О'Санчес - Пенталогия «Хвак»
— Три кита, ваше Высочество?
— Первый кит — твоя сообразительность. Второй кит — твоя верность. Третий же кит — умение держать язык за зубами, а рот на замке. Все это я уже в тебе отметил, теперь хочу проверить в деле.
Его Высочество не собирался завтракать второй раз за утро, но Керси с таким пылом поглощал ветчину в грибном соусе, что и принц увлекся, съел увесистый ломоть, запив его легким вином, разбавленным на три четверти водою.
Потом оба они вышли в маленький парк, с трех сторон окаймлявший особняк принца, где принц поведал своему новому любимцу свои страхи и подозрения.
Керси слушал очень внимательно, и лишь когда принц выдохся, принялся задавать вопросы, перемежая их объяснениями — почему именно об этом он спрашивает.
— Да какое тебе дело до урожая того вина? Не в виноградник же, не под корни отраву подкладывали?
— Все имеет значение, ваше Высочество. Вот, к примеру, ясеневое масло. В данной отраве его легко могло бы заменить кипарисовое, тем более, что кипарисовое легче выжать, проще замаскировать, но истинный цвет волос вашего Высочества — жгучей вороной масти, то есть, ясеневое лучше к вашей отраве подходит. А, стало быть, кто-то прицельно, с открытыми глазами понимал, что и для кого делает. Не наемный колдун чужого государства, но кто-то изнутри. Сие мелкий — но шажок к истине. Не в обиду вашему Высочеству напомню, что юность и детство я провел в довольно жутких, в сравнении с обычной жизнью, местах. То есть, я только теперь понимаю, насколько там сурова и беспощадна действительность, насколько все пропитано войной и…
— Да, да. Я знаю. И я не обижаюсь… стараюсь не обижаться, если ты намекаешь на тот локоть в той злосчастной вечеринке. Да, ты вырос при доме маркизов Короны, это обстоятельство, мягко говоря, не роняет тебя в моих глазах. Ты продолжай свою мысль, дабы мне лишнего не утомляться, в ожидании, пока ты ее разовьешь с помощью всех этих дурацких придворных оборотов речи.
— Слушаюсь, ваше Высочество, хотя и совершенно не понимаю, на какие обстоятельства вы соизволили только что намекнуть. Маркизы Короны, тысячелетиями окруженные беспощадною враждой и немыслимым коварством, накопили бесценный опыт противодействия всему враждебному, и кое-какие знания по этой части я успел усвоить. Так, они, гм… он… открыл мне… ну, его светлость…
— Маркиз Хоггроги! Я же сказал: не сержусь, тем более, что он был мне другом! Раз уж батюшка его по всем статьям простил, то и мне уже не след пофыркивать… Что именно его чурбанская светлость тебе открыл?
— Он показал мне истину «трех кругов», предназначенную для разгадки подобных тайн. Вы позволите, ваше Высочество, я подкреплю свои рассуждения немудрящим рисунком здесь же, на песке, благо брызги этого фонтана сделали его поверхность плотною, словно бы нарочно предназначенною для…
— Керси!!! Поменьше болтовни. Давай мне дело, суть.
Керси снял с бедра легкий придворный меч, и, не вынимая его из ножен, очертил на песке неровный овал, который тут же обозвал кругом.
— Предположим, нам необходимо узнать… чья лошадь нагадила вчера утром перед окнами дворца вашего Высочества. Вы вчера вечером высказали такое пожелание.
— А, да-да, кстати! Ну, мое жилище трудно считать дворцом, я люблю скромность, ты же знаешь. Вонь прямо в кабинет пошла, я в тот раз на первом этаже ночевал, в кабинете. Карать за подобную мелкую глупость не собираюсь, но знать бы хотел.
— Безусловно, ваше Высочество, скромность вашего Высочества известна далеко за пределами Империи! Вот этот круг включает в себя всех, кто имеет право в это время перемещаться без дополнительного разрешения именно возле стен вашего дворца… особняка, прошу ваше Высочество простить мне оговорку!
— Так. — Токугари вглядывался в криво начерченный круг, словно пытаясь прочесть там имя нахала, чье легкомыслие самым злокозненным образом потревожило в то утро ноздри престолонаследника и его прекрасной соседки по кабинетному дивану, часто служившему альковом для его Высочества.
— Чертим второй круг, частично пересекающий первый… Это список всех конных гвардейцев полка Тургун, заступивших в ту ночь в караул в пределах Большого императорского дворца.
— Почему именно Тургун? Черные тоже дежурили?
— Потому что, по всем признакам, да и со слов сторожа, конь мог показаться в легких сумерках чагравым, мышастым, даже гнедым — но никак не вороным!
— А, да. «Тургуны» же как раз на мышастых. Продолжай.
— Ну и третий круг, пересекающий эти два: список караульных и стражников всех полков, ведущих обход в этот час, либо сменяющихся с дежурства…
Токугари задумался, затем вынул из ножен кинжал и стал расковыривать песок в месте пересечения трех кругов.
— Угу. Примерно понял. Остроумно, да. Но у меня пара замечаний, Керси. Ты сказал три круга, а я только с твоих слов насчитал их пять. Разреши, я не буду их перечислять. Но — не три, Керси.
— Виноват, ваше Высочество!
— Продолжаю. Надо еще, насколько я понимаю, уметь выбрать эти три круга, чтобы они пересеклись в нужной точке. Когда точка известна — прочертить сии три круга легко, а вот когда ответа не знаешь… Ты разгадал этого гвардейца?
— Думаю, да, ваше Высочество.
— И кто он?
Керси мучительно покраснел и даже стиснул пальцы в кулаки, чтобы унять в них дрожь. Он вдруг понял, что в этот миг решается его будущее, и оно зависит от одного короткого ответа. Самое время было прочертить в мозгу все три круга с перечнями возможностей, чтобы выбрать в точке пересечения тот самый, единственно правильный, но мысли беспорядочно метались в голове и никаких кругов выстраивать из себя не хотели. Он — бедный дворянин, без наследства, можно сказать, без будущего, ибо от возвращения в удел он почти отказался, а в дворцовый штат его все еще не приняли… Его светлость маркиз Хоггроги поймет и простит переход своего рыцаря на службу к другому повелителю, своему государю, но не поймет и не простит метаний туда-сюда…
— Я… не могу этого сказать, ваше Высочество.
— Почему? Сам же сказал, что знаешь?
— Я дворянин, ваше Высочество, и предпочел бы видеть в вашем светлейшем окружении верных слуг, а не продажных трусливых холопов. Прикажите мне наказать невежу — я вызову на дуэль и порежу его на ломти. Но…
— Друг, называется. Ну и друг! Я вот безо всяких кругов разобрался, пока с тобою беседовал. Хочешь скажу?
— Как будет угодно вашему Высочеству.
— Мне будет угодно высказать предположение, что в точке пересечения твоих кругов, сударь мой Керси Талои, оказался гвардеец «тургунного» полка, хвастун и болван барон Лади Дабо. Что скажешь?
