Игорь Субботин - БОГАТЫРИ ЗОЛОТОГО НОЖА
- Ну, знаешь, на вкус и цвет товарища нет. А вот нас он вполне устраивал, и мы никуда не просились и тем более никого не убивали.
- А стражей порядка кто убил?
- Этих уродов, что нас рабами обозвали, ребра ломали и копьями тыкали?
- Посланник никогда не ошибается, он посылает только преступников. Через девяносто лет мы отпускаем их с миром, после того, как осознают свою греховность.
- Ты, дурила старая! - Илья разрывал постепенно сеть, - Ты "лапшу" на уши не развешивай, говори прямо, что тут творится, и что вы собираетесь с нами делать?
- Я уже все сказал, - обиделся монах за "дурилу старую". - Вы будете работать, искупать свои грехи...
- Да пошел ты, мухомор-долгожитель. Скажи спасибо, что твоя шея от нас далеко. Последний раз спрашиваем. Отпустишь? Пока по-хорошему просим.
- Если вы будете такими дерзкими, я попрошу соизволения у посланника на еще девяносто лет вашего...
- Ну, зараза, мы тебя предупреждали, - Илья разорвал сеть и отвесил пинок убегающему монаху, за которым не успела закрыться дверь, а в быстро убегающего с балкона Верховного запустил камнем и услышал его удаляющийся вопль боли.
- Зачем вы так, с ним можно было договориться, - начал хныкать Петро, размазывая слезы по лицу.
- Замолчи и слушай, - Илья подошел к Николаю, который не мог разорвать две сети (его успели упаковать потщательнее Ильи), - Если своих мозгов нет, так послушай что другие говорят, - освободив Колю и усевшись на пол он стал рассказывать, - Около двух лет назад был замечен большой рост пропавших без вести. Пропадали как бомжи, так и респектабельные члены общества. Когда пошли беженцы, то краем уха я слышал, что пропала большая группа мужчин, а фирма, что якобы нанимала их на работу - испарилась без следа. Кто-то списывал это на близость границы, хотя у нас успели развалить очень много, но границы еще держатся и кого-нибудь да заловили бы. Любители поохотиться стали списывать это на животных-людоедов, выбивая лицензии на отстрел чуть ли не крокодилов. Хотя говорят, что и сами охотники тоже пропадали и "охоты" прекратились. В ход пошли ссылки на частое появление НЛО и всплеск магнитной активности солнца. Но, даже учитывая всю эту белиберду люди продолжали пропадать, а начальство просто-напросто заявило, что это просто гласность. Раньше, мол, тоже люди пропадали, но только мы о цифрах не знали.
- Ты к чему клонишь?
- К тому, что ни один пропавший потом домой не приходил и сведений о нем больше не было.
- Ни в виде богатея за границей, ни виде приведения или зомби с кладбища? За документами не обращался, у любовниц под кроватями не находился?
- Вот именно. Так что мы, похоже, тоже пропали "без вести".
После продолжительного осмысления услышанного Петро завыл от безысходности, а Коля сказал:
- Монахов мы напрасно жалели, надо было насмерть бить. - И обращаясь уже к Петру, - Не вой, и так тошно. Но в том, что этот старый пень еще пожалеет, что нас сюда забросили - я не сомневаюсь, он еще локти себе покусает.
Когда ребят опутали уже несколькими сетями, им на шеи надели ремни, плотно облегающие, но не мешающие дышать и глотать. При этом предупредили, что, повредив его они будут умирать очень мучительно.
Глава 4. Долина сумерек и каторжан
Каторга располагалась в долине, куда никогда не заглядывало солнце. С одной стороны была крепостная стена, выдолбленная прямо в скале, с боков высились неприступные склоны скал, а упиралась долина в гору, в которой виднелся вход в шахту. Рядом с входом вниз уходила воронкообразная яма, куда ссыпалась добываемая порода. Для каторжан был выстроен длинный барак, возле которого из скалы вытекал ручеек. Его веселое журчание не могло разрядить обстановку напряженности и безысходности среди ста пятидесяти заросших седыми и полуседыми волосами мужчин, с усталостью и безразличием взглянувших на вошедших новеньких.
Сопровождающий указал на свободные нары и голосом простуженной жабы сообщил:
- На ближайшие девяносто лет это ваше место.
Устраиваясь на остатках соломы, Илья проворчал себе под нос:
- Это будем поглядеть, сколько мы тут будем прохлаждаться. Не могу долги долго не отдавать. А задолжал я несколько ударов в челюсть и Верховному и Посланнику и его прихлебателям.
"Жаба" оказалась с хорошим слухом и уже от двери "проквакала":
- Может и недолго. В шахте частые обвалы...
Утром, когда далёкое небо над долиной немного просветлело, в барак зашли несколько надзирателей и нетерпеливо защелкали кнутами. Нередко удары сыпались на спины испуганно сжавшихся каторжан.
Когда Николая ударили по спине и у него вздулся багровый рубец, надзиратели радостно зашевелились, видя как двое новеньких становятся в какие-то грозные стойки. Четверо надзирателей решили преподнести первый урок послушания и покорности этим новым рабам, но буквально через несколько секунд к ним на помощь побежали стражники с щитами и копьями, которых остановило грозное предупреждение:
- Если еще раз кто-то попытается ударить нас кнутом - до конца дней своих будет улыбаться деснами и ковырять в носу со сломанной переносицей.
В подтверждение этих слов в ногах у грозной пары ползали четверо окровавленных выплевывающих остатки зубов, бывших надзирателя, а теперь инвалида.
- Кто еще желает уйти на пенсию по состоянию здоровья?
Стражники переглянулись, подбадривая друг друга закрылись щитами и, угрожающе выставив копья, двинулись на ребят.
- Ну, гады, готовьтесь получать инвалидность. Мы вас предупреждали.
Ребята рассредоточились и, не показав даже следов страха, приготовились к нешуточной драке.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но из толпы каторжан полетели в спины стражникам камни. На два фронта стражники побоялись воевать, и их боевой пыл резко угас. Как будто ничего не случилось, всю толпу погнали в шахту, но при этом каторжанам, идущим возле Ильи и Николая не доставалось "бодрящих" ударов кнутами, никому не хотелось потом плеваться своими зубами, а так же уходить на пенсию по инвалидности.
Порядки на каторге были следующие: каждому каторжанину давалась тачка-телега, в которую входило около двух кубометров породы. Чтобы не разбивать в полной темноте лбы в задний и передний борт были вделаны шарики-светильники, разгоняющие полный мрак шахты, но со временем каторжане могли обходиться и без них. Постоянно находясь в почти полной темноте и не видя солнца за несколько лет, каторжане видели все как обычный человек в солнечный день.
