Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов
-Его цель - это я, Белоснежка, - Виктор фыркнул и чуть отстранился.
-Значит, именно ты должен его остановить. Но это не значит, что ты должен делать это в одиночестве.
Виктор удивленно замер, остановился и, сощурившись, долго смотрел на Иеронима. Казалось, он был все таким же, каким Гадатель помнил его, и в то же время, теперь альбинос казался гораздо мягче, снисходительнее и проще. Исчезла вся его принципиальность и вера в догматы Чистильщиков, он был... каким-то другим.
-Ты действительно очень изменился, - произнес Гадатель и снова пошел дальше, - Порой мне кажется, что теперь ты совсем другой.
-Так бывает, когда тебе приходится начинать новую жизнь, - тихо ответил Иероним и даже не обернулся.
Где-то в небе каркнул Одиссей, наверное, соглашаясь с ним.
Глава 8. "Железные башмачки".
Не смотря на то, что еще утром Виктор планировал вернуться домой сразу после похорон, теперь он решил наведаться прямиком сначала в один клуб, а затем и в другой. Поймав такси, они попросили отвезти их в клуб "Железные башмачки". Водитель, приняв их за туристов, смерил и Виктора, и Иеронима презрительным взглядом, фыркнул и не проронил ни слова до самого места назначения. Гадатель отчетливо ощущал его сдержанную агрессию, горьким комком застрявшую в горле, и брезгливо сморщился. Выходя из машины, он коротко бросил:
-Вообще-то мы могли использовать это место и просто как ориентир, не стоит из-за этого строить кислую рожу, - и с грохотов захлопнул дверь. Тут же обмотавшись шарфом, он дождался, пока Одиссей снова приземлится ему на плечо, и зашагал в сторону клуба.
-Давно ты стал читать мораль посторонним людям? - Иероним догнал его. Виктор остановился у забитой двери, несколько раз ковырнул одну из досок ногтем и двинулся вдоль здания.
-С тех пор, как их плохие мысли, направленные на меня, портят мое самочувствие, - Виктор прокашлялся и стал осматривать окна. - Он, наверное, принял нас за туристов-вандалов, или журналистов из европейской желтой прессы, и думал о том, что лучше бы на нас упал рояль, - увидев, что кое-где окно плохо заклеили газетами, Гадатель привстал на цыпочки и, прислонившись щекой к окну и прикрыв один глаз, попытался увидеть, что внутри.
-Мне нужно внутрь, - тихо произнес он и заспешил дальше. Ему хотелось обойти здание, Виктор был почти уверен, что они смогут почти незаметно проникнуть со стороны черного входа, даже если и он закрыт.
-В таком случае, что мы будем делать, если нас поймает полиция? Ты покажешь им психо-бумажку? - Иероним скептически сощурился. Виктор обернулся.
-Не знаю всех подробностей того, что с тобой происходило за последние несколько лет, но, кажется, кто-то начал смотреть телевизор, - он устало потер лоб и завернул за угол, - У меня нет такой бумажки, но есть ты. Будь добр, сделай так, чтобы нас не поймали.
-Но если поймают, что ты будешь делать? - еще раз повторил альбинос. Виктор едва сдержал улыбку - это уже было больше похоже на того Иеронима, которого он когда-то знал. Никогда не отступай и задавай вопрос до тех пор, пока не получишь ответ.
-Если нас поймают, то, что он сделает? Арестует нас? Уволит меня и вышлет из страны? Густавссон - шестерка, он не может решать такие вопросы, - он покачал головой и, наконец, остановился у черного входа. На двери болтался ржавый амбарный замок и некрепко прибитая табличка на шведском. Гадатель прикусил губу, размышляя, как лучше избавиться от замка. Едва не вскрикнув от того, каким холодным оказался металл, он несколько раз дернул его, в тщетной надежде, что замок поддастся с первого раза. Иероним тихо фыркнул.
-Это слишком грязная работа для тебя, отойди, - он отстранил Виктора.
-Ты хотел сказать, что она для такого "изящных дел" мастера, как ты? - Гадатель ухмыльнулся. Иероним издал тихий смешок, сел на одно колено перед замком и взялся за него. Покрутив с пару мгновений его, несколько раз подув в замочную скважину, Каратель обернулся.
-У тебя есть булавка?
-Булавка, пожалуй, найдется, - Виктор сунул руку в карман и достал небольшой чехол с цыганскими рунами, заколотый английской булавкой. Отцепив ее, он тут же высыпал руны в карман, а булавку передал Иерониму.
Гадатель не мог отвести взгляд от того, как легко Иероним сломал булавку пополам, и тут же ловко стал использовать ее куски в качестве отмычки. Казалось, нет грабителя искуснее, чем этот бледный Чистильщик, все отчаяннее щурящийся, в попытке рассмотреть какие-то детали, а то и вовсе закрывающий глаза, прислушивающийся к звукам, издаваемым замком.
Виктор видел в каждом его движении, мимолетном изменении выражения лица, в нахмуренных бровях и странной полуулыбке то удовольствие, которое испытывает Иероним, вспоминая то, чему его когда-то давно учили. Ведь он, как и Виктор, был обучен только одному мастерству, и только оно у него было отточено до идеала. Только теперь Гадатель осознал причины той мягкости, что стал проявлять Иероним по отношению к нему.
После того, как Иеронима изгнали из Братства Чистильщиков, он оказался на улице и, наверняка, долго не мог найти себе хоть какую-то работу. Он больше ничего не умел, и единственное, что ему оставалось - вернуться в Братство, но Братство больше не являлось его домом.
Виктор почувствовал острое сожаление, что Иерониму пришлось испытать это, чтобы понять, что даже останься он Чистильщиком, он был бы так же заперт в своем Братстве, как Виктор в Колоде. С младенчества его воспитывали идеальным убийцей, скрытным и беспощадным, словно намеренно запирая ему путь во внешний мир, ведь если ложь про предназначение не удержит, то удержало хотя бы это.
-Ты понимаешь меня, да? Теперь ты, Белоснежка, понимаешь каждое мое слово и видишь все причины, - Виктор не смог скрыть той странной смеси эмоций, что испытывал - сожаления и разочарования.
-Зависит от того, что именно ты имеешь в виду, - Иероним зажмурился и снова прислушался.
-Почему я хотел, чтобы ты убил меня, - Виктор оперся о стену спиной и уставился на Иеронима.
-Я думал, что тебе было скучно.
-Я думал, что ты сообразишь и про более мелкие причины, Белоснежка, - Виктор фыркнул и пояснил, догадываясь, что даже если Иероним понимает, о чем он, то не хочет озвучивать. - Я уже говорил тебе про свое будущее. Я знал его с точностью до ближайшей секунды. Я знал, что потеряю всех, кого люблю: кто-то умрет по моей вине, а кто-то просто от меня отвернется, и я совершенно не хотел такого поворота событий. Это было скучно, ты прав, - он кивнул. Воспоминания об этом казались чужими и смешными, словно это не он, а кто-то другой из-за этого переживал. - Но гораздо страшнее было понимать, что на самом деле я стану никому не нужен. Я пытался перебороть судьбу, надеялся все изменить, жаждал стать простым человеком. Только чтобы я ни делал, я делал только хуже, а моё будущее не менялось. И потом, я умел быть только Магом, я уже вырос таким, неспособным больше ни на что. Даже если бы я избавился от этого, кем бы я стал? Я бы так же умер в одиночестве, злым и ворчливым, - он пожал плечами. - Это ужасно. Быть запертым в одной сущности, которую ты даже не выбирал.
