Нил Гейман - М - значит магия
ЦЕНА
Бездомные бродяги оставляют на воротах, деревьях, и дверях знаки, чтобы дать друг другу понять, что за люди живут в домах, мимо которых они проходят. Наверно, у кошек тоже есть что-то подобное: как иначе можно объяснить, что под нашей дверью год за годом неизменно появляются бездомные кошки, брошенные, голодные, блохастые?
Мы берем их в дом. Мы кормим их, мы выводим блох и клещей, мы везем их к ветеринару. Мы платим за прививки и - унижение из унижений - за то, чтобы их кастрировали.
И они остаются жить у нас: на пару месяцев, на год, навсегда.
Появляются они в основном летом. Мы живем за городом, как раз на таком расстоянии, чтобы горожане сочли возможным бросать своих питомцев у нас под боком.
У нас никогда не живет больше восьми кошек, но редко - меньше трех. На данный момент популяцию кошек в моем доме составляют: Гермиона и Под, соответственно полосатой и черной масти, две безумные сестрицы, обитающие в моем кабинете на чердаке и с остальными кошками не общающиеся; Снежинка, голубоглазая длинношерстная белая кошка, которая несколько лет наслаждалась жизнью дикаря в лесу, прежде чем променять свободу на мягкие диваны и кровати; и последняя, зато самая крупная - Чапа, дочка Снежинки, тоже длинношерстная и похожая на подушку в рыжих, черных и белых пятнах. Однажды, еще совсем крошечным котенком, она едва не задохнулась в гараже, просунув голову в петли старой сетки для бадминтона. Когда я ее нашел, почти мертвую, мы думали, что она не выживет, но она, к общему удивлению, оправилась и выросла самой доброй из всех встречавшихся мне кошек.
А еще есть черный кот. У него нет имени - он просто Черный Кот, явившийся с месяц назад. Мы сперва думали, что он вряд ли намерен остаться надолго: он не был похож на бездомных кошек, поскольку был достаточно хорошо упитан; с другой стороны, вряд ли его просто выбросили на улицу - для этого он был слишком стар и самоуверен. Он был похож на маленькую пантеру и двигался, словно клочок ночи.
Однажды летом мы обнаружили его под нашим ветхим крыльцом. Он сидел там и поглядывал наружу: самец, с виду лет восемь-девять, глаза желто-зеленые, дружелюбный, абсолютно невозмутимый. Я решил, что он забрел к нам с соседней фермы или усадьбы.
Мне надо было уехать на пару недель, закончить книгу. Когда я вернулся, он все еще жил под крыльцом, где спал в старой кошачьей корзинке, которую нашел для него один из детей. Однако его было почти невозможно узнать. С него клочьями сходила шерсть, и на голой серой коже были видны глубокие царапины. Одно ухо было изжевано едва ли не в клочья. Под глазом виднелась глубокая рана, а нижняя губа была разорвана. Он похудел и выглядел уставшим.
Мы отвезли Черного Кота к ветеринару, который прописал ему антибиотики, и давали ему лекарство каждый вечер, подмешивая к кошачьим консервам.
Мы не могли понять, с кем он дрался. Со Снежинкой, белоснежной красавицей, нашей почти дикой королевой? С енотами? С крысохвостым клыкастым опоссумом?
Каждую ночь его раны становились хуже - то мы видели, что у него изодран бок, то на следующее утро весь его живот был исполосован следами когтей и кровоточил.
Когда дело дошло до этого, я отнес его в подвал, чтобы он мог поправить здоровье, лежа у обогревателя, за грудой старых коробок. Он оказался на удивление тяжел, этот Черный Кот, но я взял его на руки и отнес вниз. Я перенес туда корзинку и миску, приспособленную вместо туалета, и оставил немного еды и питья. Потом я закрыл дверь в подвал. Когда я вышел оттуда, руки у меня были в крови.
Он не выходил из подвала четыре дня. Сначала он даже не мог есть сам: из-за раны на морде он смотрел только одним глазом, он хромал и, когда он пытался ходить, его шатало. Рана на губе была полна густым желтым гноем.
Я заходил к нему каждое утро и каждый вечер. Я кормил его и давал ему лекарство, которое смешивал с консервами. Я вытирал самые жуткие раны и разговаривал с ним. У него был понос и, хотя я выносил миску каждый день, в подвале жутко воняло.
Те четыре дня, пока Черный Кот жил в подвале, выдались нелегкими: младшая поскользнулась в ванной, ударилась головой и едва не утонула; мне сообщили, что от проекта, которым я жил последнее время - сценария радиоспектакля по роману Хоуп Мирлис «Смех-в-тумане» для Би-Би-Си - решили отказаться, и я понял, что мне не хватит сил начинать все заново, пытаясь пристроить его где-нибудь еще; старшая дочь, которую мы отправили в летний лагерь, засыпала нас душераздирающими письмами и открытками, по пять-шесть в день, умоляя нас забрать ее домой; сын подрался с лучшим другом, да так, что они больше не разговаривали; жена, возвращаясь домой поздно вечером, насмерть сбила оленя, выбежавшего на дорогу прямо перед машиной. Машина стояла в гараже, дожидаясь ремонта; жена отделалась небольшой царапиной на лбу.
На четвертый день кот уже расхаживал по всему подвалу, ступая еще неуверенно, но уже нетерпеливо между стопками книг и журналов с комиксами, коробками со старыми письмами и кассетами, картинками, подарками и всяким хламом. Он побрел к двери и замяукал, глядя на меня. Я неохотно открыл дверь.
Он пошел на крыльцо и проспал там до вечера.
На следующее утро на его боках появились новые глубокие раны, а доски крыльца были усеяны клочьями черной кошачьей шерсти - его шерсти.
В тот день мы получили еще несколько писем от старшей дочери, которая писала, что жизнь в лагере, похоже, налаживается и она, может, и выживет там еще несколько дней; сын помирился с приятелем, хотя в чем там была проблема - разошлись во мнениях по поводу компьютерных игр, «Звездных войн» или некой Девочки - я так никогда и не узнал. Редактор Би-Би-Си, который зарубил «Смех-в-тумане» оказалось, брал взятки (деликатно выражаясь, «сомнительные ссуды») у независимого продюсера, и его отправили в бессрочный отпуск; на его место пришла дама, которая, как я к немалой моей радости узнал из присланного ей факса, и предложила мне этот проект.
Я подумывал, не запереть ли снова Черного Кота в подвале, но решил, что не стоит. Вместо этого надо попробовать выяснить, что за зверь каждую ночь является к нашему дому, а уж потом разработать план действий - может быть, поставить ловушку.
На дни рождения и Рождество мне дарят разные устройства, которые я так люблю, и которыми, вообще говоря, едва ли когда-нибудь пользуюсь. Дарили мне, к примеру, пищевой дегидратор, электронож, хлебопечку, а в последний раз - бинокль с прибором ночного видения. На Рождество я вставил в бинокль батарейки и расхаживал по подвалу, выключив свет - мне не хватило терпения даже дождаться ночи, так хотелось представить, как я гоняюсь в темноте за Кларисой Старлинг. (Кстати, в инструкции запрещалось включать прибор на свету: можно было испортить и его, и глаза в придачу.) Потом я сунул его обратно в коробку, где он и дожидался своего часа, на полке у меня в кабинете, в компании компьютерных кабелей и прочей ерунды.
