Елена Грушковская - Перенос
— Сегодня опять на лошади катаешься?
— Да, — отвечаю я и целую его.
— А можно мне тоже?
— Начнутся каникулы — будем вместе кататься.
Я беру с собой пособия по английскому и мой ноутбук, мы садимся в машину и едем в школу. На заднем сиденье тишина: Маша молчит и смотрит в окно, а Ваня режется на карманной игровой приставке в «стрелялку». Я спрашиваю:
— Как настроение, ребята? Сегодня у вас последний день занятий, завтра — каникулы.
— Супер, — отзывается Ваня, не отрываясь от игры.
Маша молчит. Она не разговаривает со мной с самого моего возвращения домой из «Феникса».
— Красавица моя, — обращаюсь я к ней. — Ты самая молчаливая молчунья, какую я когда-либо встречала в жизни.
Ваня усмехается и продолжает играть.
Мы приехали.
— Ваня, покушай в столовой, — говорю я.
— Угу, — отзывается он и первым вылезает из машины. Оборачивается и машет мне рукой.
Маша выходит следом, не глядя на меня.
— Машенька, ты меня не поцелуешь? — спрашиваю я.
Она смотрит растерянно, моргает и, так и не поцеловав меня, бежит следом за Ваней.
Мой список дел в органайзере на сегодня следующий:
Утро:
1. Отвезти детей в школу к 8.00
2. Английский язык 8.30
3. Клуб верховой езды 10.30
День:
4. Купить продукты, приготовить обед.
5. Парикмахерская 13.00
6. Забрать детей из школы 14.00.
7. Отвезти Ваню на хоккей к 14.30.
8. Тир 15.30
9. Забрать Ваню с тренировки 16.40
10. Айкидо 17.50
Вечер:
11. Постирать.
12. Вымыть детей.
Согласитесь, дел куча. Утро у меня посвящено курсам английского и верховой езде. Зачем мне английский? Просто хочу знать иностранный язык. Учиться никогда не поздно. Верховая езда — для здоровья и хорошей формы, а также для удовольствия.
С занятия по английскому я сразу еду в клуб верховой езды. Мой инструктор, Максим, встречает меня обаятельной улыбкой:
— О, это вы пожаловали, Натэлла Юрьевна! Ваш конь вас уже ждёт.
Разумеется, он строит мне глазки и заигрывает. Ведя моего коня под уздцы, он разглагольствует:
— Ну почему вы, Натэлла Юрьевна, такая потрясающая женщина, выбрали жизнь домашней наседки? Ваше место — на сцене! На подиуме! На съёмочной площадке! Ах, если б я был художником, я бы написал ваш портрет… Был бы я поэтом, я бы посвятил вам стихи!
Когда мне надоедает слушать его восторженные речи, я прикрикиваю на лошадь и гоню её к барьеру. Я хочу прыгнуть.
— Натэлла Юрьевна! — кричит Максим вслед.
Я беру барьер и смеюсь над Максимом, бегущим ко мне с перекошенным от страха лицом.
— Натэлла Юрьевна, я не учил вас брать барьеры! А если бы вы упали? Пожалуйста, не лихачествуйте больше!
Не знаю, наверно, раньше я на такое бы не решилась. Какая-то сумасбродная жилка проснулась во мне, я хочу всё пробовать, узнавать новое и испытывать то, чего я раньше не испытывала, потому что боялась. Я разворачиваю лошадь и собираюсь ещё раз прыгнуть. Лошадь слушается прекрасно, и я взлетаю птицей над барьером.
— Гоп!
Максим и возмущается, и восхищается:
— Натэлла Юрьевна, в седле вы просто амазонка.
В моём графике всё плотно, всё впритык, но я стараюсь успеть. По дороге домой я покупаю продукты, дома готовлю обед — голубцы, яблочную шарлотку и сливочно-земляничный мусс на десерт. Я ухитряюсь успеть, потому что в час я записана к Яне, а в два мне надо быть возле школы.
Без пяти час я вхожу в парикмахерскую.
— Я к Яне на час.
Сажусь в кресло, распускаю волосы. Яна подходит, явно любуясь моей шевелюрой.
— Что будем делать?
— Короткую стрижку, пожалуйста, — прошу я.
— И вам не жалко таких волос? — поражается она. — Они же такие шикарные! Потом такие не скоро отрастут!
— А мне и не надо, чтобы они отрастали, — смеюсь я. — С ними очень много хлопот, у меня нет времени с ними возиться, поэтому я хочу подстричь их покороче.
— Насколько покороче?
— Совсем коротко. Спортивная стрижка.
— Да что вы!
Стоя у меня за спиной, Яна склоняется и долго смотрит на меня в зеркале. Её рот приоткрывается, глаза распахиваются, как будто она увидела привидение.
— Это вы! — вдруг вскрикивает она.
Я вздрагиваю: неужели она узнала меня в моём новом облике? Но тогда она сказала бы мне «ты».
— Это вы снимались в рекламе шампуня! «Раньше мои волосы были сухими и безжизненными»! Это же была моя любимая реклама, только её почему-то перестали показывать! Девочки, кто к нам пришёл!
Сбегаются все мастера, побросав клиентов. Они стоят вокруг меня и ахают. Я пытаюсь им доказать, что они меня с кем-то путают, но они все поголовно узнают во мне её — ту, которая взмахивала на экране волосами и говорила: «Раньше мои волосы были сухими и безжизненными, но благодаря шампуню такому-то к ним вернулась их природная сила». Я убеждаю их, что я очень спешу, а мне нужно не только подстричь, но и покрасить волосы.
— Да у меня рука не поднимается на ваши волосы! — говорит Яна. — Я же столько времени ими любовалась и восхищалась, а теперь я должна их остричь!
Я требую книгу жалоб.
— Я так и напишу, что меня отказались обслуживать! — грожусь я. — Позовите ваше начальство! Я буду жаловаться!
Появляется хозяйка парикмахерской.
— В чём дело, девочки? Что за сборище? Почему клиенты брошены?
— Альбина Фёдоровна, вы посмотрите, кто к нам пришёл! — патетически восклицает Яна.
Присмотревшись, хозяйка тоже «узнаёт» меня.
— А, вы из рекламы! Да, видела вас часто. Волосы у вас просто шикарные, почему вы вдруг решили подстричься?
— Потому что так надо, я так хочу! — говорю я, теряя терпение. — Я тороплюсь! А меня не хотят обслуживать.
Хозяйка хмурится.
— Так, это что ещё за новости? Клиент к нам пришёл за услугой, а мы её не хотим оказывать? — Она обращается ко мне: — Вы к какому мастеру?
— Вот к ней. — Я показываю на Яну.
— Так, Яна, обслуживай, — сурово приказывает хозяйка. — Обслуживай, а то уволю!
Яна покрывает меня накидкой и дрожащей рукой берётся за ножницы. Хозяйка снова заглядывает.
— Кстати, а вы не хотели бы продать ваши волосы? Мы принимаем их по высокой цене.
— Отчего же, берите, если хотите, — соглашаюсь я.
Яна печально срезает с моей головы пряди и аккуратно складывает на полотенце, которое держит хозяйка. Хозяйка уносит мою шевелюру, а Яна уныло спрашивает:
— Как будем стричь?
— Виски и затылок коротко, косая чёлка до бровей, небольшая филировка. Мне ещё покрасить. Только побыстрее, а то я очень спешу.
Яна стрижёт по-прежнему виртуозно, с фантастической скоростью. Потом спрашивает:
