Томас Мартин - Обоюдоострый меч
— То есть?..
— Я бы предпочел пока удержать их при себе. Они, пожалуй, чересчур прихотливы, чтобы их лелеять. И все же...
Эрельвара перебил резкий стук в дверь. Терон нахмурился. Какие это подозрения могут иметься у Эрельвара в отношении чужеземца?
— Мой господин, — произнес Морфаил, входя в зал, — позвольте представить вам Стива Уилкинсона.
— Итак, у нашего таинственного благодетеля имеется имя, — заметил Эрельвар. — Прошу садиться, господин Уилкинсон.
— Благодарю, ваша светлость, — отозвался Уилкинсон. Очевидно, Морфаил по пути успел его проинструктировать.
Терон внимательно разглядывал чужеземца, усаживающегося за стол совета. Судя по манере, с какой он сложил руки и навалился на стол, он чувствует себя не в своей тарелке. Не исключено, что Эрельвар проникся подозрениями не без оснований. От внимания Терона не ускользнуло, что Морфаил занял позицию у дверей.
— Я Эрельвар, — продолжал Эрельвар, — барон Кворинский, Это — принц Терон Бальтазар, жрец Линдры и двоюродный брат Солона Бальтазара, регента-императора Солона Бальтазара Валидусского. С магом Артемасом вы уже знакомы.
— Да, — согласился Стив. Во время процедуры знакомства Терон улыбнулся и слегка кивнул. Артемас даже не шелохнулся, но Терон знал, что исполнение заклинания, о котором просил Эрельвар, требует от чародея полнейшей сосредоточенности.
— Итак, господин Уилкинсон, — произнес Эрельвар, — кто же вы есть такой по сути?
— Ну-у, я студент Нью-Йоркского университета. Вот и все.
— А-а, — отметил Терон, — молодой ученый.
Это объясняет некоторые особенности его поведения. Почти любой сын богача, пошедший в школяры, вел бы себя примерно так же, как Уилкинсон.
— А откуда вы взяли оружие, которое было при вас, когда вы прибыли? — осведомился Эрельвар.
— Это... охотничье оружие моего отца.
— Охотничье?! — Эрельвара эта мысль шокировала почти столь же сильно, как и Терона.
— И на кого же вы охотитесь с таким оружием? — поинтересовался Терон.
— На уток.
— На уток, — эхом откликнулся Терон. От утки подобное оружие оставит разве что горстку окровавленных перьев. Он бросил взгляд на Артемаса, и тот украдкой кивнул ему. Похоже, заявление Уилкинсона потрясло даже чародея. Впрочем, иначе и быть не может.
— Это не важно, — наконец обронил Эрельвар. — Знаете ли вы, почему кайморды желали пленить вас?
Этот вопрос заставил Уилкинсона слегка побледнеть. Уставившись в стол, юноша судорожно тряхнул головой. И снова Артемас подтвердил правдивость его ответа.
— А почему владыка Демор назвал вас Сновидцем? Уилкинсон удивленно охнул в один голос с Тероном. Так вот в чем состояли подозрения Эрельвара! Терон взглянул на чужеземца более пристально...
— Отвечайте, — холодно бросил Эрельвар.
— Я... то есть... не знаю.
— Он лжет, — безо всякой нужды сообщил Артемас. Эрельвар лишь с прищуром воззрился на Уилкинсона, в свою очередь устремившего сердитый взгляд на Артемаса.
Наконец Уилкинсон уткнулся взглядом в свои сцепленные руки, пробормотав:
— Просто сумасшествие.
Когда же он поднял глаза вновь, в них светился неприкрытый вызов. Казалось, совершенно другой человек на равных встретился взглядом с Эрельваром.
— Ладно уж, — заявил он. — Может, именно это мне и надо сделать, если на то пошло. Я студент Нью-Йоркского университета. Вчера я пошел на занятия доктора Энгельмана и вызвался добровольно выступить подопытным в его экспериментах со сном. Когда я пришел сегодня вечером, он предупредил меня, что у меня могут возникнуть весьма яркие сновидения и что это в порядке вещей. Вот. Все это только треклятый сон.
Эрельвар опешил. Гнев его сменился крайним недоумением, и он растерянно поглядел на Артемаса. Терон и Фелинор поступили точно так же.
— Он говорит правду, — признался Артемас с таким видом, будто его подвела собственная магия.
— Нет, — возразил Терон. — Он говорит не правду, а то, во что верит.
— Это и есть правда, — запротестовал Уилкинсон. — Все это ненастоящее. А какая мне разница? Вы ведь тоже ненастоящие. Я хочу лишь проснуться, и чтобы все это кончилось. — Он уронил голову на скрещенные на столе руки и разрыдался.
Теперь ясно, чем объясняется его утренний припадок, подумал Герон. Он проснулся и обнаружил, что пребывает все в том же «сне», который длится уже седмицу. Потянувшись через стол, ТеРон взял юношу за локоть.
— Уилкинсон... Стив, послушайте меня. Тот поднял залитое слезами лицо.
— Это не сон, — промолвил Терон. — Должно быть, этот... эксперимент пошел как-то не так. Волшебство Артемаса каким-то образом вырвало вас из дома, но все окружающее вполне реально.
— Никакого волшебства нет и быть не может, — огрызнулся Стив.
— Что?! — переспросил Артемас.
— Никакого волшебства нет и быть не может.
— Я понимаю, что вам трудно признать это, — сказал Терон, — но надо, ради сохранения вашего же здравого рассудка.
Уилкинсон пробормотал что-то на своем родном языке, не глядя на Терона и покачивая головой. Терон вопросительно взглянул на Артемаса.
— Он сказал: «Замечательно, теперь мою душу подвергают рассмотрению в моем собственном сне», — пояснил Артемас. — Боюсь, перевод весьма приблизительный.
Терон вздохнул.
— Я предлагаю позволить господину Уилкинсону вернуться в свои покои или куда он пожелает. Рекомендую от дальнейших расспросов воздержаться.
— Согласен, — поддержал Эрельвар. — Полагаю, мы услышали все, что он может сказать нам. Морфаил, сопроводи нашего гостя в его покои.
— Слушаю, мой господин.
— Нет, — возразил Терон. — Эрельвар, позвольте ему идти, куда он сам пожелает.
— А вы уверены, что это разумно при подобном состоянии рассудка?
— По-моему, это необходимо, если при нем будет сопровождающий.
— Ладно. Морфаил?
— Понял. Стив?
— Точно, — подал голос Стив. — Тебе придется сопровождать чокнутого повсюду.
Терон проводил взглядом Морфаила и Уилкинсона, удалившихся из зала совета. Чуть позже можно будет найти благовидный предлог, чтобы навестить его.
— Итак, теперь по моему дворцу бродит сумасшедший, — заметил Эрельвар.
— Нет, — не согласился Терон. — По крайней мере, пока не сумасшедший. Как ты считаешь, Артемас?
Артемас смотрел на дверь, только что закрывшуюся за Уилкинсоном, не обращая внимания на беседу Терона и Эрельвара.
— Это объясняет многие вопросы, над которыми я ломал голову, — сообщил чародей.
— То есть?
— Ну, призыв, посланный мной, не должен был призвать существо материальное. Однако, если дух его блуждал во сне...
— То его тело осталось на месте? Значит, его сочтут мертвым?
— Нет, скорее всего, тело умрет не сразу. Если о нем будут хорошо заботиться, оно может прожить весьма долго, не менее двух месяцев.
