Ник Перумов - Черное Копье
Всадники мчались, низко пригибаясь к конским гривам. Сейчас раздолье для ангмарских стрелков, но надо доскакать во что бы то ни стало.
Лучники Марки опередили арбалетчиков. На скаку растягивая длинные луки, всадники первыми пустили стрелы, торопясь хоть как-то сбить прицел у вражеских воинов.
Очевидно, ангмарцы и сами не ожидали, что роханцы свалятся им как снег на голову в нескольких сотнях саженей. Их позиция была невыгодна — они стояли на самом дне долины, стрелять приходилось снизу вверх. Броситься же навстречу, гася порыв атакующих, ангмарская конница не успела.
Зато нажать спусковые крючки своих арбалетов успели все. Падали пораженные роханские скакуны, падали люди, но вторая волна воинов Марки, пройдя над погибшими, грудь в грудь сшиблась с ангмарским строем и пронзила его.
В бою конников Фолко не участвовал. В пешем строю он с гномами, конечно, не остался бы в стороне, но сейчас мог лишь смотреть.
Не впустую метали стрелы и роханские лучники; строй ангмарцев заколебался, в нем появились разрывы — и, сойдясь вплотную, воины Марки ударили копьями.
Гладкие, подобные ножам, наконечники копий не застревали в пораженных телах; воины Марки выдергивали пики и вонзали их вновь. Ангмарские копейщики и сами умели наваливаться в плотном строю и копьем умели владеть на славу — но сегодня их теснимый полк не выдержал. Его рассекли надвое, и роханцы погнали перед собой меньшую часть, безжалостно истребляя бегущих ударами копий. Путь к ущелью был открыт.
Растрепанный, уменьшившийся в числе ангмарский отряд не сразу пришел в себя; пользуясь этим, роханцы торопливо подхватывали на седла своих раненых — или даже убитых, кто ж разберет в спешке, но, пока не знаешь наверняка, есть надежда, что бессильно рухнувший на землю друг жив, — вот и старались всадники, спасая своих, презрев опасность арбалетных стрел; многие воины Марки лишились коней, но оставшиеся в седлах прикрывали их.
Спешенных оказалось много, почти треть отряда; спасая хозяев, многие роханские скакуны приняли смерть грудью, собой закрыв наездников.
Сбившись в плотный строй, бежали пешие; по бокам, грозя луками оправившимся ангмарцам, скакали верховые. Что-то кричали сотники, подбадривая своих.
И тут наперерез отступающим роханцам выкатились истерлингские панцирники, и Фолко мог только поразиться: насколько хорошо умеет Вождь создавать у противника ложное представление о своих силах! В нужный момент в нужном месте всегда оказывается больше воинов Олмера, чем на то рассчитывали его неприятели.
Истерлинги поспешно выстраивали стену щитов. Их отряд был невелик — едва три сотни пеших, и хоббит невольно отдал должное их храбрости — даже понесших потери роханцев все равно было больше. Истерлинги явно рассчитывали на ангмарцев — но сколько их сложит головы, прежде чем те подоспеют?
Воинам Марки было некуда отворачивать, и не таковы были они, чтобы малодушно искать спасение в одиночку или сдаться на милость победителя.
Предводитель истерлингов, вышедший вперед, не произнес и половины заготовленной фразы о напрасном кровопролитии, как роханские лучники спустили тетивы. И хоббит здесь не отставал от других.
Пехота истерлингов могла встретить конницу, подобно хирду, сплошной стеной щитов и частоколом копий, но доспехи их оказались неважными, первые ряды валились, битые в лицо, и полк рассыпался. Роханцы прошли над телами, на ходу рубя не успевших отбежать в сторону. Дорога была открыта — только скачи…
Первые хазги вылетали на простор и, чтобы наверняка стрелять, еще издали осаживали коней, заставляя их опускаться на колени, упирались ногами в землю. На зазубренных наконечниках сидела смерть; они уходили в податливые тела по самое оперение, словно и не встречая на своем пути никаких доспехов. Смерть протянула костлявую лапу за щедрым подаянием.
Великая нищенка, она никогда ничего не берет сама — даятелей достаточно, и никто в Степи еще не научился добиваться своего, не уплатив ей щедро…
Слишком далеко еще было до спасительного ущелья; слишком быстро таяли ряды роханцев; сзади начали хлопать арбалеты оправившихся ангмарцев, и Эофар с Эоденом сделали опять же единственно возможное — повернули отряд, спасая его от полного истребления, к узкому ущельицу, с обильной россыпью громадных валунов, перегородившей вход. Уйти из-под хазгских стрел! А там видно будет.
Потеряв почти семь десятков воинов, отряд укрылся за серыми телами камней. С боков ложбину сдавили крутые скалы — не вскарабкаешься, а если, связав из чего ни есть веревки, все-таки влезешь — те же хазги тебя и пристрелят снизу.
Оказавшись на время в безопасности, воины Марки угрюмо смотрели, как спокойно и не торопясь разворачиваются для атаки вражеские отряды.
Ангмарцы спешивались, выстраивали боевой порядок истерлинги, с боков становились хазги.
— А вот теперь, похоже, отступать и впрямь некуда, — пробормотал Малыш, обнажая клинки.
Сотники приказали готовиться к подъему. Нашлись веревки. Маленький Гном с присущей ему ловкостью забросил наверх железный якорь-кошку. Один из роханцев ловко полез вверх…
В воздухе мелькнула первая хазгская стрела. Пробитое насквозь тело сорвалось и тупо ударилось о землю.
— Ну, — вспухли желваки на скулах Эодена, — пора умирать, братья!
Воины молча выстроились у устья ущелья. Приготовили луки, достали последние стрелы. Гномы решительно полезли в первые ряды — биться на просторе. Хоббит пошел с ними.
Он думал, что должны появиться какие-то высокие мысли, однако их не было, пришло лишь острое, горячее чувство — он собой закроет соратников от хазгских стрел, мифрил им не по зубам; и, даже погибнув, его тело все равно останется защитой другим… Не стало страха, пришло удивительное окрыление — ну выходите же!
Враги приближались неспешно — куда им торопиться… Роханцам деваться было некуда. Хлестнули первые стрелы хазгов; фаланга истерлингов качнулась и мерным шагом пошла вперед.
Однако камни неплохо укрывали воинов Марки, а Торина, Фолко и Малыша еще лучше защищал мифрил.
Истерлингов встретили не менее плотные ряды щитов и разящие копья.
Впереди всех рубились гномы, и Фолко видел, как Торин богатырским ударом расколол щит, подставленный под его топор; истерлинг отшатнулся, и хоббит тотчас, ловя удобный момент, пустил стрелу. Это не поединок, это битва…
Истерлинги накатились и откатились, оставив почти четыре десятка тел.
Роханцы, стоя за грудами камней, отдавали одного за пятерых.
Солнце вскарабкалось в зенит; здесь, в ущелье, лежали зябкие зимние тени. Воины Марки застыли в молчаливо-спокойном строю, готовые умереть; они не надеялись на победу, они хотели лишь захватить с собой побольше врагов, мстя за погибший Рохан.
