Андрей Ерпылев - Город каменных демонов
«А если шведы меня надули? Прознали стороной, что гроши я им плачу, а сам тридесять получаю… Подсунули барахло, а старика известили. Так, мол, и так, дурит вас, милостивый государь, пройдоха Миерштрасс… А сами другого нашли, кто каменюки привезет. Да без посредников…»
— Дедушка! — услышал он сквозь думы голос старшего внука Ганса. — А кому это ты машешь? Улица-то пустая…
— Пошел в дом, постреленок! — Той же рукой, что и махал, задумавшись, коммерсант отвесил кровинушке звучный подзатыльник. — Лучше бы матери помог…
Тейфелькирхен, Восточная Пруссия, 1893 год.
Виллендорф тронул резцом щеку незаконченной статуи, провел темным от черной каменной пыли пальцем по неровному сколу и швырнул молоток прочь.
«Нет, это не тот камень! Черт меня побери — не тот! Похож, совсем такой же и на вид, и на скол, и на твердость, но не тот!..»
Он рухнул в кресло и смахнул рукой со стола на пол кипу бумаг. Просто так, чтобы излить накопившуюся злость. Будь это тот, знакомый камень, под резцом уже давно проступили бы очертания юной девушки, а тут все еще статуя походит не на произведение искусства, а на каменного истукана. Работу неграмотных дикарей!
Злость все не проходила. Необходимо было забыться.
Кляня на чем свет стоит жулика-торговца, его непомерную жадность, а заодно и липовый камень вместе с его родиной Швецией, старый мастер рывком выдвинул ящик стола и извлек маленькую коробочку.
В последнее время он из всех сильнодействующих средств предпочитал опиум.
Нет, поначалу он боялся, как и любой здравомыслящий человек, что проклятое зелье затянет его, станет частью души, необходимым ежедневным ритуалом. Но Искуситель был прав: его, несмотря на старость, не брало ничего — ни крепкие напитки, ни любвеобильные дамы, ни утомительные поездки. Даже стариковские хвори обходили девяностолетнего Виллендорфа стороной. Не стал исключением и наркотик.
Пару минут спустя скульптор, даже не сняв пропыленного рабочего костюма и не вымыв рук, возлежал на мягкой кушетке, специально для таких вот случаев стоящей в углу, и изредка прикладывался к курящемуся ядовитым дымком мундштуку. Вскоре полутемная мастерская заволоклась туманом, все предметы расплылись, а незаконченная статуя, наоборот, проявилась из мглы со всей резкостью.
Только это уже была не статуя…
— Все куришь, мастер, — ядовито улыбнулся ОН, приближаясь к ложу. — Это ведь очень вредно, забыл?..
— Ты же избавил меня от вреда всех излишеств, — улыбнулся в ответ Юрген, чувствуя, как с каждой затяжкой в жилы вливается молодость и сила. — Или пришел взять свои слова обратно?
— Что ты, что ты! — выставил вперед ладони Искуситель. — Трави себя сколько влезет! Но ты ведь хотел меня зачем-то видеть, — добавил он сварливо после некоторого молчания. — Это тебе настолько нечем заняться, что ты решил задурманить себе мозги, а у меня нет ни минутки свободного времени. Говори скорее, не задерживай меня!
Виллендорф улыбнулся.
— Не говори ерунды, черт. Ты сам повелеваешь временем, и оно для тебя не указ. Это ведь ты придумал часы, чтобы искушать людей, а теперь ссылаешься на отсутствие времени.
— Подловил… — рассмеялся Нечистый. — В чем-чем, а в логике тебе не откажешь. Жду не дождусь, когда заполучу тебя к себе.
— Не дождешься.
— Ну, это посмотрим… Итак, в чем загвоздка?
Ваятель помолчал, собираясь с мыслями, ставшими вдруг легкими и прозрачными, как у юной девушки.
— Ты не выполняешь договора, — сообщил он участливо слушающему собеседнику, напоминающему теперь доктора у постели больного.
— В чем же это заключается?
— Я не могу работать.
— Почему? Затупились инструменты? Пропало вдохновение?
— Нет, все это в порядке. Нет нужного материала.
— Зачем же дело встало? Пошли кого-нибудь, пусть купят. Каррарский мрамор, например. Великолепная вещь. Сам великий Микеланджело не чурался… Или у тебя закончились деньги? Могу ссудить.
— Ты сошел с ума? Ты же знаешь, что я работаю только с черным гранитом.
— И во всем мире гранит закончился? Да ты чудовищно плодовит, Мастер!
— Да, закончился. Но не во всем мире, а в твоем чертовом Бранте Клеве. Не далее чем вчера проклятый торговец камнем из Кенигсберга, черт его побери, пытался всучить мне другой камень.
— Не передергивай, — покачал головой Враг Рода Человеческого. — Я тут ни при чем. Твердь земную, а заодно и камни, творил не я, а он, — когтистый палец указал в потолок. — Не желаешь обратиться к нему?
— Я желаю, чтобы ты обеспечил меня материалом.
— И только-то? Да у тебя весь задний двор им завален! Кто распорядился вымостить им улицу возле твоего городского дома? А забутил несколько акров болота разве я?
— Но ведь это ерунда — осколки, булыжник, если не щебенка! Из большинства тех, что покрупнее, не вырезать и шахматной фигурки!
— Из обломков легко собрать целое.
— Чтобы я клеил из черепков? Да я бракую камень, если там даже намек на трещину! Не хватало, чтобы мои творения рассыпались под своим весом! Ты надо мной смеешься?
— Ничуть. Но есть простой способ…
* * *Открыв глаза, Виллендорф долго смотрел на незаконченную статую, а потом подергал за шнурок колокольчика.
— Езжай к этому жулику Миерштрассу, — велел он явившемуся, словно чертик из табакерки, слуге. — И скажи ему, чтобы привез из Швеции весь камень каменоломни Бранте Клев, который там еще остался. Только без обмана! С затратами пусть не считается.
Но за камнем, увы, пришлось отправиться уже не старому Миерштрассу, а его сыну: в тот же вечер, как побеседовал со скульптором, старик перебрал вечером сливянки, оступился на лестнице, ведущей на второй этаж своего роскошного особняка, и его хватил удар. Медик не успел…
Покровитель Мастера чересчур буквально выполнял его желания, даже высказанные мимоходом. Скульптору даже стало жаль старого пройдоху. Но слово не воробей. И вряд ли его последствия исправят несколько купюр.
— Я видел во дворе у покойного мальчишку, — обратился Виллендорф к безутешной вдове покойного. — Это ваш сын, фрау?
— Внук, господин.
— Кажется, он что-то лепил из глины. Соберите его в дорогу — я беру его в ученики.
— Но это же очень дорого!..
— Я буду учить его бесплатно, — отмахнулся Мастер и добавил непонятно для доброй женщины: — Долги нужно отдавать…
3
Черт-те знает что!
Евгений отшвырнул книгу, которую пытался читать последние полчаса, поймав себя на том, что прилежно пробегает глазами строчку за строчкой, переворачивает страницу за страницей, но совершенно не помнит ни слова из прочитанного.
