Миштофт - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)
-Ты теперь - воин светлой магии, и сколько не плачь - тебя никто жалеть не станет, разве только я и то не часто,- продолжал Шек, натянув серьёзное выражение лица.- Я сам нередко думаю, как бы поступил, заполучив такой нежданный подарок от Провидца. Но потом отгоняю от себя эту мысль, потому что этот дар достался тебе, и ты должна использовать его, пока не станет поздно.
-Ох, как тебе не идёт поучительно наставлять на путь истинный,- смеясь, ответила Сильвия и по-дружески пихнула Шека в плечо.- У меня великое желание напиться сейчас. Как ты на это смотришь?
Шек сглотнул слюну, и на его лице снова засияла улыбка.
-Ты настоящая мабринка - только наши женщины так легко относятся к выпивке, не то что в Геране - пока раскачаются, я уже пьяный,- и харк засмеялся.
-А где в Ирне можно найти спиртное?
-Что?
-Ну, винчик или наливочку какую?
-Надо подумать. Если бы твоя магия работала, то и сами справились бы, а так даже и не знаю.
-Блин, я же говорю, что всё это не по мне - сейчас бы в супермаркет сгонять и все дела.
-У харков точно есть,- вдруг придумал выход Шек, но очень опасный по исполнению.
-Ты рехнулся!- воскликнула Сильвия.- Ты же не пойдёшь к ним просить стопарик?! Они тебя убьют.
-А почему бы и не пойти. Заодно объясню всё и попытаюсь втолковать им, что неправильную сторону на этот раз выбрали, хотя харки вообще не заботятся о правильности, но эти битвы не принесут нам славы, потому что мы творим зло во имя королевы Полии и Гелия, которые не заслужили такой чести. В общем, надо дать совет землякам, иначе натворят здесь дел.
-Я пойду с тобой. Предупреждаю, что мне будет дико страшно, но я всё равно пойду с тобой,- взволнованным голосом произнесла Сильвия, понимая, что ей предоставляется шанс помочь ирнцам, и, конечно, себе, устроив на островах перемирие.
-Как думаешь, может харки согласятся плыть обратно в Селию, и тогда мы сможем вернуться, или пересесть на илийский корабль потом?- спросила она друга.
-Ты правильно мыслишь, а иначе и рисковать не следует - на что нам перемирие, если придётся оставаться на Флиуре, пока Гелий снова не вспомнит о нас.
Солнце проникло в Ирн, скользя лучами по каменным склонам гор, которыми было окружено озеро и постройки. Многочисленные пещеры постепенно распахивали тяжёлы двери, впуская свежий воздух внутрь, и люди выходили наружу, чтобы поприветствовать друг друга и небесное светило. Мало что изменилось за последние годы в этом городе, разве что корабль больше не качался на мелких волнах озера, а лишь лодки бороздили спокойные воды, да пропали все амулеты на груди ирнцев, придававшие необычную силу их владельцам. По-прежнему ирнцы трудились на полях и во фруктовых садах, растили детей, ухаживали за скотом и маленьким табуном корков, который привезли из Селии после битвы с дикарями. Корабль им пришлось оставить на реке, и первым от стычки с поселенцами пострадало это прекрасное судно, которое селийцы подожгли и отправили гнить на речное дно.
Саша и Авион вышли из гостевой пещеры ("гостевой" её назвал Саша, чтобы не забывать о своём временном пребывании на острове) и сонным взором следили, как ирнцы разбредаются по своим делам. Все здоровались с ними, оба друга успевали вежливо отвечать, но на самом деле их плохое настроение давило на выражение лица, так что у гостей плохо получалось улыбаться в ответ. Мимо них прошли и два базана, которых женщины повели на полевые работы, чтобы весь день любоваться и строить глазки клонам. Этим воинам нравилось копаться в земле, потому что раньше они ничем подобным не занимались, да к тому же столь оживлённое внимание женского пола сильно заинтересовало любознательных базанов, которым приходилось познавать мир с другой стороны - более интересной, чем на земле Огненные болот.
Уже несколько дней прошло с той битвы, и Саша с Авионом чувствовали, что готовы снова ринуться в бой, только бы не думать о возлюбленных, только бы не тосковать по ним и родной стране. Новая встреча с Вероникой огорчила его, потому что счастье, которое он ожидал увидеть на её милом личике, не было заметно. Зато вместо этого от его взора не укрылись её слезинки, её грусть и разочарование в любви к Мали, а такое плохое отношение к первой его (Сашиной) любви охотник не мог просто так наблюдать. От сплетниц, которыми был полон даже Ирн, Саша узнал, что девушка жила с дикарём, снося его побои, его пренебрежение, словно чувствуя свою вину перед ним. Даже после рождения сына она не смогла вернуть прежнюю любовь Мали, который был нежен с ребёнком, но только не с женой. И в тот день, когда Мали помог ирнскому войску, потерявшему женщину-главу, выстоять против поселенцев,- в тот радостный день, получив приглашение возглавить ирнцев, дикарь взял с собой в горный город только сына, оттолкнув Веронику, умолявшую не бросать её одну на Первом острове. Новый глава Ирна пригрозил ей смертью, но Вероника всё равно пришла на следующий день в город, чтобы быть рядом с сыном. Жестокость Мали не имела предела: он продолжал бить и издеваться над своей женой, с которой не праздновал свадьбу и не скреплял души на всю жизнь брачными амулетами; он позволял ей спать только в коридоре, а с сыном видеться Вероника могла лишь несколько часов в день, потому что его воспитывала женщина, которая на свой страх и риск позволяла приближаться матери к мальчику. Никто не уважал Веронику в Ирне, мало кто жалел, потому что она сама избрала для себя такую судьбу, убежав из города следом за дикарём. Саша не мог спокойно смотреть на её добровольные страдания, с болью он вспоминал какой красавицей она была не так давно, а теперь её лицо постарело на 10 лет и в белокурых волосах появились слишком ранняя проседь.
Этим утром Саша внимательно смотрел то на разукрашенный цветами вход в пещеру главы Мали, то на четырёхлетнего сына Вероники, которого уже вывела погулять его няня. Полная женщина в короткой юбке и в, повязанной вокруг груди, широкой полоске из грубого материала, ласково что-то говорила малышу, умывая ему лицо. Саша знал, что скоро должна выйти Вероника, чтобы, как он уже заметил, именно утром обласкать сына, пока Мали ещё спал и не мог увидеть этого. Девушка так и не решилась одеваться, как истинная ирнка, поэтому её платье выглядело застиранным и обтрёпанным, и, наверное, чтобы хоть как-то его подновлять заплатками, она давно укоротила юбку выше колен, чтобы получше сохранить материал для этого. Увидев сына, обрадовавшегося при появлении мамы, Вероника протянула вперёд руки, подзывая его так к себе, и ребёнок радостно побежал к ней. Они обнялись и бесчисленные поцелуи посыпались на лицо малыша и самые нежные слова, которые потоком звучали от сердца молодой женщины.
