Наталья Ткаченко - Принцесса. Как стать королевой (СИ)
— Знаешь, почему я попросил Станиславу остаться, хотя на дух не переношу женщин? — и, не дождавшись ответа, пояснил: — Ей самой плохо и больно, но она при этом жалеет меня и думает обо мне очень тепло. За тебя, она, к слову, тоже искренне переживает, хотя увидела первый раз пять минут назад. Она добрая. А ты никогда не думала о том, каково мне. От тебя, дорогая сестрица, я очень редко получаю хоть какую-то поддержку. А Таниславе всё равно, что я — это два человека, она об этом вообще не думает.
Мнда… Кажется, надо внести поправку в мои знания о мужчинах. Поправку по имени Нар. Первый раз мужчина при мне признаётся, что ему нужно, чтобы его пожалели. Кажется, он мне всё больше нравится. Как бы объяснить…
— Просто я узнала тебя сегодня, и для меня ты такой, какой ты есть сейчас, — пожала я плечами.
Нар посмотрел на меня и неожиданно поднялся и сел рядом.
— Я пойду, — пробормотала его сестра, отворачиваясь. — Я вообще-то пришла позвать вас на чай, Нар знает где.
Он замер, а она быстро поднялась и ушла. Нар грустно посмотрел на меня:
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Но тебе пора. Ладимир ждёт и после чая заберёт тебя.
— Я могу остаться, Ладимир не решает, что мне делать, — раздражённо отозвалась я.
Нар спокойно кивнул, уложил меня на траву и медленно лёг рядом, пристроив голову на моём плече. Я взяла одну из рассыпавшихся прядок и пощекотала кончиком его по носу:
— Хорошо устроился? Если хочешь продолжать использовать меня вместо подушки, то у меня к тебе просьба: не будь таким жестоким со своей сестрой.
— Скажи, почему мы с ней ругаемся? — безнадёжно спросил он. — Я пытаюсь сдерживаться, потому что люблю её, но… но не получается.
— Потому что ты не можешь простить ей, что она якобы любила брата больше, чем тебя, а она не может простить тебе, что ты выжил, а он в какой-то степени умер, — предположила я и сказала честно: — И то, и другое одинаково глупо. Она тебя любит. Если твоя возможность чувствовать до сих пор этого тебе не сказала, то она никуда не годится! Доверься моей!
— Доверяюсь, — усмехнулся он. — И я рад, что тебе со мной хорошо, что ты не боишься меня и не смотришь, как на уродца, шутку магии. Ты для меня — как глоток чистого воздуха после пыли подземелий.
Сказать, что мне польстило такое сравнение — значит, ничего не сказать! Нар неожиданно сел, посмотрел на меня и вдруг усмехнулся и положил руку на мою грудь.
— Как там… «он сжал своей широкой ладонью нежный и упругий холмик»?
Я неловко засмеялась (чего это он?! вроде я его не интересовала!) и напряжённо убрала его руку:
— Это была книга Адима!
Нар усмехнулся, потом неожиданно покачал головой и сказал:
— Не бойся. Раз ты не хочешь, мы будем друзьями. Не обижайся на меня, я не хочу, чтобы ты уходила, мне ни с одной женщиной не было так восхитительно свободно. Им свойственно безжалостно судить мужчину, одновременно примеряясь: стоит ли с ним связываться?
— Не волнуся, это не мой случай, — беззаботно отозвалась я, Нар кивнул. Ну что ж, этот вопрос мы выснили.
Я умиротворённо перебирала его волосы и борясь с глупым желанием подёргать легонько за свисающие почти до земли прядки. Давно хотела завести кого-нибудь пушистого, и вот, пожалуйста, мечта сбылась, только несколько необычно.
— Давай не пойдём пить чай, а? Я не хочу уходить. Мне и здесь хорошо и, если честно, ужасно лень…
— Я сказал Адиму, — кивнул Нар. — Оставайся, мне нравится быть рядом с тобой. А ещё я обожаю то, как ты чувствуешь — полностью отдаваясь одному чувству, и люблю чистоту твоих чувств… — он лёг рядом, перевернулся на спину и закинул руки за голову. — Знала бы ты, как мне надоели суматошные пошлые мыслишки… Поэтому я и не люблю женщин.
Курица — не птица, а женщина — не человек?!
— Ты — не женщина, ты — друг, — успокоил меня Нар.
Я засмеялась:
— Рада этому! Не волнуйся, я тебя не буду домогаться — ты меня, как мужчина, совершенно не интересуешь. А почему, ты сам знаешь!
Нар ничего не сказал, но, повернув голову, я увидела, что он улыбается, закрыв глаза. Всё-таки хорошо, когда друг — эмпат!
В оранжерее было достаточно жарко, и вскоре у меня мелькнула мысль, что чай, в принципе, не такая уже и плохая идея.
— Лежи, — Нар поднялся, я не послушалась и села. — Я принесу тебе апельсин — за водой идти слишком далеко.
— Ох, приятно, когда друзья знают твои желания, — я обрушилась обратно на мягкий мох, усыпанный цветами. Нар посмотрел на меня, улыбнулся и отправился за обещанным апельсином.
И только минут через пять я задала себе вопрос: как получилось, что я так доверяю парню, которого едва знаю? Сколько времени мы с тем же Ладом завоёвывали доверие друг друга и то, он всё порушил в один миг! Впрочем, я несправедлива — что он мог поделать, если я его бесстыже домогалась? Наоборот, он повёл себя в высшей степени достойно! Алила, вот кто виноват! Ну зачем она это вытворила?! Я сейчас вообще не способна что-то чувствовать, да и слишком неприятное воспоминание связано теперь с Ладом.
Я вздохнула и, чтобы отвлечься, встала и уткнула нос в гирлянду жёлтых цветов, спускающихся с дерева поблизости. Аромат был несильный, но очень приятный. Я закрыла глаза и вдохнула глубже…
Что-то в Наре есть, что я никак не могу понять, и это ужасно меня интересует. Вроде бы он спокойный, едва ли не холодный, но при этом ранимый. Казалось бы, довольно циничный человек, но совсем не озлобленный. Такой весь изысканный, но преспокойно валяется на траве. Явный одиночка, но сам заговорил со мной… Странный он, что, впрочем, с его историей и неудивительно! Странный, но хороший. И мне с ним так легко и спокойно, как… как с самой собой. Да, пожалуй, то, что он — эмпат, это очень, очень хорошо!
Нар подошёл неслышно, и я обернулась, только когда он коснулся моего плеча. Я взяла протянутый большой очищенный апельсин и засмеялась:
— Мы как Адам и Ева в райском саду! Вернее, как змей-искуситель и Ева!
— Хорошее сравнение, — усмехнулся Нар, садясь. — Но, увы, древа познания здесь нет. Так что ты можешь смело съесть этот плод, который, к тому же, не яблоко.
Я взяла апельсин, разделила на две равные части и одну протянула ему.
— Вот теперь, действительно, как Адам и Ева, — усмехнулся Нар, беря свою половинку.
Я засмеялась, отделяя дольку, и положила её в рот, Нар последовал моему примеру. Увы, когда с апельсином было покончено, он посмотрел на меня немного грустно и сказал:
— Тебе пора.
Я ответила ему недоумённым взглядом, а он продолжил:
— Ты можешь приходить, когда захочешь. И не верь Лайре, она не права. Я по-прежнему буду хотеть быть с тобой, даже если ты изменишься.
