Светлана Зорина - Чёрный абеллург
Ральд держался с Айнагуром по-прежнему любезно, но всё более и более отстранённо. Казалось, только гостеприимство и деликатность не позволяют ему откровенно избегать его. Он уже не прикрикивал на Ронго, когда тот при виде Айнагура начинал рычать. Айнагур ловил себя на том, что он не на шутку боится этого огромного белого зверя. А Ральд то и дело смущал его своим холодным, пристальным взглядом. В чём дело? Айнагур догадывался. Он иногда пугался своих собственных мыслей. Можно скрывать от людей, но не от богов…
"Никаких богов нет, — озлобленно думал Айнагур. — И эти люди, которые называют себя лирнами, на самом деле обыкновенные люди. Зачем он плавает на остров Вигд? Неужели к тому человеку…"
Дед Айнагура говорил, что колдун, живущий на Вигде, не совсем человек. И даже непонятно, мужчина это или женщина. Этот колдун (или колдунья) знает древний язык, которому боги научили людей, когда они все жили вместе — и дети воды, и дети земли. Но потом эти два племени поссорились, и боги поселили их в разных концах Эрсы, отгородив друг от друга огромным горным хребтом. И сказали им: "Идите каждый своим путём. Но может статься, пути ваши когда-нибудь пересекутся. Горе вам, если вы и тогда не договоритесь". Люди уже давно забыли древний язык. Его понимают лишь те, с кем разговаривают боги, а разговаривают они не с каждым. Так сказал дед.
Айнагур уже лет пять как перестал относиться серьёзно к дедовым россказням, но поездки Ральда на маленький остров в озере Хаммелен заинтересовали его не на шутку. Как-то раз он решил сам туда съездить. Лучше бы он этого не делал.
Глава 6. Остров Вигд.
Остров Вигд оказался на редкость диким и неприветливым местом: скудные пастбища, холмы, поросшие кустиками бурой сахмы, да серые скалы вперемежку с рощами твирда. Эти деревья, имеющие обыкновение с возрастом темнеть, могли сделать унылым любой пейзаж, а такому мрачному острову придавали совершенно зловещий вид. У молодых твирдов ствол красноватый, а плотная, кожистая листва — ярко-зелёного цвета. Когда дерево стареет, ствол становится чёрным, да и листья темнеют едва ли не до черноты и только на солнце отливают ядовитой зеленью.
В тот день солнца не было. Над островом висело дымчато-синее небо, а заросли твирда, раскачиваясь на ветру, казались ожившими тенями скал, у подножия которых они росли.
"Остров танхов, живых теней", — подумал Айнагур.
Он никогда не видел таких огромных и старых твирдов. Наверное, эти деревья посадили ещё боги. Или те первые люди, которых они научили своему языку. Сухие твирды наоборот становились светлыми. Мёртвые, давно высохшие деревья белели в темноте рощ, словно седые пряди в чёрной косматой шевелюре.
На острове было всего одно селение — домов двадцать, не больше. К нему вела пыльная дорога, по обочинам которой бродили хайги, старательно выщипывая чахлую жёлтую травку. А возле самого первого дома, имевшего совершенно заброшенный вид, скрипело на ветру сухое дерево, огромное и корявое, похожее на зловещую сгорбленную фигуру. На одной из верхних ветвей сидела большая чёрная птица — харг, гроза мелких птах и полевых зверьков. Харг подозрительно косил на Айнагура круглым сизовато-чёрным глазом. И тощие хайги, что паслись у входа в деревню, время от времени поднимали головы, поглядывая на пришельца угрюмо и неприветливо.
Столь же неприветливы оказались и местные рыбаки. На вопрос Айнагура, где тут живёт колдун, одни с усмешкой отводили глаза, другие смотрели на него, как на сумасшедшего. Только один старик заговорил с ним, да и то отнюдь не дружелюбно:
— Зачем тебе колдун, если ты не знаешь, где он?
И заметив недоумение Айнагура, добавил:
— Кому он действительно нужен, тот находит его без вопросов.
— Так ты не можешь сказать, где он живёт?
— Он живёт там, где ему хочется. Откуда ж мне знать?
Айнагур начал злиться. Этот тощий косоглазый старик, который смотрел не то на него, не то куда-то мимо, раздражал его всё больше и больше.
— Послушай, милейший, здесь, на острове, бывает светловолосый юноша? Красивый такой, моего возраста… Он сын лимнарга…
— Да мало ли кто здесь бывает, — уклончиво ответил старик. — Мы занимаемся своими делами и в чужие не лезем. Рыбачим, хайгов пасём. Ты, парень, видно, и сам толком не знаешь, чего ищешь. Так ведь можно найти такое, что и не обрадуешься… Садись-ка ты лучше в свою лодку да плыви назад. Благо, ветер попутный. Считай, что это тебе знак и ответ на все твои вопросы.
— Хорошо. Позволь мне задать последний вопрос. Кто этот колдун? Одни говорят — колдун, другие — колдунья. Кто это — мужчина или женщина?
— Да когда как. Когда мужчина, а когда женщина. Может и зверем обернуться, и птицей… Вон видишь — хайнагур сидит на дереве, смотрит на нас. Может, это и есть колдун.
— К-кто? Как ты сказал? — заикаясь, пролепетал Айнагур. — Как ты его назвал?
— Хайнагур мы его зовём, — ответил старик. — Священная птица Танхаронна. Мы не забываем старших богов. Знать-то, вы иначе называете. У нас тут, говорят, больше всего старых слов осталось. Иногда приедешь на ярмарку в Эриндорн, да и в тот же Линд, скажешь что-нибудь, а на тебя вылупятся — не понимают. Ты чего это, парень? Побелел, как мертвец!
— Да нет, ничего, — попытался улыбнуться Айнагур. — Спасибо тебе. И прощай.
— Прощай, прощай… Счастливо до дома добраться.
Пройдя несколько шагов, Айнагур услышал за собой не то стариковское покашливание, не то ехидный смешок. Он оглянулся. Старика уже не было. Чёрная птица неподвижно сидела на огромной корявой ветке, словно на плече гигантского колдуна.
Айнагур спешил к берегу. Ему хотелось поскорей отсюда убраться. Зачем он сюда приехал? А эта птица… Почему они так называют харгов?
Только он это подумал, как вслед ему раздалось хриплое и пронзительное:
— Хайна-гурр! Хайна-гурр!!
Над головой метнулось что-то чёрное. Айнагур вздрогнул и посмотрел вверх. Птица сделала над ним круг и скрылась в роще тёмных деревьев — тень вернулась в царство теней.
Неужели это кричал харг? Они же вроде не кричат, а только щёлкают клювом, подзывая друг друга в период брачных игр… Недаром в народе харгов прозвали молчунами. Они самые «неразговорчивые» из пернатых.
— Хайна-гурр! — кричали ему из чёрных зарослей твирда — копошащаяся тень у подножия серой скалы.
Он грёб изо всех сил, несмотря на попутный ветер, который дул сильными порывами и, казалось, толкал его в спину, а издалека неслось хриплое "хайна-гурр!"
— Почему мне дали такое дурацкое имя? — спросил он дома у деда.
— Чем он тебе не нравится?
