя цифровая видеозапись имела место быть, раздеться до голой силиконовой маскировки, оставив в одной прозрачной блузке без трусиков, она его все же злорадно принудила:
— Помнишь, как слюни пускал, м. ла, губу раскатывал, на мои прелести таращился в той старой записи под зонтиком, в перчатках, с сумочкой?
Мой интим изучал, да? Теперь, знать, я на тебя погляжу, милок, голенького… И в архив тебя, женишок, в анналы ее, красотку с большой-большой п… и вот такенными дойками…
— Знаешь что, Фил! — вечером, выйдя из ванной комнаты в своем гостиничном номере, интригующе сообщила жениху Настя. Она стыдливо потупила глаза, поплотнее завернувшись в махровую простыню, и приступила к исповедальному монологу.
— Я больше не буду стесняться Вероники Афанасьевны и приставать к ней с разной лесбийской дуростью…
Ну и жесть! Клянусь, я не лесбиянка розовая…
Боже мой, царица небесная матушка!!! Какая же я была дура!
Она ведь твоя отвязанная родненькая мамочка, так?
Молчи! По глазам твоим вижу: это всамделишняя правда. Вы с ней похожи как мать и сын, оба как вылитые…
Как я раньше-то не догадалась! Куда, дурында, смотрела? Если ты ни одного разика в ее номере до утра не оставался.
Тогда твоя Амелия Иосифовна, наверное, ее родная сестра. Точно?
Понятненько, одного мужа двум бабам делить никак нельзя. А родного племянника воспитывать можно.
Твоя сестра Химоза точняк от тети Амелии, а ты от Вероники. Поэтому тебе и тачка, и хата, и якобы испанское наследство от покойного деда. И мне не ты, а она сама бабки на учебу отстегнула.
Я помню, не забыла, как ты меня в жесть предупреждал ничего Амелии не говорить о машине и квартире.
Нет, Фил, от любящей тебя женщины ничегошеньки скрыть нельзя. Я истину сердцем и душой чувствую.
К тому же по-испански и по-французски Вероника Афанасьевна говорит и понимает гораздо лучше, чем ее сестра.
Полагаю, моя несравненная свекровь родилась в Париже, для нее он — родной город. Я угадала?
Не отвечай, чтобы не врать. Ни капельки не поверю, если начнешь отпираться. Слушай дальше.
Ни одна пожилая любовница никогда и ни за что не возьмет на работу невесту своего альфонсика. Если, ясен хрен, она не рассчитывает на трали-вали втроем в одной постельке…
Знаешь что, Фил? Давай, когда вернемся домой, как-нибудь пригласим к нам на ужин твою Маньку Казимирскую.
Мне твою рыжую очень жалко, эту лесбушку. Она мне рассказывала, как ее стерва Софочка в жесть прокинула.
И ты Маньке очень нравишься, любимый. Говорит, с детства…
"Ох мне, женщины! Втемяшилось же ей в дурную башку обязательно втроем попробовать…
Или, может, у нее это идет от полового созревания… возрастное и все такое? Надо с Никой по-дружески проконсультироваться…"
— …Вот, спасибочки, удружил, братец Фил! В родные мамаши записал…
Покорнейше благодарю, что в прабабушки не произвел, сыночек, внучек…
Ла-а-душки у бабушки… Два притоп-п-па, три прихлоп-п-па…
— А что? Чем тебе плоха секулярная легенда? Мелодрама, трагедь, слезьмищи обильныя исходя… Гулящая мать, свояченица, зять-ловелас, внебрачный неприкаянный сынишка и все такое прочее, по-родственному…
— Пожалуй, ничего, если это временно, не бесконечный сериал для лохов. Родня, понимаешь, промеж ног…
Тебе, братец Фил, сие решать. А мне тебя, милок, тылами и логистикой обеспечивать как арматору.
Вот что, неофит. Я обработала данные по твоей Насте. И ты сей секунд подтвердил мои арматорские выводы.
