Анджей Ясинский - Чародей
Вскоре послышалось недовольное фырканье лошадей и сквозь кусты на берег выплыли четыре темные фигуры. Впрочем, ночное зрение не подвело и я издалека уже стал, так сказать "вживую" рассматривать пришельцев. Они лишь на мгновение остановились, увидев дом, но потом бесстрашно продолжили путь.
Даже не разведали, кто здесь находится, – подумал я, – а вдруг тут совсем другие люди? Впрочем, скорее всего это говорило о том, что они не опасаются разбойников или неожиданных встреч.
Не доезжая шагов десять, они остановились и некоторое время молча рассматривали меня. Опять же – в почти полной темноте! Понятно, что используют какой-то вариант ночного зрения. Только лошади недовольно фыркали, мотали головами да позвякивали металлическими деталями упряжи.
Молчание затягивалось. Наконец один из пришельцев на полкорпуса выдвинул свою лошадь и вежливо спросил:
– Могу я надеяться, что вижу перед собой Никоса Курагендариус Исис?
Оппа! Удивил он меня! Нечего сказать! Неужто я уже засветил свое имя? Впрочем, похоже так и есть. И кажется не раз.
– Надеяться-то можете, – буркнул я и зевнув, почесал спину, – представьтесь сначала.
– Прошу простить мою невоспитанность. – Тот наклонил голову. Ишь ты, как вежлив! Аристократизмом так и веет от него. – Мое имя Шойнц Индергор Виртхорт из Кордоса. Рядом со мной мои помощники, а вон там, – он кивнул головой на человека, находящегося без сознания, – Лулио де Монто. Он чародей.
М-да… Жив все же, курилка! Но радости мне это знание не принесло.
Ну ладно, поиграем по их правилам, а там посмотрим. Я встал.
– Никос Курагендариус Исис. – Кивнул я и снова сел. – С чем пожаловали?
Как мне показалось, мой собеседник слегка расслабился, но с лошадей пока никто не слазил.
– У меня к вам есть предложение. Но прежде, чем говорить о нем, хотелось бы поудобней разместиться. Вы разрешите нам спешиться? Да и уважаемого Лулио де Монто было бы желательно расположить поудобней. Даю свое слово, что против вас мы ничего не замышляем.
Я недоуменно пожал плечами на эту просьбу и, чуть подумав, махнул рукой. Перед домом мгновенно появился иллюзорный костер, осветив небольшую площадку. Лошади шарахнулись, но были удержаны сильными руками. Я же, будто не замечая маленького переполоха, кивнул на костер.
– Устраивайтесь.
Шойнц несколько мгновений смотрел на костер, потом дал своим людям какой-то знак и все стали спешиваться. Что характерно, лошадей расседлывать не стали, видимо на тот случай, если мы не договоримся. Лулио сняли с коняшки и положили рядом с костром, от которого шло легкое тепло, такое, что приходится в самый раз для путника в успевшей охладиться ночи. Под его голову положили мешок и укрыли плащом. Старик, или человек, который предпочитает вид старика (все же Повелитель Чар, мог бы и подтянуть внешний вид) слегка застонал. В его ауре что-то копошилось. Я предположил, что это как-то связано с лечением, так как отметил знакомые схемы стимулирования ауры.
Шойнц сел напротив меня, по другую сторону от костра. Может и не очень удачная позиция с точки зрения психологии, если уж решил договариваться о чем-то. Зато он полностью видел меня, мог отслеживать мою реакцию, да и на дом время от времени бросал взгляд, в котором даже не пытался скрыть интерес – видимо, несмотря на иллюзию, он там что-то видел. Понятно, что искусник – это видно было и по ауре, да и по тому, куда он смотрел.
Его спутники расположились немного в стороне, как бы акцентируя внимание на своем командире, но всеми силами старались показать, что пришли с миром: один из них нанизал на палочку кусок хлеба и сунул его в огонь. Я постарался скрыть улыбку, когда он достал его обратно и недоуменно смотрел на не изменившийся продукт питания. Второй разместился полулежа слегка в отдалении и потягивал что-то из фляжки, не отрывая взгляда от костра. В общем, мизансцена создана на "отлично".
– Мне трудно начинать этот разговор. – Наконец произнес Шойнц. – Вы меня не знаете и было бы лучше, если бы с вами говорил уважаемый Лулио де Мондо. Мне кажется, Карина эль Торро должна была о нем что-то слышать, чтобы его слова имели для вас какой-то вес. Однако случилось так, что Повелитель Чар сильно пострадал и говорить с вами приходится мне. – Шойнц замолчал, ожидая моей реакции. Я же молча смотрел на него, ожидая продолжения. Видно было, что искусник немного занервничал. Как продолжать разговор, он не знал, не мог подстроиться под меня.
– Вижу, что должен рассказать кое-что, чтобы прояснить ситуацию. Во-первых, и самое главное на мой взгляд, спешу сообщить, что официально Кордос не имеет к вам никаких претензий и все, что произошло до нашей встречи, просьба считать результатом недопонимания.
Я снова никак не отреагировал, глядя в огонь, лишь лениво шуруя в нем палочкой.
– Вас эта информация не интересует? – Шойнц сделал вид, что удивлен моим поведением.
Я пожал плечами и наконец ответил:
– Да мне в общем-то все равно.
Надо сказать теперь искусник по-настоящему был удивлен. Конечно, если ты всю жизнь или бОльшую ее часть служишь в серьезной организации, с которой считаются многие сильные мира сего, то явное равнодушие к ней, ее членам и возможностям, может сильно сбивать с толку.
Тем не менее, он продолжил. Дальше был длинный рассказ о том, что в связи с изменившейся политической обстановкой, детали которой ему неизвестны, была дана команда проконтролировать и обеспечить безопасное путешествие Никоса с Кариной до места, где им уже ничего не будет угрожать. То есть до туда, куда они и стремятся. Ведь у Карины, вернее ее отца, здесь сильные враги, иначе не объяснить, почему уже оробосцы пытаются их уничтожить. Потом он рассказал, что произошло в городе с его точки зрения. О том, как он нашел Лулио, договорился с ним о совместных действиях. И потом, пока Повелитель вел незримое противостояние со своим врагом, тоже стал искать этого врага. И нашел-таки, аккурат перед тем, как там возник воздушный вихрь, ставший разрушать дом. В любом случае, вихрь только помог ему, так как отвлек внимание Повелителя и тут уж Шойнц не терял времени даром, а просто окончательно разрушил дом, похоронив в развалинах вражеского Повелителя Чар. Потом он вернулся к Лулио, раскопал его, и с того времени тот в себя не приходит. Лечить его Шойнц не решился, так как тоже отметил лечебную работу в ауре чародея. А потом он отправился на поиски Никоса, а Лулио он оставить не мог – неизвестно, были ли у врага сообщники или нет. Кроме того чародей был своего рода пропуском, то есть человеком, способным легализовать искусника в Оробосе. Ведь об их договоренности кроме них самих никто не знал. А в таких условиях незримо сопровождать Никоса и охранять его очень сложно, а может и невозможно, особенно в столице. Шойнц же предпочитал не допускать провалов в своих заданиях. Еще он сказал, что Лулио очень близок к императору Оробоса, чтобы его слова имели определенный вес.
