Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна
Вокруг отряда, и позади бежали дворовые собаки и ребятня. Вперемешку, сталкиваясь друг с другом, с криками и лаем, создавая такой шум, что наверняка было слышно на многие версты вокруг. Взрослые на них цыкали, грозили хворостинами, да разве ребятню удержишь? А собаки, так на то их и держат — на чужков лаять.
Как же хотелось Сергею, по примеру Мечислава спрятаться за чьей-то широкой спиной. Не нравилось быть в центре внимания, не грели душу восторженные взгляды. Глядя на них вспомнилась причина по которой решились отправиться в путь. И то, что возвращались с победой, стыд не уменьшало. Наоборот, хотелось сквозь землю провалиться. Это ж что получалось? Напились, и с похмелья, походя, дочку бога освободили, Кощея пленили, ну, и по мелочам натворили, вроде союза змеев и людей. Неправильно такое положение вещей. Совсем не геройское решение их в путь отправило. От позора бежали, серьезно и не думали в дела богов влезать. Но влезли, и живые остались. Алкоголики чертовы. А вот та, которая как раз была достойна до этого момента дождить…
Втянув голову в плечи, Сергей смотрел прямо перед собой. Вспоминалось как малодушно надеялся из веси уйти, а там затеряться, спрятаться, не идти в непонятную даль. Да сперва от Клыка убегать пришлось, затем Лика, а уж когда ведогон на встречу вышел, понял что отсидеться в кустах не удастся. Потом только убеждался в этом, при каждой встрече с Черными. Понял, что не дали бы спокойной жизни. Это не военкомат, все равно бы нашли. Да и где отсиживаться? Кому он нужен? Ничего делать не умеет, даже той малости, на которую в этом мире даже дети способны. Даже сейчас, оставив столько всего позади, что он может? Ратником к боярину и то не возьмут. Кому нужен воин, который ни за конем как следует ухаживать не умеет, ни ратного дела не знает. А что мечом ловко орудует, так кому это нужно? Грудь на грудь драться редко приходится. Все больше в строю, разбираясь в сигналах что дают малыми стягами, в звуках боевого рога, во взмахах рук сотников и десятников… Да и не возьмут его, рылом не вышел. Тут даже бабы да девки, пожалуй, здоровее чем он.
Яросвет уверенно направил Грома к сварогову капищу. Угадал, или знал своего наставника, но именно оттуда вышел им на встречу высокий седовласый человек. Верховный Волхв Велимудр. За его широкими плечами, с дрогнувшим сердцем углядел Яросвет мелькнувшую темно-русую косу, цветастый сарафан, и с трудом удержал лицо серьезным, едва не завопил дурным голосом, как дитенок малый. Медленно слез Яросвет с коня, хоть все мышцы подрагивали от желания пуститься в пляс. Медленно опустился на колени перед наставником.
Народ замер, даже собаки замолчали словно почуя что-то. Все напряглись, задние вставали на цыпочки, не упустить бы ничего, не прослушать. Одна шавка взбрехнула, но тут же завыла, получив в бок метко брошенным камнем, подвывая убежала на околицу.
— Гой если! — поклонился Велимудр.
— Гой еси! Вот и вернулись мы, наставник, — склонив голову произнес Яросвет громко, что бы слышали все. — Вернулись выполнив свою долю. Ни боги, ни люди не могут нас укорить. Никто не скажет, что убоялись. Прошли свой путь-дорогу. Скажи теперь свое слово.
Велимудр смотрел сверху вниз на склонившегося перед ним ученика. Всего-то и времени прошло, а голос окреп, не ломающийся юношеский басок, а уверенная речь взрослого мужа. Степенного и рассудительного.
Он склонился, взял Яросвета за плечи, поднял на ноги. В лицо старого волхва уверенно взглянули ясные, синие как небо глаза. Долго учитель и ученик меряли друг друга взглядами. Изменился Яросвет, очень изменился. Возмужал, лицо огрубело, исчезла из него юношеская округлость и мягкость. Плечи раздались в стороны. Сейчас даже шире чем у самого Велимудра. Руки налились силой, под пальцами ощущал верховный волхв твердые мышцы. Чуть сжав пальцы, почувствовал как напряглись они сопротивляясь давлению. И вместе с этим скользнула насмешка в синих глазах. Как буд-то угадал Яросвет мысли старого наставника.
Опустил глаза Велимудр, признавая первенство молодости над старостью. Откашлялся, и сильно обнял беспутного в прошлом парня, прижал к широкой груди, сразу ощутил насколько стал стар и слаб. Спрятал лицо, уткнув в молодое плечо, что б не увидели блеснувших слез.
Обнял наставника и Яросвет, осторожно прижал к себе. А сам краем глаза глянул тому за спину, подмигнул мигом зардевшейся Светолике.
— Вот мое слово, люди добрые! — справившись с собой, зычно проговорил Велимудр, ставя Яросвета плечом к плечу с собой. — Все вы знаете Яросвета. Знаете, что назвал я его давным-давно внуком. И сейчас хочу подтвердить. За такого внука благодарен я богам! И нарекаю его своим преемником. Склонитесь, перед будующим Верховным Волхвом!
Толпа вздохнула как один человек, но никто не удивился словам Велимудра. Медленно склонили люди головы. Мужики стащили шапки, ветер трепал волосы. Яросвет стоял расправив плечи, подбородок вскинул, смотрит остро, глаза чуть прищурил. Чувствует на себе восторженный взгляд Светолики, и сердце стучит мощно, часто. Вот тот миг, о котором грезил в детстве.
— Клянусь, — мощным голосом проревел Яросвет. Даже кони вздрогнули от этого рева, зафыркали, зазвенели удила, они попятились назад, но всадники, ругаясь вполголоса удержали на месте. — Клянусь что ни один из вас не останется без моей помощи, коли придет нужда. Каждому помогу, каждому дам совет, в меру своего розумения, и сам буду к вашим словам прислушиваться! Вы, ить, свои все, многие из вас, ить, меня за ухи драли…
Он не понял, почему вдруг задрожали плечи Велимудра, почему хрюкнула за его спиной Светолика. Почему люди глядят на него округлившимися глазами, Мечеслав, Кряжедуб и ратники скалят зубы, а Сергей ржет запрокинув голову.
— Великий день сегодня, други! — пряча улыбку в белых усах, громко сказал Велимудр. — Не простое дело свершилось. Дело, о котором сами боги просили! Так пусть же сегодня вечером ломятся столы от медов и закусок! Пусть будем пир, на весь мир! Верно я говорю, а, войт?
Войт(???) важно кивнул. Прищурившись посмотрел на косящего за спину Яросвета, и негромко сказал:
— Так может еще и свадебку справим?
Он довольно заржал, глядя как подавился словами Яросвет, а Велимудр погрозил зажатым в кулаке посохом. Махнув рукой, мол, пошутить нельзя, войт обернулся, и начал зычным голосом гнать мужиков и баб по дворам, готовиться к празднику.
Никто против не был. Начало осени пора тяжелая. Тут и сенокос, и уборка хлебов, да и дичь с рыбой, за лето отожравшихся самая пора бить. С утра до вечера работа, и хоть все понимают, что каждый день на счету, но отдохнуть на коротком празднике всем хочется. А потом, с новыми силами опять за работу.
