Сергей Крускоп - Оседлать чародея
– Сколько ж просишь? – спросил наконец самодержец.
– А тысячу серебряных клинков!
Нельзя сказать, чтобы Виан умел считать до тысячи. Счет он худо-бедно освоил до сотни и далее начинал путаться в цифрах. Тысячу же он, не слишком ее себе представляя, полагал числом ну очень большим и значительным.
– По рукам, – тут же сказал царь. – Эй, Селиван, распорядись!
Тощий кивнул подобострастно, но, проходя мимо Виана, прошипел:
– Продешевил, балда деревенская!
– И правда продешевил, – шепнул с другой стороны конек. – Советовался бы хоть, что ли. За тысячу каждого из пары продать – и то весьма по-божески было бы!
– Ну и ладно, – отмахнулся Виан. – Всех денег не наторгуешь! У нас, поди, вся деревня со всеми огородами да сараями столько не стоит.
Появились еще слуги и охранники с деньгами. Царь сам на них даже и смотреть не стал, поглаживая шелковистые гривы красавцев-коней. Один из слуг пересчитал блестящие монеты достоинством в пять и десять клинков, перекладывая их из ларца в кожаные кошели. Кошелей получилось целых восемь.
– Как делить будем? – поинтересовался Виан, но братья сердито проворчали, что, дескать, до дому бы с таким богатством добраться, а там уж как-нибудь поделим.
Тем временем пришли и конюшенные, взяли лошадей за недоуздки и повели прочь с торга.
– Вот теперь готовься, – шепнул конек и по-собачьи уселся на землю, прикрыв глаза и закинув на спину уши.
Кони с торга не ушли. Воздух разорвало яростное – другого слова не подберешь – ржание, за которым последовало громкое поминание чьей-то матери и глухой удар. Народ заволновался, и даже царские охранники ненадолго явно ослабили бдительность. Виан из-за их спин с удивлением увидел, как златогривая пара выплясывает по площади, молотя по воздуху передними копытами и силясь вырвать у конюхов из рук недоуздки. На глазах у изумленной публики жеребец качнулся в сторону и с силой мотнул головой, приложив одного из конюхов об ограду торга так, что бедняга осел наземь и остался сидеть, судорожно хватая ртом воздух. Спустя несколько мгновений еще два конюшенных бросили повод коня, уворачиваясь от направленного удара ее передних копыт. Задрав морды и размахивая поводами, златогривая пара с дробным топотом проскакала назад и остановилась подле Виана. На конских мордах отчетливо читалось: «Ой, чего это мы?» Виан лишь покачал головой.
– Это как же понимать? – законно возмутился самодержец. – Это они всегда такое откаблучивают?
– Э… – замялся Виан, а затем, на всякий случай поклонившись, продолжил: – Не вели казнить, царь-надежа! Они вообще-то спокойные как младенцы! Да вы сами посмотрите – стоят, глазами лупают! Не знаю, с чего это они такой фортель выкинули! Может, от кого из ваших конюхов пахло чем – жиром, к примеру, медвежьим…
– Ты мне, подлец, на конюхов не клепай! Знаток выискался! – с одной стороны, царь хотел на Виане отыграться – не велика, конечно, сошка для царского-то гнева, но хоть что-то. С другой стороны – вот они, златогривые, стоят, копытами не машут, гривами не трясут, добрых людей о забор со всей дури не приголубливают.
Те «добрые люди», что еще держались на ногах, потирая ушибы, подошли ближе, глядя попеременно то на коней, то на Виана, то на царя. Виан услышал, как за его спиной конек вздохнул, словно переводя дух. В уже начинающем буквально искрить воздухе будто потянуло ветерком.
– Так вот, раз такой знаток, – продолжал Влас Второй несколько сварливым, но явно совсем другим тоном, – то и иди вместе с ними на конюшню. Посмотрим, так ли ты в лошадках разбираешься!
– Э… – начал было Виан, не ожидавший такого поворота событий.
– Не «э»! – оборвал его царь. – Вот Витодгар, он ткнул пальцем в одного из конюхов. – Он будет над тобой старшим. Проявишь себя – царское мое слово: ни в чем нужды знать не будешь! Обманешь, не сумеешь коников своих унять, а если и сумеешь, да плохо за ними ходить будешь, – велю засечь до смерти. Понял?
– Как не понять? – ответил Виан, еще не решив про себя, к добру ли такие перемены в жизни.
– А раз понял, так веди златогривых на наше царское подворье. Витодгар покажет куда.
– Государь, – возмутился тут молчавший до сих пор тощий – да как же так можно: мужика сиволапово, криворукого…
– Молчать, Селиван! – взвизгнул царь. – Тебя не спросили! И вообще – все вон пошли! – набросился он на конюхов и прочих слуг. – Чего зенки пялите, без дела маетесь?!
Селиван заткнулся и поплелся следом за государем, бросив на Виана, мягко сказать, неприязненный взгляд.
– Ну что, парень, – прогудел старший конюх, как тебя там?
– Виан, – отозвался Виан.
– Во, Виан, ты царскую милость-то не огорчай оно и откликнется добром-то! Точно тебе говорю: сам уж два десятка лет на государевой службе! Государь-то – он вспыльчивый, но отходчивый. Он критически оглядел Виана.
– Парень ты ладный, при дворе такие не без пользы. Только вот приодеться тебе надобно. Как коней-то поставишь в денники, так походи по лавкам, одежки-обувки прикупи, чтоб по государеву двору ходить не стыдно было.
Тут конюх заметил горбунка.
– Ой, – сказал он, – это еще что за зверушка? Конек поморщился.
– Да и сам не знаю, – нашелся Виан, покосившись на длинноухого, – продали за ледащего жеребенка, которого только на собачий корм. А выходил – эвон что выросло! Зато преданный как собака и пожитки возит.
Конек наступил Виану на ногу, парень в ответ пихнул его локтем, дескать, не мешай. Конюх только покачал головой.
– Ну, – вынес он вердикт, – ежели ты такого заморыша выходить сумел, то на конюшнях сгодишься.
Прежде чем уйти, Виан подошел к братьям.
– Тебе чего? – мрачно спросил его Драп.
– Да деньжат чуток.
– Ага, – Драп скривился, – тебе и служба непыльная да хлебная, да еще и деньжатами делись! Эвон чего удумал!
– Вообще-то, – скромно напомнил Виан, – Деньги эти все мои. Так что это я с вами делюсь. Там восемь кошелей – давайте-ка два сюда!
Сил, более здравый и спокойный, выложил кошели на край обрешетки подводы, постаравшись, впрочем, выбрать те, что показались ему полегче.
– Не серчай на нас, братец, и не поминай лихом, – сказал он.
– Не буду, – ответил Виан, – да только и вы помните: я теперь при царской службе, вести до меня не прямо, так окольным путем дойдут. Ежели отца обидите-обделите – не обессудьте!
– Ишь как заговорил, – проворчал Драп, но Сил оттеснил его в сторону и примирительно кивнул:
– Мы ж разумные люди. Нешто такое богатство на брагу да девок спустим! Вот я, к примеру – сам знаешь, – жениться давно намеревался да хозяйство завести…
