Кирилл Алейников - Клятва
Щелкнул шпингалет и открылась дверь ванной. Из влажного облака пара в коридор выпорхнула Мария, одетая лишь в коротенький халатик, даже на вид кажущийся легким словно пух. Ступая изящными ножками по мягкому ворсу ковра, она направилась в комнату, где оставила Сашу – свою новую игрушку. Дрожь возбуждения прошла по спине и животу, когда она представила, как округлятся глаза у парня и напрягутся некоторые органы от вида дьявольски симпатичной девчонки с идеальными по всем стандартам формами. Но когда она вошла в комнату, то глаза округлились у неё.
Посреди зала стоял Саша, вокруг которого сгущался сумрак едва освещенной комнаты. Его лицо осунулось и побледнело, став похожим на лист бумаги, полусогнутые колени широко расставлены, пальцы на руках сжаты в плотные кулаки, из которых на недавно купленный палас что-то капало. Но самым страшным были его глаза: огромные, немигающие, источающие кроваво-красное сияние; кажется, зрачки были с вертикальным разрезом…
Миронов издал шипящий звук и оскалился, когда девушка закричала. Мгновенно изменившееся красивое лицо больше не привлекало, скривившийся рот походил на зев грязной пещеры, глаза готовы были вывалиться из глазниц, чтобы повиснуть на нервах. Захлебываясь от отвращения и злости, Миронов прыгнул вперед с шипящим "Сука!", сбил девушку с ног и вместе с ней повалился на пол. Затем сел ей на живот, уперся коленями в бьющиеся – словно пойманные в сеть птицы – руки и начал с силой опускать окровавленные кулаки на лицо Марии. Крики девушки скоро захлебнулись и утихли, лишь сопение и звуки ударов нарушали тишину квартиры в спящем доме. Когда Миронов наконец перестал избиения и поднялся, Маша была мертва. Все стены вокруг покрылись темными пятнами внутривенной жидкости и мозгов.
ГЛАВА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
– Не могу поверить, что всё это сделал ты.
– А видеокассета?
Я вздрогнул при упоминании об этой видеокассете – самом страшном фильме, который когда либо был записан на пленку. Хроника жестоких убийств, доказательство существования демонов, история превращения человека в беспощадное существо Преисподней… Эта запись не могла, никак не могла существовать, потому что я не верю во всё, что на ней есть. Не могут в окружающей меня реальности происходить такие события, потому что это идёт в разрез со всяческим здравым смыслом. Это невозможно…
Но видеокассета существует.
Существуют и фотографии.
А ещё существует Саня. Обычный с виду парень лет двадцати трех – двадцати пяти, разве что немного бледноват. Обычный с виду, но весьма и весьма необычный по своей сути. Мне приходится сомневаться, что даже внутренности у него такие же как у меня: кишки там всякие, печень, почки – наверняка всё по-другому. И уж точно – совершенно точно – у него другое сердце. Я не могу сказать, что у него нет сердца, потому что что-то ведь должно гнать похожую на кровь жидкость по сосудам его мутировавшего организма. Хотя… один черт знает, есть у Сани сердце, или нет.
– Будешь продолжать убивать? – спросил я.
Демон, которого я больше не мог назвать своим другом, сидел и пускал дымные кольца в чистый спокойный воздух сентябрьского вечера. На его лице не отражалось никаких эмоций, лишь полная расслабленность, а глаза – ужасные змеиные глаза с багровым сиянием – закрывали солнцезащитные очки.
– А что мне остается делать, Игорь? – ответил он и повернул голову в мою сторону, от чего у меня мурашки пошли по коже (сразу представил эти глаза). – В конце концов, убивать – моё предназначение, смысл моего существования.
Летнее кафе, в котором мы сидели, располагалось у самой кромки высокого обрыва, который уходил вниз на целых сто метров, где гранитные глыбы встречались с точащей их рекой. На другом берегу реки раскинулся огромный город, ещё не осознавший, кто его новый житель. Над водной гладью, обгоняя буксиры с гружеными и порожними баржами, носились и изредка кричали чайки, а где-то ниже по течению по железнодорожному мосту тяжело грохотал грузовой состав. Угасающий день обещал закончиться грозой – с запада шли тучи, пока маленькие и нестрашные, но вблизи наверняка огромные, с громом и молниями, с дождем и ветром…
– Тебе ведь нравится убивать, Саня, – кивнул я утвердительно головой.
– А тебе нравится дышать? – хмыкнул он. – Ты гоняешь воздух по легким только потому, что тебе так хочется? Или потому что от этого зависит твоя жизнь?
Я снова кивнул.
– Со мной тоже самое: я убиваю, потому что хочу жить. Может ты и думаешь, что я уже давно не живой, но сам себя я считаю существом живым, пусть и созданным смертью ради смерти. И как тебе необходим кислород, мне необходимо убийство.
Саня замолчал, когда подошла официантка и принесла на подносе очередные две кружки пива и чистую пепельницу, забрав при этом всю грязную посуду с нашего стола. Мне показалось, что официантка бросила пугливый взгляд на моего собеседника и чуть не уронила свой поднос, когда перекладывала его на другую руку. Возможно, она слышала наш разговор. Или как и я видит клубящуюся ауру сумрака вокруг Сани…
Мы взяли пиво и сделали по несколько глотков. Потом курили в полном молчании. Лишь затушив сигаретный окурок в пепельнице, Саня вздохнул и сказал:
– Перед тем как я уйду, дам тебе совет: не клянись. Никогда. Даже если твою клятву не услышит ни один человек, тебе всё равно придется её сдержать. Рано или поздно, но придётся.
Он выложил на стол деньги – плату за пиво. После чего поднялся, обошел стол и положил руку в черной перчатке мне на плечо.
– Жизнь слишком проста, чтобы быть сложной, и слишком сложна, чтобы быть простой, Игорь. Нет границы между добром и злом, есть лишь стереотипы – зачастую неверные. Поэтому живи своей жизнью и делай свой выбор, пока у тебя есть своя жизнь, пока есть что-то своё.
Рука демона убралась с плеча, и я услышал шаги, удаляющиеся в сторону выхода.
– Миронов! – первый раз за всю жизнь я обратился к нему по фамилии. – Почему ты всё рассказал мне?
Он обернулся. Высокий парень с абсолютно белыми волосами, одетый в кожаные штаны, кожаный пиджак и кожаный плащ почти до пят – всё черное, – он своим видом внушал ощущение грозной стихии, могучей бури, первобытной силы. Таким он и являлся сейчас, демон планеты Земля, солдат и раб Ада.
– Ты был моим другом, – сказал он, но я готов поклясться, что при этом он не шевелил губами.
Точнее, я не буду клясться.
Никогда.
– Значит, он сам тебе всё рассказал?
– Да.
– И чтобы ты поверил, он сделал эти фотографии и записал видео?
– Да.
