Билик Билик - Ключ Отца
— Дайте угадаю, наркотик?
— Вовсе нет. Матуна успокаивает самых буйных, все проблемы и горести становятся такими эфемерными, нереальными.
— Ну я и говорю, наркотик. Ладно, давайте ближе к делу. Я же вам, получается, эти рёгзы принес. Шкурой своей рисковал. Так?
— Несомненно, — звонко и радостно ответил Тертил.
— Соответственно, хотелось бы нечто взамен.
— Ты прав как никогда. Пожми мою руку, отныне можешь обращаться по любому вопросу. Если смогу, как говорится, помогу.
Внимание. Вы достигли звания Знакомый Незнакомец у альянса Контрабандистов. Некоторые из них даже узнают вас в лицо.
Это что, шутка? А деньги. Нет, я, конечно, не меркантильная сучка, готовая за "айфон" родину продать, но в кармане сквозняк гуляет.
— Тертил, а не одолжишь мне немного денег?
— К сожалению, я недостаточно хорошо тебя знаю. Давай встретимся и поговорим позже. Я могу предложить тебе любую девочку или выпивку.
Обращайся по любому поводу, значит. Вот ведь скотина такая. Спасибо, мне сейчас вообще не до сексуальных утех. Есть охота, да и остановиться где-то надо. Я даже прощаться не стал. Прошел обратно, через все залы, угрюмо глядя на веселившихся, и оказался на улице.
Ну, осталась последнее место, где меня могут приютить. Я отрыл книжку и ткнул пальцем в желтый кружок с надписью "Хрипящий Единорог".
Бог Лени, великий, но не ужасный
Едва я переступил порог таверны, как снаружи громыхнуло, и полил крупный дождь. Теперь, хочешь не хочешь, но надо из кожи вон вылезти, чтобы "договориться", как говорил Костя, с владельцем заведения.
— Приветствую вас, — раздался спокойный бархатистый голос, какому позавидовали бы многие конферансье. — Что вам угодно: комнату, ужин, или вы попросту заскочили промочить горло, пока на улице непогода?
Про поесть, это бы хорошо. Я оглядел респектабельное заведение с богато одетыми посетителями — еще бы, находился "Хрипящий Единорог" в самом центре человеческого квартала — и стал думать, во сколько же может мне обойтись тут ужин? Тридцать, сорок серебром? Хотя, с другой стороны, чего заморачиваюсь, денег у меня совсем нет.
— Мне бы комнату и пожевать чего. Только вот золото все порастерял. Слышал я, что с вами как-то можно и без денег договориться.
Хозяин почесал свой толстый красный нос, хитро посмотрел на меня, и внутри проснулось недоброе чувство. Надеюсь, Костя не послал бы меня сюда, если бы знал, что придется делать кое-что, способное ранить мою тонкую душевную организацию.
— Договориться, конечно, можно. Понимаете, я своего рода коллекционер.
Ну все, я так и знал. Перед глазами невольно предстал главный герой Фаулза, державший в своем подвале возлюбленную, которая почему-то не отвечала ему взаимностью. Интересно, тут чего придумают?
— Я музыкальный человек. И всегда считал, что единственное, способное прожить в веках, — это творчество людей…
И Остапа понесло. На меня выливался поток обширной, но бесполезной информации: о важности стихов, но их нежизнеспособности и непопулярности; об особенностях музыкальной составляющей разных рас; о народной устной форме передачи информации. Короче, явно поработал над этим персонажем сумасшедший лингвист, научивший НПС растекаться мыслью по древу. Хотя ведь можно было сказать в двух словах — собирал мой новый знакомый (с цветочным именем Гиацинит) песни. Объяснил бы сразу: спой, светик, не стыдись, а не по мозгам полчаса ездил. Я в таком положении, что хоть ламбаду бы ему станцевал.
— Ну, значит, песня патриотичная, поется стоя, — объявил я сам себя, стараясь не смотреть на заинтересованно переглядывающихся и хихикающих посетителей. — Россия — священная наша держава, Россия — великая наша страна…
— Ах, я слышу ее несколько раз в неделю, — охладил патриотический пыл Гиацинит.
— Хорошо, хорошо. Щас… Вот, бутылка кефира, пол батона…
— Было, не так часто, но было.
Да что ж такое? Ладно, зайдем совсем с другого бока.
— Айв сиин зе ворлд, дон и тол хад май кэйк нау.
— Было, — зевнул Гиацинит.
И попса импортная не зашла. Ладно, надо думать, а не стрелять пушкой по воробьям, а то трактирщик уже теряет терпение. Так-с, кто у нас играет в Верравию? В большинстве своем богатые взрослые люди или молодые мажорики, лотерейщиков в расчет не беру. Что слушают и, соответственно, могут петь первые? Шансон, "Любэ", народно-застольные. Их с негодованием отметаем. Теперь мажоры — зарубежная и наша попса, рэп (слава Аллаху и Огулису вместе взятым, он обошел меня стороной), хотя вот "Чайфа" тоже, походу, исполняют. Значит, надо бить по уникальности.
— Ходила княгиня по крутым горам, ходила она с горы на гору, ступала княгиня с камня на камень, ступала княгиня на люта змея, на люта змея, на Горыныча. Кругом ее ножки змей обвился…
Если худо-бедно начало я еще помнил, то потом некоторые слова пришлось вставлять скорее по смыслу, нежели в рифму. Да и мотив, думается мне, изначально был совсем другим. Ну уж, извиняйте. Исполнил, как смог.
— Чудесно, чудесно. Позвольте полюбопытствовать, что это?
— Древнерусская песнь.
— Изумительно. Просто изумительно. Вы по праву заслужили это.
Гиацинит протянул мне ключ.
Вы получили доступ к комнате под чердаком на двенадцать часов.
— Может, вы знаете что-нибудь еще из древнерусских песен? — заискивающей улыбкой кота из "Шрека" спросил трактирщик.
— Знаю, естественно, но соловья баснями не кормят, милейший.
— О чем разговор? Все, что хотите.
— Ну тогда…. Жил да был на земле храбрый человек Аника. Много он полонил, много он покорил царей и царевичей, королей, королевичей…
Балладу про Анику-воина я знал ну совсем плохо, поэтому на второй минуте стал откровенно врать. Помнил лишь, что закончилось все не очень и он, вроде, умер, поэтому свел все к этому. Но неискушенный до Древней Руси Гиацинит был в восторге.
По прошествии получаса я завалился в каморку под самой крышей, по которой зло барабанил дождь, и кровать сразу прыгнула мне на грудь. Эх, хорошо. Гастроли прошли на ура — меня не только накормили, напоили и спать уложили, так еще заставили петь в кредит, то есть за счет завтрашних приемов пищи и ночлега. Конечно, прекрасно, но надо все-таки деньгами разжиться.
Я потыкал на татуировку в надежде, что Сетта откликнется, что Сетта придет, что Сетта меня непременно найдет. Глухо. Ладно, тогда спать.
Разбудил меня настойчивый и громкий стук. Вроде обслуживание номеров я не заказывал. Я, как есть, красивый, молодой и в одних трусах, дарованных мне изначально создателями игры (надо, кстати, как-нибудь обжиться нижним бельем), открыл дверь. На меня сердито смотрела Сетта.
