Александр Розов - Созвездие эректуса
— Погоди, при чем тут политики? У нас демократия, политиков выбирает народ. А солдат служит своему народу, разве это не правильно? Или, по-твоему, будет лучше, если солдат сам начнет решать, на какую войну идти, а на какую забить?
Джули встала и прошлась по узенькой камере от стены до двери и обратно.
— Нол, а для чего вообще нужна война?
— Ну, как… Например, если кто-то напал на нашу страну.
— И когда на нашу страну последний раз кто-то напал?
— … Или собирается напасть, — добавил он.
— Вьетнам собирался напасть на Америку? — спросила она.
— Так была же Холодная война между нами и комми. А Вьетнам это частность.
— Значит, мы воевали с комми, которые хотели напасть на Америку, да?
— Ну, в общем так.
— Ясно, — сказала она, — И чем дело кончилось? Мы победили или комми?
— Так сразу не определить, — ответил Брайан, — в Европе, скорее, мы побеждаем, а в Азии скорее они. В Африке, Южной Америке и Океании, черт его знает.
— Значит, мы, до сих пор воюем с комми, но при этом самый большой торговый оборот у нас с коммунистическим Китаем. Ты понимаешь смысл такой войны?
Брайан сел на койке и обхватил руками голову.
— Блин! Это такие сложности… Слушай, зачем тебе это?
— Да не мне, а тебе! — сказала Джули, — Это тебе надо понять, что ты делаешь и зачем!
— Я уже ничего не делаю. Я в плену.
— У кого? У комми?
— Нет… А может, да. Хрен их разберет, этих меганезийцев. Но, если хочешь знать, комми тут вообще не при чем, спецназ NCTC предназначен для войны против террористов.
— Вот как? Тогда, NCTC не знает географию. Меганезийцы и арабы-исламисты находятся чуть-чуть в разных полушариях. Кстати, как можно воевать с терроризмом, имея договор о военно-техническом сотрудничестве с Саудовской Аравией?
— О, черт! Джу, я сержант спецназа, а не политик. Но я точно знаю одно: если рассуждать на все эти темы, то никогда ничего не сделаешь!
— А если не думать, — сказала она, — то сделаешь такое, что лучше бы ничего не делал. Это везде так, даже на кухне. Но если на кухне какой-то дебил предложит жарить картошку на машинном масле, его пошлют в жопу. Почему в политике и войне должно быть иначе?
— Политика не картошка, — возразил он, — ей должны заниматься компетентные люди. Вот ты компетентна в математике и физике, а есть люди, которые компетентны в политике.
— Это те люди, которые планировали миссию «Норфолка»? — спросила Джули, — Я сдавала экзамены, а они? Кто проверял их компетентность? С чего ты взял, что они разбираются в политике лучше, чем ты или я?
— Американский народ проверял! У нас демократические выборы, ты не забыла?
Джули остановилась посреди камеры, уперев кулаки в бедра.
— Ты называешь выборами тот балаган, во время которого 200 миллионов граждан кидают бумажки за одного или за другого из двух уродов, принадлежащих к одной и той же касте потомственного жулья?
— Послушай, Джу, то, что ты не ходишь на выборы…
Она перебила:
— … Дает мне право говорить: не я послала моего любимого мужчину умирать на другой конец планеты за интересы кучки плутократов, торгующих устаревшими пилюлями от поноса.
— При чем тут пилюли от поноса? — поинтересовался он.
— При том! Уже все знают, что все дело в конкуренции двух концернов. Новый индийско-китайско-американо-меганезийский Rinbax-Yobao-Atlinc стал выпирать с рынка старый швейцарско-американо-германский Phizer-Rokhes-Baier. У первых пилюли эффективнее, зато у вторых больше денег внесено в кассу республиканской партии США. И не надо тут про комми и про террористов, потому что тут деньги и ничего, кроме денег.
— Этого никто не знает наверняка, — возразил он, — или, думаешь, когда кто-то с кем-то договаривался, журналисты там свечку держали? И, между прочим, Черчилль правильно сказал: «Демократия — худшая система правления, если не считать все остальные».
Она несколько раз кивнула головой и спросила:
— Это вас в школе сержантов морской пехоты учили, что Черчилль так сказал?
— Да, ну и что? Думаешь, все, чему нас учили, это…
— Это искажено в главном, — перебила Джули, — было сказано так: «Демократия — худшая форма правления, если не считать все остальные, которые время от времени подвергаются проверке». Дельная мысль, но ее урезали и превратили в священную догму, принимаемую без проверки. А проверка нужна, потому что в XXI веке кто попало стал называть себя демократией. Арабский шейх, диктатор в десятом поколении. Африканский царек, котрый только вчера слез с пальмы и до сих пор жрет человечину. Президент США. Команданте Никарагуа. Координатор Меганезии. Все говорят: «у нас демократия».
Брайан встал и, от избытка чувств, стукнул кулаком по стене.
— Ты хочешь сказать, что наша демократия такое же вранье, как меганезийская?
— Нет, Нол. К сожалению, наша еще худшее вранье. Это факт. Не перебивай. И у них и у нас все крутится вокруг денег. Но они хотя бы честно это признают. Вот приходит к ним концерн Atlinc, и говорит: защитите наш бизнес, а мы дадим вам денег. И меганезийцы говорят: ОК, гоните монету. Это обсуждается в их верховном суде, с трансляцией по TV. Эти деньги открыто принимают и делят. Столько-то на социальные цели, столько-то на оплату правительства, а столько-то на армию. И армия начинает защищать плательщика. На него нападают тиморские исламисты — армия дает им по башке и захватывает острова Лоти. На него нападает наша подлодка — армия бомбит ее и тоже захватывает. И цифры: доходы, расходы, и прибыль общества. Они говорят: война это такой социальный бизнес.
— Грязный бизнес, — вставил Брайан.
Джули выразительно пожала плечами.
— Может, и грязный, зато никто не морочит людям голову. А что у нас? Концерн Baier тайно приходит к политическим бонзам, и лично им дает денег. Так начинаются военные действия. Кучка бонз торгует армией и жизнью солдат, набивая свои карманы, а обществу пачкает мозги сказками про борьбу с комми и террористами.
— Это частный случай, — сказал он.
— Нет, это как раз общий случай. Во все времена войны велись, как правило, ради чьей-то выгоды. Другие случаи, это исключения, причем очевидные: например, кто-нибудь на нас напал и надо защищаться. А нас пытаются убедить, что войны всегда ведутся ради каких-то заумных политических соображений высшего порядка.
Брайан потянулся и, с сарказмом, сказал:
— Представь, что было бы, если б наши солдаты так рассуждали. Мол, пока на нас никто не напал, не будем сражаться, если только нам не докажут, что сражение принесет нам денег.
— Представляю, — ответила она, — потому что, здесь так и воюют. Меганезийская армия ни для чего другого и не предназначена. И, похоже, она довольно эффективна.
