На дальних берегах. Том первый (СИ) - "sgtmadcat"

— Нравыца? Я дэлал!

— Красиво! А она не протечет?

— Нэт! Лэй!

Барабашка налила ему кофе и Багир поднял стакан повыше, чтобы продемонстрировать, что не вытекло ни капли. Михай не стал выпендриваться, а достал простую эмалированную кружку, протер чистой ветошью и подставил сперва под кофейник, а потом, воровато оглянувшись, сунул Багиру. Тот тоже зыркнул по сторонам, взял крышку от своего складного стакана, отвинтил штырек к которому крепилось колечко и налил из скрытой в крышке фляги по глотку коньяка в каждый кофе. А остатки влил в себя.

— Харашо!

— Ваше здоровья, пан… Пани… — чокнувшись, механики принялись цедить кофе, — Чудова кава. Прям те, що зараз и треба.

— Спасибо! А кто-то еще дежурит?

— Да! Но ты нэ сможэшь им налыт кофэ.

— Почему?

— Потому, что аны во-он там дэжурят! — Багир указал в сторону «Марибэль», — А у тэбя там много кофэ осталось?

— Ага!

— Тогда сама почэму нэ пьэшь? Ты жэ тоже ночью дэжуришь? Давай я тэбэ кружку дам — пасыдыш тут, выпьэшь с намы кофе!

— Ви, пане, були б обережнишими, — шепнул Михай делая вид, что потянулся через Багира за чистой кружкой, — У вас зазноба — видьма, у ний — офицер. Як би не було биди…

— Нэ! Я так! Просто пасматрю! Алыса хараша, но сам понымаэшь…

Багир сделал вид, что вытирает руки об грудь. Понимающе кивнув, Михай протянул Барабашке кружку и уступил ей свое место внизу, на ящике, чтобы вид был получше.

Стоя, на мостике сухогруза, Принцесса, лениво облокотившись на поручни, вглядывалась в проплывавшие мимо берега, буквально чувствуя, как Марио взглядом стягивает с неё одежду. Чума, после пережитого, была на взводе и Капитан, глядя в её шальные глаза, отправил их с Федором на «Марибэль», под предлогом уборки трупов, сбора трофеев и поиска недобитков, которые могли затеряться в помещениях немаленького судна.

Те выполнили все поручения меньше чем за час, но, поскольку буксировка уже началась, остались на Марибэль, заняли пустующую каюту и там, судя по звукам, принялись снимать напряжение. Марио, от звуков, которые хорошо были слышны на судне с неработающей машиной, впал в романтическое настроение и начал оказывать Принцессе знаки внимания. Принцесса, в свою очередь, держалась как могла: мужское внимание ей всегда льстило и она, иногда, подумывала, чтобы дать горячему фессалийцу шанс. Марио был мил, обходителен, образован и ей много рассказывали, как он владеет клинком отнюдь не в переносном смысле, но…

— Ты же понимаешь, что опять пожалеешь?

— Что, синьора?

— Ты меня хочешь. Я это вижу.

— О! Мамма-миа! Не поймите меня неправильно. Но надо быть импотентом, что-бы вас не вожделеть.

— Ты хочешь сказать, что Капитан — импотент? Потому, что он меня не хочет.

— Нет, синьора, ни в коем случае! Я думаю, что между вами стоят какие-то иные соображения.

— Да. Потому, что он видит то, чего не видишь ты. Ты смотришь на тело…

Принцесса вскинула руки и медленно провела ладонями сверху вниз, наблюдая за реакцией.

— Но иметь дело ты будешь со мной. И сильно об этом пожалеешь. Мне рассказывали, чем закончился твой роман с племянницей доктора.

— О! Нет! Лисса была просто чудесна… Просто она…

— Просто она — сука.

— Нет, синьора, все не так!

— Все так. Маленькая девочка-заучка, которой причинили много боли, выросла в злобную суку, которая, теперь, кусает всех, кто подходит слишком близко. А ты оказался слишком галантен и добр, чтобы её выдрессировать и слишком горд, чтобы это терпеть.

— Ну может вы немного и правы. Но я честно вспоминаю её только с лучшей стороны.

— Не сомневаюсь. А теперь ты хочешь меня. Не понимая, что я такая-же, если не хуже. Ты — фантазер и романтик. Мечтая, ты наделил меня достоинствами, которыми я не обладаю.

— Но вы и правда обладаете многими достоинствами! И речь не только о теле. Вы умны, решительны, остроумны…

— Возможно. Но, еще, я — такая же сука. И если ты думаешь, что раз я это понимаю, я буду держать себя в узде, любовь меня излечит, или еще какой романтический бред… Нет. Узду на меня надо надеть. И пиздить всякий раз, когда я перехожу границы.

