Маргарет Уэйс - Драконы летнего полдня
Его дом, его родной дом, целый и невредимый. Из трубы поднималась тонкая струйка дыма. Он даже ощутил его сладкий и родной запах. Потом он услышал всхлипывания. Рядом с ним, свернувшись клубочком, лежала Аша. Одной рукой она прикрыла голову, как бы защищаясь от чего-то. Она спала, и, похоже, ей снились нехорошие сны. Палин с нежностью дотронулся до ее плеча. Девушка пошевелилась.
– Палин! Где ты? – позвала она.
– Я здесь, Аша, – мягко произнес Палин. Девушка открыла глаза, увидела юного мага и, вскрикнув, прижалась к нему, обняв за шею мягкими руками.
– Я думала, что ты умер и я осталась одна, совсем одна. И звезды пропали, а ты был мертв…
– Со мной все в порядке, – сказал Палин и с удивлением осознал, что с ним действительно все в порядке, в то время как последнее, что он помнил, была боль агонии. Он погладил роскошные волосы Аши, заглянул в золотистые, покрасневшие от слез глаза.
– Как ты, любимая?
– Со мной-то все хорошо, я даже не была ранена… Гигант… Тас… О Всемогущие боги! -Аша вскочила на ноги. – Тас! Гигант! – Она разрыдалась. Палин огляделся и увидел ужасающую картину. Тела Соламнийских Рыцарей лежали вперемешку с телами Рыцарей Такхизис. Все те, кто отправился на битву с Хаосом, были мертвы. Никто не выжил. Воины лежали вытянувшись, руки их были сложены на груди, на лицах был покой, все следы крови, страха и боли были смыты милосердным дождем. Сквозь пелену дождя Палин заметил какое-то движение. Он не ошибся – один из рыцарей был еще жив. Маг бросился к нему. Приблизившись, он узнал Стила. Рыцарь стоял на четвереньках, пытаясь приподняться. Последним усилием он положил на грудь руку молодого Соламнийского Рыцаря, рядом с которым находился. В этот момент силы оставили Стила, и он повалился на мокрую пожелтевшую траву. Палин склонился над ним. Он увидел изрубленные доспехи, бледное лицо, услышал тяжелое дыхание рыцаря.
– Стил! – тихо окликнул Палин. Светлый Меч открыл глаза, потемневшие от боли.
– Маджере! – Слабая улыбка появилась на губах Стила. – Ты хорошо сражался!
Палин коснулся руки Черного Рыцаря.
– Чем я могу тебе помочь? – Взгляд Стила скользнул по сторонам.
– Мой меч… прошептал он. Палин увидел меч, лежащий рядом с упавшим рыцарем, и вложил рукоять ему в руку. Стил закрыл глаза и сказал:
– Меня… рядом с остальными…
– Хорошо, Стил, – глотая слезы, прошептал Палин. Пальцы Стила сжали рукоятку, он попытался поднять меч.
– Est sularus… – прошептал Стил. – Моя честь… oth Mithas, – слетело с его губ вместе с последним вздохом. Моя жизнь…
– Палин. – Аша стояла рядом с магом у тела рыцаря. Юноша поднял голову, вытер лицо, мокрое от слез и дождя.
– Ты видела Таса?
– Да, пойдем, я покажу тебе, – тихо сказала Аша. Палин выпрямился. Его одежды намокли от дождя. Но воздух был теплым, осень еще только начиналась. Они шли между рядами тел. Палин думал почему-то о том, куда же подевались драконы.
Внезапно его пронзила острая боль: он вспомнил о посохе и книге заклинаний. И тут же увидел их. Посох лежал на траве, рядом с ним – книга заклинаний. Красная кожа переплета стала почти черной, всю ее покрывали глубокие трещины. Палин бережно поднял книгу и открыл обложку. Страниц внутри не было. Все они были разрушены последним заклинанием. Палин вздохнул, размышляя о великой потере. Но Магиус, должно быть, порадовался бы, узнав, что его магия помогла победить Хаос. Палин взял посох и с удивлением и тревогой обнаружил, что посох тоже изменился. Дерево, которое всегда было теплым и приятным на ощупь, сейчас было холодным и шершавым. В руке чувствовалось какое-то неудобство. Палин опустил посох на землю, так и не поняв, что же с ним случилось. Он подошел к Аше, которая стояла и смотрела на кучку разбросанных и растерзанных сумочек. Палин вмиг позабыл о посохе. Он склонился над кендерскими принадлежностями и глядел, не узнавая их, и почти уже убедил себя в том, что все это принадлежало какому-то другому кендеру, но в этот миг пальцы его коснулись связки карт.
– Да, это его, Тассельхофа Непоседы, – прошептал он, чувствуя холод в сердце. Но где же он сам? Он никогда не оставил бы это!
– Тас! Тас! – отчаянно позвала Аша. – Палин, взгляни сюда! Это его хупак!
Он… он лежит в… в куче куриных перьев… Палин подошел к куче куриного пуха. Кроме хупака, там лежали еще носовой платок с инициалами Ф. Б., серебряная эльфийская ложка и кинжал, темный от крови.
– Он умер, – заплакала Аша. Он никогда не бросил бы Кендерскую Ложку Перемен… На мгновение Палин увидел дорогу. Дорога бодро убегала вдаль, встречалась с другой дорогой, потом еще с одной. Они шли дальше вместе и снова разветвлялись, но всегда двигались вперед, проникая всюду только для того, чтобы вернуться, в конце концов, к своим истокам, домой. Потом дорога померкла перед его внутренним взором.
– Есть только одна причина, по которой Тас мог оставить все эти вещи… тихо сказал Палин. -Он нашел что-то еще более интересное! Дождь прекратился.
Серый день перешел в темную ночь. На небе показались звезды. Их рисунок был необычен, они напоминали пригоршню гадательных камней, раскинутых на черной материи. Встала бледная луна и осветила путь. Палин посмотрел на звезды и на единственную оставшуюся в небе луну, поежился от холода. Внезапно его взгляд встретился со взглядом золотистых глаз Рейстлина.
– Дядя! – Палин обрадовался, но почувствовал себя весьма неуютно, поскольку посох больше не поддерживал его. И Палин так и не понял, что же с ним случилось. – Ты останешься с нами? Теперь, когда война кончилась? Она ведь кончилась, да? – спросил он с беспокойством.
– Эта война окончилась, – сухо ответил Рейстлин. – Будут другие, но меня они уже не касаются. Я не собираюсь здесь оставаться. Я устал. Вернусь в свой долгий сон. Я пришел попрощаться.
– Ты должен уйти? – разочарованно уточнил Палин. – Я надеялся так многому научиться у тебя…
– Да, племянник, а учиться приходится до самого дня смерти, даже если ты доживешь до глубокой старости. А что с посохом? Ты держишь его так, как будто он причиняет тебе боль.
– С ним что-то не в порядке, – ответил Палин, страх и подозрение начали расти в нем.
– Дай-ка его мне, – тихо сказал Рейстлин. Палин передал дяде посох, испытав при этом неожиданное облегчение. Рейстлин принял посох с откровенным удовольствием. Его тонкая рука нежно погладила дерево. – Ширак, – прошептал он.
Камень на посохе засветился, затем сияние его потускнело и наконец, вспыхнув напоследок, пропало совсем. Палин в недоумении смотрел на посох. Затем он перевел взгляд на одинокую луну, и сердце его сжалось от страха.
– Что происходит? – в ужасе вскричал он.
