Гай Гэвриел Кей - Древо Жизни
Утром огромные толпы людей пришли на площадь перед воротами дворца, просторная балюстрада которого была вся увешана знаменами, разноцветными флажками и вымпелами. Но самое удивительное, знаменитый гобелен Йорвета Лесного тоже был вывешен там на всеобщее обозрение — хотя и на один только день, — дабы каждый мог видеть, как Верховный правитель Бреннина будет стоять на стене Парас-Дерваля под этим символом власти Морнира и великого Ткача.
Однако же далеко не все на площади говорило о вещах святых и высоких. По внешнему краю толпы сновали жонглеры, клоуны, фокусники со сверкающими клинками и разноцветными шарфами, а бродячие певцы и поэты пели свои непристойные песенки, опустошая карманы хохочущих зрителей, ибо за плату мгновенно сочиняли новый куплет про любого, на кого укажет импровизированным сатирам их сиюминутный благодетель. Между прочим, беспощадно острые языки этих певцов породили немало горячих ссор и длительных дрязг, хоти сами они со времен Колана считались неприкосновенными для всех блюстителей закона, и наказать их мог только Совет гильдии. Пробираясь в бурлящей толпе, громко нахваливали свой товар коробейники, а многие из них поспешно ставили разноцветные палатки где-нибудь с краю и там уж торговали вовсю. Вдруг гул над толпой превратился в могучий рев, более всего напоминавший раскаты грома небесного: на балюстраде показались люди.
Приветственный рев толпы Кевин воспринял болезненно. Не меньше мучило его и отсутствие темных очков. Стиснутый со всех сторон так, что невозможно было шевельнуться, зеленовато-бледный, он с завистью посмотрел на Дьярмуда и выругался про себя, настолько элегантным и свежим выглядел тот. Повернувшись к Ким — это телодвижение стоило ему немалых усилий, — он получил в ответ суровую, но все же сочувственную усмешку, и сочувствие Ким бальзамом пролилось на душу Кевина, хотя и несколько уязвило его гордость.
Было уже очень жарко. Солнце больно слепило глаза, равнодушно сияя в безоблачном небе. В глазах рябило от невероятно пестрых одежд, в которые нарядились придворные Айлиля. Сам же король, которому их так и не представили, стоял в глубине балюстрады, несколько заслоненный от ревущей толпы своей болтливой яркой свитой. Кевин закрыл глаза, мечтая только о том, чтобы оказаться в тени и не торчать в первом ряду, выставленном на всеобщее обозрение… Нет, ну они здесь, во дворце, ей-богу, как краснокожие индейцы! Точнее, красноглазые. Кевин закрыл глаза; стало немного легче. Даже зычный голос Горласа, вещавшего о великих деяниях Айлиля, свершенных им за годы долгого правления, сразу стал глуше, отошел на периферию сознания. «Господи, что за вино они тут делают!» — сердито думал Кевин, чувствуя себя совершенно больным и опустошенным после вчерашней попойки с Дьярмудом. Даже выйти по-настоящему из себя у него сил не было!
Вчера к ним в дверь постучали примерно через час после того, как они наконец улеглись спать. Ни тот ни другой заснуть еще не успели.
— Ты осторожней там, — быстро прошептал Пол, приподнимаясь на локте. Кевин уже успел вскочить и обувался, намереваясь подойти к двери.
— Кто здесь? — спросил он, не касаясь ни дверной ручки, ни запора.
— Одна развеселая ночная компания! — весело откликнулся знакомый голос. — Да открывай же! Мне надо Тегида куда-нибудь спрятать!
Смеясь, Кевин оглянулся через плечо. Пол тоже вскочил и успел наполовину одеться. Кевин отпер дверь, и Дьярмуд быстро проскользнул в комнату, таща два бурдюка с вином, в одном из которых затычка уже отсутствовала. Вслед за ним в комнату ввалились Колл, тоже с вином, и пресловутый Тегид; далее следовали двое слуг с целым ворохом одежды.
— Это вам на завтра, — пояснил принц, заметив вопросительный взгляд Кевина. — Я же обещал о вас позаботиться. — Он передал ему один из бурдюков и улыбнулся.
— Что было с твоей стороны очень мило, — откликнулся Кевин. Взяв бурдюк, он поднял его повыше — несколько лет назад его научили делать это в Испании, — и темная струя полилась ему прямо в горло. Потом он передал бурдюк Полу, который тоже выпил, так и не сказав ни единого слова.
— Ах! — воскликнул Тегид, падая на длинную и широкую скамью у стены. — Я весь высох, точно сердце Джаэль. Выпьем же за нашего короля! — крикнул он, тоже поднимая бурдюк. — И за его славного наследника, принца Дьярмуда! А также — за наших досточтимых гостей и за… — Остаток тоста потонул в звуках льющегося ему в глотку вина. Наконец бульканье прекратилось, и Тегид вынырнул из-под бурдюка, ошалело озираясь. — Что-то жажда меня сегодня вконец одолела, — пояснил он невпопад.
Пол, как бы между прочим, заметил, обращаясь к принцу:
— Если у вас действительно есть желание устроить веселую вечеринку, то вы, случайно, комнаты не перепутали?
Дьярмуд грустно улыбнулся.
— Уж не думаете ли вы, что нашей основной целью была именно ваша спальня? — с легким презрением сказал он вполголоса. — Ваши очаровательные спутницы приняли, разумеется, наряды для завтрашнего праздника, но более, к сожалению, мы ни о чем с ними так и не смогли договориться. А эта маленькая… Ким, кажется? — Он только головой покачал. — Ох и язычок у нее!
— Примите мои соболезнования, — весело посочувствовал ему Кевин. — Мне от этого язычка тоже не раз доставалось.
— В таком случае, — предложил Дьярмуд дан Айлиль, — давайте выпьем за братское сочувствие друг к другу! — И, задав тон дальнейшей попойке, принц принялся с достаточной долей остроумия и непристойности живописать нравы и привычки тех придворных дам, с которыми Полу и Кевину, видимо, предстояло в самом ближайшем будущем познакомиться. Видимо, он считал подобные сведения абсолютно для них необходимыми и ничуть не смущался, проявляя исключительную осведомленность не только в области светских интриг, но и в весьма интимных сторонах жизни описываемых им особ.
Кроме принца в комнате Пола и Кевина постоянно оставались только Тегид и Колл, остальные то и дело менялись, и каждая новая пара приносила с собой полные бурдюки. Когда же явилась последняя смена, лица вошедших показались веселой компании чересчур серьезными.
— В чем дело, Карде? — спросил Колл одного из них, светловолосого.
Тот негромко кашлянул, и Дьярмуд, развалившийся в глубоком кресле у окна, мгновенно повернулся к нему.
— Творится что-то странное, господин мой, — очень тихо начал Карде. — Я решил, что лучше тебе сразу узнать об этом. Там внизу, под этими самыми окнами, валяется мертвый цверг!
Даже сквозь хмельной туман Кевин сразу увидел, как подействовали эти слова на Дьярмуда.
— Ничего себе! — Принц вскочил. — Узор удался на славу… И кто же из вас его прикончил?