— Но, синьора! Зачем вы на себя наговариваете?!

— Это, блядь, факт! Капитану хватило яиц это сделать, поэтому я его уважаю. Но ему неприятно это делать. Вот почему он не спешит брать то, что я ему хочу дать. И тебе неприятно. Поэтому, ты пожалеешь. И я пожалею. Мы оба будем страдать. Ты от того, что не в силах превратить циничную меркантильную шлюху в фею твоих грез, а я… А я от того, что поступаю как мразь с хорошим парнем.

— Вы считаете меня хорошим парнем, синьора?

— Да. Глупым, но хорошим. Просто перестань вестись на обложки. И перестань называть меня на «вы». Я подглядела в записи Доктора — ты старше меня на два года.

— Серьезно?

— Да. Мне просто пришлось очень быстро взрослеть.

— Я слышал твою историю… Это печально.

— Печально. И ужин со свечами такую хуйню не лечит.

— А что лечит?

— Не знаю. Время, может быть. Нахуй это все. Давай поговорим о чем-то кроме меня и твоего желания мне впендюрить.

— Зачем все так утрировать!?

— Чтобы ты не забыл, с кем имеешь дело. Расскажи о себе. Я слышала, что семья Брингези очень богата и влиятельна. Почему ты оказался тут?

— О, мамма-миа! — Марио искренне расхохотался, — Семья Брингези… Нет, ты, безусловно, права и князья Брингези могут ни в чем себе не отказывать.

— Ты не из тех Брингези?

— Все очень сложно. Дело в том, что князь Лоренцо Брингези был очень любвеобилен…

— Прямо как ты?

— Да. Меня постоянно с ним сравнивали. А еще князь имел широкую душу и признавал всех своих внебрачных детей, давая им свою фамилию. Так что Брингези много. И далеко не все из них богаты и влиятельны. Незаконнорожденные титул унаследовать не могут, поэтому мои предки, несмотря на фамилию, всего добились сами. Мой пра-пра-прадед, отчаянный кондотьер Гильермо Брингези, чудом уцелевший во время похода в земли киттов, был посвящен за свое мужество в дворянство, а его сын и, соответственно, мой… Или Гильермо был не пра-пра-прадедом..?

Марио замолк углубившись в расчеты. Принцесса зная, что фессалийцы могут заниматься выяснением того, кто чей потомок часами, махнула рукой, показывая, что это не так принципиально.

— Мамма-мия! Мне просто стыдно, что я забываю свою родословную!

— Я так понимаю, дома тебе приходилось чаще в этом практиковаться? У вас же там важнее, кто твои родственники, чем кто ты сам?

— Но! У нас не все так плохо! По крайней мере не в тех кругах, где я вращался. Но я понимаю, что тебя это утомляет?

— Нет, просто ты так смешно об этом беспокоишься. Хотя — не мне об этом говорить. У меня все проще. Одна пиратка и целая когорта бездельников, проматывающих её сокровища. В твоем роду, по крайней мере, были люди достойные, так что продолжай — мне интересно.

— О да! Так вот: сын Гильермо — Рикардо Брингези, за храбрость в битве при Севее, получил небольшое имение рядом с городом. Там моя семья проживает и поныне. Севея известна своей школой фехтования которую так и называли: «Севейская». Мой дед, Бернардо Брингези, был великим мастером клинка, так что он взял оттуда все самое лучшее и развил, создав свою, «Новосевейскую» школу. Отец продолжает дело деда. Он тоже учитель фехтования. Дело в том, что поместье дает очень скромный доход, поэтому приходится искать дополнительные средства заработка.

— А почему ты не стал этим зарабатывать? Ты же, как мне сказали, превосходно фехтуешь?

— Отец понимал, что мода на дуэли не вечна. Возможно, их вообще скоро запретят. Поэтому он хотел, чтобы я стал офицером. Военная служба — это гарантированный кусок хлеба. Ремесло и торговля, по понятным причинам, всерьез не рассматривалась. Мы хоть и не особо знатные и богатые, но все-таки дворяне.

— Тебе не кажется это смешным?

— Я смотрю на это все проще, но отец… Ему это было важно. Он приложил много сил, чтобы меня приняли в Пистольеры… Поэтому, когда меня отчислили, я не смог показаться ему на глаза и решил уйти в море. До меня дошли слухи, что в Герсии стоит вольный корабль, который набирает экипаж. Дело в том, что мой дядя Винченто, как бы это сказать поделикатнее..? Он не последний человек в Семье.