Кирилл Манаков - История хорошего человека
Примерно через год родился Роник. К тому времени я остепенился и, ощущая себя отцом семейства, решил потверже стать на ноги, занявшись собственным делом. Все шло очень неплохо, и уже через несколько месяцев меня знали как удачливого зерноторговца. К сожалению, я не мог предположить, что моим главным конкурентом является ни кто иной, как Ночной Хозяин города. Сначала он снисходительно смотрел на беготню "молодого выскочки из Столицы", но стоило мне договориться с муниципалитетом о хорошем заказе, как в маленькую контору на втором этаже доходного дома на торговой улице заявился развязный молодой человек и без обиняков выложил требования своего хозяина. Требования эти, в конечном счете, сводились к тому, что дело свое я должен отдать и убираться подобру-поздорову. Надо сказать, он очень удивился, получив вежливый, но твердый отказ: человеку, пославшему его, отказывать было просто не принято.
Вечером на выходе из конторы меня ждали. Подготовка громил Ночного Хозяина была не многим выше, чем у баронских стражников. Разве что немного больше мускулов и меньше мозгов. После непродолжительной, но энергичной беседы я сложил бесчувственные тела в ожидавшую их повозку и попросил ошарашенного кучера передать отправителю.
И тогда разъяренный Ночной Хозяин допустил ошибку. Он посмел угрожать моей семье. И не просто угрожать. На следующий день, когда я сидел в конторе, парнишка-посыльный принес записку, из которой следовало, что Марта и Роник находятся в надежном месте, и им ничего не угрожает до тех пор, пока я буду вести себя правильно.
Несколько минут я сидел, опустив голову. Потом встал и вышел из конторы. Дом, где держали Монику и Роника, я нашел сразу. Как? Просто я очень хотел их найти, и чутье Убийцы повело меня по следу. Ночной Хозяин никак не рассчитывал, что я появлюсь так быстро. Он вообще не рассчитывал на сопротивление, посчитав результаты моей вчерашней встречи с громилами досадным недоразумением, поэтому охраняло их всего трое - двое мужчин и женщина. Они даже не успели понять, что происходит - мелькнула размытая тень, потом вспышка острой боли в затылке - и тьма... Я не считал более нужным сдерживать силу ударов. Вы хотите войны - хорошо, тогда вы узнаете, что такое настоящая война!
В течение часа запылали принадлежащие Ночному Хозяину зерновые склады. Еще через два часа я стоял у входа в его дом, больше похожий на маленькую крепость. Охрана была бессильна - где этим разбойничкам противостоять вышедшему на охоту Убийце. Сам Хозяин спрятался в дальней комнате - глупец, разве запоры могут меня остановить! Думаю, что самое страшное, что он видел в своей жизни - это холодные глаза Убийцы. Я сохранил ему жизнь. Я не стал убивать этого раздавленного ужасом и ползающего у меня в ногах седого старика, того, кто только что был красивым, гордым своей силой и величием мужчиной.
Пришлось снова сниматься с насиженного места. Марта опять была уверена, что скрываться приходится от похитивших ее злодеев. А я дал себе слово никогда больше не ввязываться в рискованные истории и навсегда забыть о страшной Башне. Сдал с первой попытки экзамен на третью ступень и поступил на службу переписчиком в Канцелярию небольшого города на западной окраине земель Владетеля. Научился снисходительно пропускать мимо ушей колкости коллег-чиновников, и даже стал получать своеобразное удовольствие от размеренной и нехитрой чиновничьей рутины. Несколько лет тихой и размеренной жизни. И вот, прошлое вновь настигло меня...
V
Стоявший у городских ворот десятник увидел меня и расплылся в улыбке. Ему до смерти надоели крестьяне, спешащие занять место на городском рынке. Они расталкивали друг друга, подняв корзины с товаром над головой, а те, кто побогаче, пробирались сквозь толпу на повозках, до верху загруженных мешками. Десятник страдал от отсутствия достойного собеседника. Общение служителя закона с крестьянами сводилось к ругательствам и зуботычинам, разговор с рядовыми стражниками был не многим содержательнее, а что касается Стража Ворот... Так это вообще непонятно, человек он, или зверь какой дрессированный. Вот раньше было - кто входит в город, обязательно сунет монетку, яичко, а то бывало и целую курицу. Домой приходить было не стыдно - за день корзина, а то две добра всегда собиралась. А сейчас... Когда прислали из столицы этого самого Стража Ворот, все и поменялось. Въедливый такой, спокойный-спокойный, сам говорит с каждым, кто пройти хочет. И видит всех насквозь. Поначалу, когда пришлые не знали, кто он такой, тут каждый день хватали по десятку преступников, да тех, кто пытался пронести что-то запретное. Сейчас конечно, все ума-разума понабрались, и, ежели кто за собой грешок чует, то к городу на сотню шагов не приближается. Он ведь как - берет человека за руку и вопросы задает. И утаить что нет никакой возможности - сразу чует. А дело городской стражи - хватать всех, на кого он укажет и отводить куда следует. За год он не ошибся ни разу. Говорят, эти Стражей по двадцать лет учат в Башне, говорят, что заходят туда сто мальчиков, а выходит только один... Но мало ли, что люди болтают. Хотя вид у него странный. Очень даже странный. Длинный - на голову выше самого высокого стражника, худой, с руками до колен, и лысый как яйцо. Глаза красные, на выкате, и пальцы... длинные и тонкие как веточки...
- Здравствуйте, гере Рюмпель!
- Здравствуйте, уважаемый Крут! Как идет служба?
- Как всегда, справляемся, во славу Владетеля. В путь отправляетесь? По делам, или так?
Сказано по-дружески, с участием, но я-то знаю, что за этим кроется. Расстегиваю пояс и протягиваю маленький футляр с вложенным свитком. С утра пораньше забежал в Канцелярию, и, надо сказать, ничуть не удивился, когда узнал, что в кабинете начальника теперь сидит гере Плумкис. Пару дней назад он бы и разговаривать со мной не стал, а сегодня не глядя поставил резолюцию на отпускной ордер. И даже не спросил, по какой это надобности гере переписчик собирается выезжать из города. Только понимающе закивал и закатил глаза, показывая куда-то наверх.
Так что с сегодняшнего дня я совершенно законно нахожусь в отпуске, о чем свидетельствует этот самый ордер с размашистой подписью в углу и расплывшейся красной печатью.
Десятник очень внимательно осмотрел бумагу, разве что на вкус не попробовал. Значительно посмотрел на меня, пожевал губами, и, возвращая, сказал:
- Счастливого пути, гере Рюмпель. Не опаздывайте.
- Ни в коем разе, гере десятник, уж будьте спокойны.
- И осторожнее в пути. Вы куда направляетесь, в Столицу?
