Дмитрий Скирюк - Драконовы сны
— Я не плачу, — вдруг тихо сказала она. Тил, изумлённый, повернулся к ней. От подступивших слёз лицо девочки расплывалось, виделось нерезко, и поэтому Тил не сразу осознал, что она… улыбается.
Улыбается и смотрит вверх.
Тил на мгновение сосредоточился, вслушался в себя и с изумлением почувствовал, как по его жилам разливается звенящая мелодия драконьей магии.
— Не может быть…
Он торопливо вытер слёзы, запрокинул голову, и своими острыми эльфийскими глазами разглядел на фоне чёрных туч маленькую золотистую точку.
Сердце его пустилось вскачь.
— Летят! — что было силы вскричал он и засмеялся, полосами размазывая по щекам копоть и слёзы. — Яльмар, Вильям! Они живы! Глядите! Глядите!
Варяги повскакали с мест, забегали по палубе, зашумели, перекрикивая друг дружку. Искринка золота росла и вскоре стала пятнышком, затем — огромной птицей, и наконец приобрела очертания летящего дракона с человеком на спине. Оба — и дракон, и всадник были с ног до головы испачканы сажей и копотью.
Сверкая красным золотом в закатных солнечных лучах, Рик сделал несколько кругов над кораблём, пал вниз и с третьего захода сел на палубу. Корабль качнулся, золотистые крылья в последний раз загребли воздух и сложились. Жуга неловко спрыгнул с драконьего загривка, потрепал Рика по холке, потом нагнулся и принялся отряхивать от пепла куртку и штаны.
— Чёртовы тучи, — выругался он. Взъерошил волосы рукой и обернулся к выжидательно молчавшим мореходам. — Еле разглядел вас сверху… Ну, чего уставились? Все целы?
— Все… — несколько ошалело произнёс Вильям.
Травник улыбнулся.
— Вот и хорошо.
А Рик вдруг выгнул шею, развернулся мордой в сторону исчезнувшего острова и гордо, словно бы небрежно объявил:
— Мат!
* * *— Я не помню, что со мной было в драконовой пещере. Очнулся я, когда Рик уже тащил меня к выходу. Я как-то не сразу понял, что случилось, всё искал корабль, порывался куда-то бежать… Вокруг всё гремело, рушилось, а Рик всё ждал, пока я не сообразил, что надо лезть ему на шею… И только я забрался, мы взлетели!
Ты не представляешь, как это удивительно, когда летишь! Это… это… Я не могу пересказать. Это восторг и страх попеременно. А иногда — и то, и это разом. Помню, я сперва кричал: «Не так быстро, Рик! Не так быстро!», а потом вдруг засмеялся. Мы летели высоко, из-за туч и пепла я почти ничего внизу не видел, искал корабль и не мог найти. Я видел, как тонул вулкан, и подумал, что вы погибли. Между прочим, там, вверху кошмарный холод, а у меня вся куртка изнутри была в крови, потом посыпал снег — грязный, вперемешку с пеплом, а Рик всё летел, летел…
А после я увидел вас. Вернее, это Рик вдруг стал снижаться, а…
Постой… Да ты, похоже, спишь.
* * *Травник умолк, поправил на девочке одеяло, ещё немного посидел у изголовья и тихонько перебрался в середину помещения, за стол, где Яльмар, Тил и Орге вели негромкую беседу. Вильям клевал носом над исписанным вдоль и поперёк листом пергамента. Арне молчал, о чём-то размышляя — сегодня у него с отцом был долгий разговор. Вчера Яльмар распродал оставшиеся брёвна, и весь день сегодня на корабль грузили шерсть и провиант, готовясь к дальнему походу. Завидев травника, варяг кивнул ему, подвинулся и наполнил кружку.
— Уснула?
— Да, — кивнул Жуга. Пригубил пиво. Помолчал. В большом доме у Сакнуса царила темнота и тишина. На столе в светильнике из глины теплился неяркий огонёк.
— Когда отплываем?
— Завтра утром. Затемно, пока не рассвело.
— Думаешь, дойдём?
— Льдов нет, погода тихая, — хмыкнул тот, — так отчего бы не дойти? Сидеть тут тоже не резон, сам видишь — холодов-то нынче нет особых. Урвём хороший день, потом другой, а там видно будет.
Жуга покивал задумчиво. Взъерошил волосы рукой.
— Да, — пробормотал он. — Тёплая зима… Вот и Золтан, помнится, мне то же самое говорил.
— Видишь, стало быть я прав. Дойдём, не сомневайся. Хотя конечно будет нелегко.
— Да уж, точно, легко вам не будет, — вдруг послышалось из угла. Все вскинулись и посмотрели в ту сторону. Худая невысокая фигура с двумя зонтиками под мышкой выступила из темноты на свет и там остановилась. — Легко не будет. Но вы дойдёте. Может быть.
— Олле! — изумлённо выдохнул Жуга. — Ты? Но ведь игра закончилась… Что ты здесь делаешь?
— Закончилась одна игра, начнётся новая.
— Мы выбросили доску, — торопливо сказал Тил. — О какой игре ты говоришь?
— АэнАрда — это только часть большой игры, в которую играю я, — усмехнулся тот. — А вообще-то я пришёл попрощаться.
— И куда же ты теперь?
— Увидим. Есть один мальчишка в Дании, он любит меня слушать, и может быть, я некоторое время буду приходить к нему рассказывать истории. А может быть, и нет. Грядут иные времена. На трон взойдёт другой король, вновь запылают грязные костры, война прокатится по городам, ячмень осыплется под ветром и брат пойдёт на брата. Голод и страх поднимут народ на борьбу.
— Война… — устало повторил Жуга. Провёл ладонью по лицу. — Опять война.
— Увы, Лис, так заведено.
— Когда это случится?
— Не очень скоро, — уклончиво ответил тот. — Несколько лет мирной жизни вам ещё отмеряно, так что цените их. Особенно ты, Лис.
— Почему? — пристально глядя ему в глаза, спросил Жуга. — Почему я, Олле?
— Вильям вернётся в Лондон, где построит свой театр, как задумывал. Яльмар будет плавать, как и прежде. Гном уйдёт в свои пещеры. Кстати, зрение к нему вернётся… А ты… Волшебные мечи не зря меняют своих владельцев. Вот что ты, к примеру, собираешься делать, когда вернёшься в город?
— Жить. Лечить людей.
— А для чего сделан меч?
Взгляд травника сделался растерянным.
— Яд и пламя… — проговорил он. — Я об этом не подумал.
— То-то и оно, что не подумал. Пока есть битвы и сраженья, меч с тобой. Пока с тобою меч, есть битвы и сраженья. Одно не ходит без другого.
— Так что ж мне, бросить Хриз? Пусть ищет нового хозяина?
— И как ты думаешь, кого он после этого найдёт? — усмехнулся Олле. — Вот так-то, дорогуша.
— Не называй меня «дорогуша».
— Хорошо, лапочка, не буду.
— Не называй меня лапочкой!!! — рявкнул Жуга, побагровев. Девчушка беспокойно зашевелилась на лежанке, но не проснулась. Жуга осекся и умолк.
— Ага, — глубокомысленно сказал циркач. — Ага… Значит, и «лапочка» нельзя?
— Нет.
— А «душка»?
— Нет!
— А «симпапусик»?
— Нет!!!
— А «Фридрих»?
Травник поперхнулся, будто его стукнули по голове, и ошарашенно заморгал.
