Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Кто-то потянул Данкена за рукав.
— Пора, — сказала Диана, — Мы с тобой последние.
Он молча повернулся и пошел за женщиной.
Тропа была настолько узкой — с обоих боков теснились деревья и кусты, — что идти по ней было трудно даже в одиночку. Похоже, подумалось Данкену, Дэниелу придется несладко. Внезапно ему вспомнились слова Шнырки. Разъяренный гоблин утверждал, что колдовство гномов не способно отличить друга от врага. Получается, что Шнырки ошибался. Заколдованный лес совладал с магией Злыдней, однако не устоял против заклинаний Мэг и ломаной латыни Эндрю. Данкен оглянулся. Тропа позади исчезала буквально на глазах. Деревья то возникали на ней прямо из воздуха, то смыкались зеленой стеной. Густые заросли кустарника делали преграду практически непреодолимой.
— Бежим! — крикнул юноша Диане.
Мгновение спустя они очутились на опушке. Остальные путники уже спускались по склону холма, что ниспадал прямиком к болоту. Замыкал отряд Конрад, который придерживал на бегу здоровой левой рукой поврежденную правую. Впереди всех несся демон. Достигнув кромки воды, он остановился и осмотрелся, выискивая, должно быть, первый ориентир, а затем смело ступил в воду.
Диана и Данкен последовали за товарищами. Они шли, настороженно глядя под ноги, проваливались временами по колено, однако в целом вода едва доставала им до щиколоток. Вдалеке виднелся скалистый островок. Путники один за другим взобрались на него и пропали из виду. Данкен ускорил шаг. Когда они с Дианой добрались до островка и миновали нагромождение валунов, то обнаружили, что товарищи притаились на дальней оконечности каменной глыбы, а Дэниел, которому, очевидно, не хватало места на суше, стоит в воде.
— Спрячемся здесь, — заявил демон, показывая жестом, что людям следует пригнуться. — Если нас не заметят, значит, все в порядке. Злыдни понятия не имеют, что болото проходимо.
Укрывшись за камнями, путешественники наблюдали за берегом. Отсюда казалось, что в лесу все тихо и спокойно — лишь изредка над деревьями всплывали клочья тумана. Над болотом разносился плач. Он слышался то громко и отчетливо, то несколько приглушенно.
— Эти недоумки, — пробормотал гоблин, разумея, по всей видимости, гномов, — наверняка и не подозревают, что натворили. Даже ведьма не смогла определить, что лес — заколдованный. Надо же, все стоит!
И тут лес исчез, сгинул, будто его и не было. На склоне холма не осталось ни единого деревца. Зато теперь стало возможным рассмотреть преследователей — кучку безволосых и прочих тварей, которые высовывались из клубов тумана.
Безволосые медленно двинулись вниз. Подойдя к воде, они на мгновение замерли, а потом забегали по берегу, точно собаки, которые потеряли след. Некоторое время спустя они полезли обратно на холм, прошли сквозь пелену тумана и направились прочь, а туман потянулся за ними. Вскоре они исчезли за гребнем холма.
— Подождем до вечера, — сказал демон. — Солнце скоро сядет. Тогда пойдем дальше. Совсем темно тут не бывает.
Данкен подошел к Конраду, который, ссутулившись, сидел на камне, прижимая к груди покалеченную руку.
— Дай я посмотрю, — проговорил юноша.
— Больно, — пожаловался Конрад. — Замучила, проклятая, но кость, сдается мне, не пострадала. Я могу шевелить пальцами, только очень уж болит, окаянная. Какой-то мерзавец заехал дубинкой чуть ли не по плечу.
Его рука распухла до такой степени, что напоминала толщиной ствол дерева. От плеча к локтю пролегла алая, начинавшая понемногу багроветь полоса. Данкен легонько сжал ладонь приятеля. Тот вздрогнул и скривился от боли.
— Полегче, — пробормотал он.
Данкен ощупал локоть.
— Тебе повезло, — сказал юноша. — Кость и впрямь цела.
— Надо наложить повязку, — посоветовала Диана. — Так будет лучше. — Она достала из кармана куртки свернутое в узелок платье, — Раз нет ничего другого, воспользуемся этим.
— Зачем? — простонал Конрад, — Если дома узнают…
— Ерунда, — перебила Диана. — Ну-ка сиди смирно.
Данкен положил рядом с Конрадом его дубинку:
— Держи.
— Спасибо, милорд, — поблагодарил раненый, — Мне так не хотелось бросать ее! Помните, сколько я с ней возился?
Диана умело сложила платье так, что получилось некое подобие бинта, обвязала им руку Конрада и затянула на плече пострадавшего.
— Вот так, — усмехнулась она. — Пожалуй, вышло немного неуклюже, но ты уж потерпи. Сам понимаешь, это мое единственное платье. Разрывать я его не могу — вдруг пригодится?
— Все, верно, проголодались, — заключил Конрад, довольно ухмыльнувшись. — Красотка, должно быть, рядом с Дэниелом. Надо снять с нее поклажу. В одном из мешков — наши припасы.
— Мы не можем развести костер, — напомнил Данкен.
— Значит, будем грызть так, — отозвался Конрад. — Хвороста все равно ведь нет. Кругом одни камни.
Ближе к вечеру Данкен с Дианой уселись на валун у кромки воды. Какое-то время они молчали, потом Диана сказала:
— Данкен, тот меч, который подарил мне Шнырки…
— Что с ним такое?
— Ничего. Но как-то…
— Ты просто к нему не привыкла.
— Нет, дело не в том. Понимаешь… Мне как будто кто-то помогает. Мне кажется, в меня вселился некий дух, который водит моей рукой. Не то чтобы я не справляюсь с клинком, но…
— У тебя разыгралось воображение.
— Не думаю, — покачала головой Диана. — Говорят, что в старину был меч, который кинули в озеро…
— Хватит, — перебил Данкен. — Перестань изводить себя всякими глупостями.
— Данкен, мне страшно.
— Все в порядке, — сказал юноша, привлекая Диану к себе. — Все в полном порядке.
Глава 28
Он чувствовал себя так, словно шел не по настоящему болоту, а по нарисованному кистью живописца. Ему постоянно приходили на память картины, что висели на стенах одной из гостиных Стэндиш-Хауса, — голубые пастельные пейзажи, написанные так давно и столь долго хранившиеся в неком укромном уголке, что никто уже не мог сказать, как звали художника. Все они были выполнены в голубых тонах; с голубизной соперничал разве что бледно-желтый цвет луны, свет которой пробивался сквозь завесу облаков. Если смотреть на них издалека, пейзажи мнились чем-то вроде неизвестно с какой стати оправленных в рамы голубых пятен на стене. Однако при ближайшем рассмотрении проступали детали, и только тогда можно было в некоторой степени представить себе, что же стремился изобразить художник. Так вот, один из пейзажей удивительно походил на болото, каким оно было в этот час: почти бескрайняя водная гладь, лишь где-то в глубине, едва намеченная скупыми мазками, береговая линия, а в небе — призрачно-желтая луна.
