Ярослава Кузнецова - Золотая свирель
И еще раз повторила. И еще.
Пепел вздохнул поглубже. Осторожно так вздохнул, бережно. Больно ему глубоко дышать.
— Мне… уже легче. Прекрасная госпожа.
Легче, ага. Разбежался. Я нашарила под бортиком флягу с разведенным вином.
— Пей, бродяга. Тебе сейчас почаще пить надо.
— Чем больше пьешь, госпожа, тем больше обратно просится. Мороки будет…
— Глупый, вся вода через кожу выйдет, с таким-то жаром. Пей давай, не капризничай.
Пепел послушно глотал, а я глядела на Ратерову вихрастую тень, покачивающуюся на переднем пологе. Где-то сбоку немузыкально посвистывала Мораг.
В скрип колес вплелся нарастающий грохот копыт. Опять какие-то рыцари по дорогам шастают? Впрочем, разъезд нам теперь не страшен, у нас принцесса эскортом.
— Сдай направо, рыжий! — крикнула Мораг. — Псоглавцы едут.
Грохот накатился, по матерчатым стенкам замелькали тени.
— О! День добрый, сэн Мараньо! — Незнакомый мужской голос. — Вот мы и опять повстречались. Я уж думал — до Ставской Гряды не встретимся.
— Приветствую братьев. — Голос принцессы сделался грубее и резче. — Знакомы с героем нашим? Драконоборцем, побивателем горгулий? Ратер Кукушонок, прошу любить и жаловать.
— А, так это ты, парень, горгулью мечом угостил? Брат Хаскольд рассказывал. Откуда она взялась, ты видел?
— С неба прилетела, — буркнул Кукушонок. — А потом в воду упала. Не побил я ее, прогнал просто.
— Скромняшечка наш, — поддела Мораг. — Смотрите как зарумянился.
— И куда ты едешь, драконоборец?
— В Галабру. К батьке.
— А в фургоне у тебя что?
Мораг фыркнула:
— Чудовища у него в фургоне.
Псоглавец недоверчиво крякнул. Задний полог зашевелился, откинулся. В проем заглянул хмурый рыцарь в черном плаще и белом нарамнике. С груди у него скалилась собачья голова.
— Ага, — сказал он. — Одно чудовище еле дышит, второе глазами лупает. Оба мелкие какие-то. — Полог упал. — А скажи-ка мне, любезный сэн, кто из них дракон, а кто горгулья?
— Драконоборца нашего спроси, любезный брат Фальверен, — откликнулась Мораг. — Эти твари — не моя добыча. Моя еще по лесу бродит, меня поджидает.
— Не поспешил ли ты клетку заказать, а, любезный сэн? Не спугнешь удачу?
— Я бы поспорил с тобой, брат Фальверен, на полсотни золотых, что первым дракона словлю. Да ведь тебе, небось, устав запрещает на деньги спорить.
— На деньги — запрещает, а на интерес — не запрещает. — Перрогвард хохотнул. — Давай поспорим, любезный сэн. Если ты первый чудовище словишь — поможем тебе отвезти его куда скажешь. Если мы первые управимся — заберем твою клетку. Видишь кобылку вьючную?
— Ну?
— Волчью отраву везем. Много. Наделаем приманок — ни одну, так другую дракон сожрет.
Я аж подпрыгнула на соломе. Пепел широко распахнул глаза, мы обменялись встревоженными взглядами.
— Дракона — волчьим ядом? — В голосе принцессы прозвучало только удивление. — Дракон — не какой-нибудь волчишка задрипанный, вряд ли ему ваша отрава желудок попортит.
— Попортит, будь спокоен. Если не насмерть, то уж скрючит здорово. Ослабеет тварь, тут-то мы ее и повяжем.
Эрайн не будет подбирать куски мяса, он не ест падали. А вдруг — ест? Надо предупредить его. Но как предупредить дракона?
Снаружи Мораг распрощалась с перрогвардами, и отряд умчался вперед. Полог снова откинулся, засунулась черноволосая принцессина голова.
— Слыхала?
— Слыхала. — Я помогла Пеплу, который вдруг заерзал и завозился, пытаясь приподняться. — Не слишком приятное известие. Но спасибо хотя бы на том, что мы про это узнали.
— Скажи своему хвостатому.
— Конечно. Миледи, про какую клетку говорили псоглавцы?
— Я послала от имени лорда Мавера птицу в Ставскую Гряду. Чтобы хорошую клетку сколотили, железную. Ее дня три делать, мы как раз подъедем. Посадим туда мантикора, дождемся Клестиху с поездом и повезем мантикора как подарок к свадьбе. — Мораг злобно ухмыльнулась, явно представив личико найгертовой невесты при виде «подарка». — Так ему легче всего на колдуна показать. Кроме того, в клетке хвостатый дряни не нажрется, и здешние хутора целее будут.
— Складно придумано, миледи! — восхитился Пепел.
Я засомневалась:
— А если Малыш откажется в клетку лезть?
— Это твоя забота — уговаривать, — отрезала Мораг и исчезла.
— Ладно, — вздохнула я. — Будем надеяться, что он внимет голосу разума и согласится. Пепел, пожалуйста, некоторое время не отвлекай меня, я постараюсь позвать его, чтобы к вечеру он вышел к нашей стоянке.
Ведь достаточно просто позвать. Просто позвать — и он услышит. Эрайн точно услышит. Он, кстати, всегда находился, когда я его искала. Эрайн, Эрайн, Эрайн. Иди на голос, Эрайн. Для тебя тут полно работы. Иди, хороший, на северо-восток, вдоль дороги, вечером мы будем тебя ждать. Посадим тебя в клетку, Эрайн. И попробуй только отказаться!
Смущала меня эта клетка. Кто, скажите, полезет туда добровольно? Кто, попав за решетку, не станет рваться наружу?
Фолари… Фолари, пытавшийся вырваться любой ценой, а моя жизнь — тьфу! по сравнению с сотнями лет заточения. Если бы не Ската, не осталось бы от Лесты Омелы мокрого места. Забавно — фолари сам вырыл себе яму, когда сказал, что игрушечная лодочка похожа на найльские лодки для мертвецов. Зачем он это сказал, для убедительности, что ли? Я ведь и так приняла его за найла. Перестарался себе на беду. Одной фразой он посвятил игрушку Полночи, одной фразой открыл ворота в бездну. Он и представить не мог, что по ту сторону сторожит моя когтистая фюльгья и что она выскочит моментально, защищая своего двойника.
