Ирина Сыромятникова - Житие мое
– Однако, идти туда надо, сэр! – подступился к нему дядя, когда тот спустился вниз. – Не могут они нас не слышать.
Черный маг напряженно вглядывался в пристань.
– Однако, часа два у нас всего, сэр – нудил дядя.
– Сам знаю! Пойдешь со мной.
Они встретились взглядами. Вопросы иерархии были отброшены, разногласия – забыты, теперь у них был общий враг, а это примиряет черных магов лучше любой проповеди.
– И племяша возьмем – у него глаза лучше моих! – великодушно предложил дядя.
Особого счастья от этого предложения я не испытывал, но и возражать не стал – вдвоем им будет сложно уцелеть, а нечувствительному к черной магии человеку туда идти нельзя. Смит раздавал последние указания:
– Того, кто попытается за нами идти – связать и стеречь, наверняка зараженный. К берегу не подходить, даже если я лично буду вас звать. Когда будем возвращаться – окликните, если не ответим – близко не подпускайте, сразу уходите в море. После захода солнца – не ждите, идите в Транк, требуйте помощи.
Капитан катера напряженно кивал, дядя наполнял большие фляги морской водой (именно соль, а не серебро, самое эффективное средство против мелкой нежити, крупную простыми ритуалами вообще не прошибешь).
Мы приближались к берегу самым малым ходом – дядя правил, а Смит выглядывал на берегу всяческие угрозы. В итоге, странную штуковину у причала первым заметил я. Что-то такое бултыхалось в воде. Труп? Дядя подвел шлюпку почти к самому берегу, туда, где шипел на валунах прибой, и волны бросали взад-вперед непонятный белый предмет. Смит первым разглядел, в чем дело, и выругался – это оказался Алех, живой, но замерзший едва не до полусмерти. Беднягу затащили в шлюпку (сам он двигаться не мог) и попытались привести в чувство. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не просто так купался. Алех залез в воду прямо в одежде, даже обуви не снял, притом один рукав рубашки практически отсутствовал, а на щеке белого красовалась длинная царапина. Версию о банальной драке можно было сходу отвергнуть как фантастическую – контингент не тот. Сам Алех рассказать о причинах своего бедственного положения не мог, потому что отчаянно дрожал и уже успел в кровь искусать губы, он только тыкал в сторону тюремного комплекса и водил рукой вверх-вниз.
– Башня? – наугад предположил дядя.
Белый закивал, хотя это больше походило на конвульсии.
– За мной! – скомандовал Смит и спрыгнул на причал.
Я отдал Алеху свою куртку:
– Сиди здесь! На берег не выходи, если мы появимся – окликни. Если не появимся до темноты – плыви к катеру, но их сперва тоже окликни. Там все пуганные сейчас…
В лагере экспедиции было подозрительно тихо, никто не ходил, не разговаривал. Генератор снова заглох, и это наводило на неприятные мысли. Взяв на изготовку фляги с водой и стараясь держаться подальше от окон и дверных проемов, мы клином продвигались вглубь тюремного комплекса, туда, где явственно слышалась какая-то возня.
Водонапорная башня была единственным строением, которое устроители тюрьмы не стали полностью перестраивать, наверное, дело было в том, что жить они там не собирались. Вообще-то, эту штуку надо было назвать "водонапорное озеро" – башня не торчала посреди двора, а прилегала к скале, наверху у нее был огромный резервуар, настоящий пруд, наполовину лежащий на рукотворных опорах. Резервуар наполнялся ручьями, стекающими с гор во время дождя – единственным источником влаги на Острове. Если бы строители ограничились простой плотиной, у их потомков не было бы никаких проблем, но прежние хозяева тюрьмы желали втиснуть куда-то распределительную систему с трубами и заслонками, поэтому древний фундамент надстроили и укрепили, а внутрь плотно-плотно упаковали лестницу и перекрытия. На окна места просто не осталось, единственным светом были масляные фонари, получился такой уютный, темный уголок, будто специально для нежити. К моменту прибытия экспедиции, башня уже сто лет как не запиралась, и никаких отвращающих заклятий на ней не было.
Сейчас у входа в водонапорную башню толпились люди – оставшийся в лагере охранник, повар, и еще тот студент, чьего имени я так и не запомнил. Войти внутрь им не давало тело миссис Клементс, мертвой хваткой вцепившейся в косяк. Одурманенным людям не хватало ума схватить ее за руки, либо нагнуться и проскочить мимо, они тупо тыкались и мешали друг другу, но их было трое, а она – одна.
– Держись, Рина, – выдохнул мистер Смит.
– Это Шорох, он здесь везде! – прохрипела она в ответ (зачарованные напирали).
Дядя нацедил из фляги черпачок морской воды и плеснул в темноту. Раздался звук, напоминающий падение множества сухих листьев, фонарь над дверью вспыхнул ярче, а напор зачарованных ослаб.
– Хватайте их! – приказал мистер Смит, первым выдергивая из кучи дюжего охранника и заламывая ему руку за спину (я сосредоточился на поваре – он был меньше ростом).
Миссис Клементс, замызганная и уставшая, тащилась за нами сама.
– Я думала, это конец, – стонала она. – Они потащили меня с собой!
– Когда же он успел стольких заломать? – пыхтел дядя (доставшийся ему студент начал сопротивляться). – Мы же тут всего неделю.
– Тупоголовые бараны! – шипел сквозь зубы мистер Смит. – Я же говорил, сюда можно брать только местных, или черных, но не этих же ослов!!
Да, в Краухарде попасться на разводку Шороха может только очень маленький ребенок.
– Бессмысленные препирательства, – вздохнула миссис Клементс, – смотритель пропал еще до нашего приезда. Просто здесь активность растет сильнее, чем везде, это надо было учитывать.
– А вот и ваш смотритель! – жизнерадостным тоном объявил дядя.
Между нами и причалом на берегу стоял человек, по всем признакам – мертвый. Нижняя половина лица у него отсутствовала напрочь, рана успела засохнуть и почернеть, а свежей крови в нем уже не было, размякшие ткани оплывали с костей, на месте их удерживало разве что натяжение кожи. В таком виде труп мог сохраниться только на Острове Короля – здесь практически нет насекомых. Почему-то я не хотел знать, на что он способен.
Мистер Смит сдавил шею охраннику и опустил потерявшего сознание человека на землю:
– Рина, присмотри!
Он вышел вперед, преградив мертвецу дорогу, вокруг его рук заплясали невидимые простому глазу нити, целое кружево из черного шелка. Вот она, настоящая магия! Когда плетение было готово, мистер Смит швырнул его вперед, словно ловчую сеть – тело покойного смотрителя мгновенно было опутано и спеленато, а потом стало оседать вниз. Ничто больше не держало его, кости прорвали кожу и на землю шмякнулось вонючее, пузырящееся месиво.
