Алиса Дорн - Рози и тамариск
— О, он очарователен, — увидев вытянувшееся лицо детектива, леди Эвелин добавила: — Для психопата, разумеется.
— Вот как?
— Да. Но он не убийца, которого вы ищете. Его и раньше не слишком жаловали, а после смертей леди Лайонелл и мисс Лакруа на него и вовсе косятся как на прокаженного. Даже общество способно понять, что что-то здесь нечисто. Поэтому он не убийца. Самоубийства (мы уже можем называть их убийствами или это еще не доказано?) расстроили его матримониальные планы с леди Тенеррей и лишили многих перспектив. Так что это не он. Is fecit cui prodest.
— Предлагаете искать, кому это выгодно? Думаете, Грея подставляют?
— Или мстят ему.
— Ладно, — согласился Эйзенхарт. — Полагаю, врагов у Грея немало, и подозреваемых мы в таком случае найдем. Тогда второй вопрос. Вы знаете, что такое язык цветов?
— Теперь да, — хмыкнула леди Эвелин. — Язык для тайного выражения чувств, в котором цветам придается определенное значение. Он возник пару десятилетий назад, пришел к нам с востока, хотя, как считают ученые, некоторые из действующих в империи значений могли образоваться от простонародных частушек определенного характера, где названия цветов использовались в качестве эвфемизма для подлежащих цензуре слов, — в качестве примера она с чувством продекламировала одну из частушек.
Эйзенхарт потер покрасневшие щеки.
— А вы любите шокировать окружающих.
— Я нахожу в этом определенное удовольствие, — согласилась леди Эвелин. — Хотя и предпочитаю, чтобы это происходило на моих условиях.
Вообще Эйзенхарт умел читать между строк. И иногда даже этим умением пользовался.
— Дайте догадаюсь, вы про статью в газете?
— И про нее тоже. Нет, мне понравилось, особенно про "привлекательного и таинственного незнакомца" — как подобное описание воспринял доктор, кстати? Однако, боюсь, мой отец это мнение не разделяет.
На минуту оба замолчали, представив себе, на что был способен лорд Гринберг — не в гневе, нет, он никогда не сердился. Однако недовольство его было от этого не менее разрушительным…
— Ладно, вернемся к нашим… цветам, — решительно тряхнула головой леди Эвелин. — Не скажете, откуда такой интерес к ботанике?
— В день, когда умерла леди Лайонелл, мне прислали траурный букет. Потом, когда из окна выпала Коринн Лакруа, я опять получил нарциссы. Одна моя… один мой осведомитель, — быстро исправился Эйзенхарт; леди Эвелин тактично сделала вид, что ничего не слышала, — упомянул, что они означают лживую любовь или как-то так…
— И вы решили, что в этом есть какой-то смысл.
— Во всем в этой жизни есть какой-то смысл, — уверенно заявил Эйзенхарт.
— Только если у вас парейдолия. Вы не думали, что это просто совпадение? И что кто-то просто решил над вами подшутить?
— Сначала, — признался Виктор. — Однако между Хэрриет Лайонелл и Коринн Лакруа обнаружилась связь. Возможно, здесь она тоже есть.
Леди Эвелин внимательно посмотрела на него и пожала плечами, отказываясь от дальнейших попыток его переубедить.
— Как пожелаете. Итак, в империю язык цветов попал еще лет двадцать назад. Уже третью весну, однако, он снова в моде, благодаря модным журналам.
— Которые вы, судя по тону, не читаете, — прокомментировал Эйзенхарт.
— Достаточно того, что их читает моя модистка, — равнодушно бросила леди Эвелин.
— А вы, позвольте, сейчас догадаюсь, предпочитаете "Популярную механику".
— Или Terra Incognita, — подтвердила она.
— Ну да, потому что бредовые теории о существовании доисторического народа в горной части Золотого Ханства куда интеллектуальнее женских изданий.
Весь его сарказм, однако, пропал втуне, когда Эйзенхарт понял, что только что, пересказав содержание последнего номера, и сам признался в чтении "Терры". А еще под насмешливым взглядом леди Эвелин он понял, что его промах не остался незамеченным.
— На самом деле, вы не правы, — проговорила та. — Мое презрение относилось не к женским журналам, в них нет ничего плохого, а к самому языку цветов. На редкость бесполезная идея, на мой взгляд. Вот, скажите, какой толк мне знать, что, например, — она обернулась вокруг и обратила внимание на пышный куст рододендрона, чьи белые бутоны приготовились распуститься, — азалия означает… минутку… — раскрыв книгу на букве "а", леди Эвелин с недоуменным выражением лица прочла: — "умеренность" и "страсть" одновременно. Право, и какой в этом смысл? Я поняла бы если бы она означала "сегодня в девять у меня"… Поэтому я и не верю, что кто-то специально посылает вам сообщения через цветы, детектив.
— А это мы сейчас посмотрим. Позволите?
Эйзенарт встал и предложил ей руку. За то время, что они провели на скамейке, в ботанический сад подтянулись многочисленные посетители, и теперь они неспешно фланировали по посыпанным шуршащим гравием дорожкам мимо нянь с колясками, бонн и гувернанток с детьми постарше, хихикающих пар, выбравшихся из-под опеки дуэний, а также немолодых дам в старомодных платьях, поддерживаемых под руку компаньонками.
— Первый букет, — Эйзенхарт попытался перекричать детскую ссору из-за ярко раскрашенного мяча, — был из коротких ирисов.
Леди Эвелин сверилась с книгой.
— "Вера", "мудрость", "я ценю нашу дружбу", "у меня есть для вас сообщение"…
— Вот! — обрадовался детектив. — Подходит.
Леди Эвелин недоверчиво изогнула бровь, но ничего не сказала.
— Еще там были такие фиолетовые…как шары…
— Только не говорите, что мы здесь из-за вашего ботанического кретинизма.
— Не буду, — легко согласился Эйзенхарт. — Зато я могу их опознать, если увижу.
Поиски нужного растения привели их на одну из пустых боковых дорожек. Слева от них располагался бассейн с табличкой, гласящей, что летом здесь будут цвести лотосы. Сейчас же он был заполнен прошлогодней полусгнившей листвой, отчего желающих насладиться видом (и особенно запахом) вокруг было мало.
— Allium acuminatum, — внимательно прочитал Эйзенхарт. — Вам это о чем-то говорит?
Леди Эвелин закатила глаза.
— Ради Духов, детектив! Это же лук. Как вы его могли не узнать?
— Лук? — переспросил он.
— Да. Вроде того, который используют почти во всех блюдах? Не обращайте внимания, — не найдя понимания, она махнула рукой. — Сомневаюсь, что он есть в этой книжке…
Как ни странно, лук в справочник по языку цветов попал. И даже с весьма конкретным значением.
— "Вы ошибаетесь", — процитировала леди Эвелин, кивая проходившей мимо знакомой. — В смысле, не вы… то есть, вы, но… К Пеху все! Я от вас заразилась, или здесь действительно появляется какой-то смысл?
