Надежда Федотова - Пограничный камень мира
- А что ж ты к материной родне не пошел?- помолчав, спросил Ивар, глядя на повесившего нос бродягу. Тот махнул рукой:
- Я ж ведь и не знал их вовсе. А Коннемара большая… Да и кому нужен лишний рот, сударь?
- Ну, я так понял, что за твою мать им неплохо перепало! Глядишь, приняли бы, чего уж там?
- Это навряд ли. Опять же, с деньгами они могли и в место получше перебраться! Где их искать-то, столько лет спустя?..- Финви тяжело вздохнул - воспоминания о беззаботном детстве нагоняли на него тоску.- Так и пошел бродить. Повезло, хоть грамоту знаю! Где кому письмишко накропаю, где историю расскажу из былин - покормят… Так вот и живу. Жил, точнее, покамест вы не пришли.
- Ты и сейчас пока еще не умер,- хмуро отозвался лорд МакЛайон.- Геральдику-то откуда знаешь? Тоже папина заслуга?
- Его,- грустная улыбка тронула губы бродяги.- У меня знаете какая память на картинки!.. Один раз увижу - и всё, запомнил! А в отцовском поместье много всякого было. Свитки, гобелены старинные, с гербами по полям… И монастырь у нас стоял неподалеку. Папа туда много жертвовал, его аббат уважал, ну, и я частенько бывал, понятно… В монастыре такая библиотека!
- Просвещенный у тебя родитель, однако,- пробормотал Ивар.- И со связями. Чего ж ты к монахам-то не подался? И сыт был бы, и обут-одет, и при деле.
- Чтоб там служить,- серьезно сказал Финви,- вера нужна! Настоящая. И постриг принять. В господний храм - да заради сытого брюха?.. Нет, сударь. Не по мне такое. Я уж лучше померзну…
- Ты гляди, Творимир, какой нам праведник попался!- насмешливо фыркнул королевский советник.- Пробы негде ставить… Один вопрос - и что с ним теперь делать?
- Эх,- поразмыслив, махнул рукой русич. Командир вздернул брови:
- Уверен?
- Эх!- кивнул тот. Финви, мало что понимая в этом странном диалоге, настороженно переводил взгляд с одного "наемника" на другого. Ивар помолчал, сосредоточенно выстукивая пальцами по деревянной стене сарая, тряхнул головой и сказал, наконец:
- Ладно. Рискнем.- он посмотрел на бродяжку:- Значит, так, образованный ты наш!.. Можешь выдохнуть, бить не будем. И даже заплатим всё, что обещали… Но есть одно условие.
- Все, что вам будет угодно!- едва не прослезился от благодарности парень. Ивар хмыкнул:
- Ты поосторожнее с обещаниями, балбес. Выполнять ведь придется… Теперь что касается "условия": с этой минуты и до тех пор, пока мы с Творимиром не покинем берегов Ирландии, ты поступаешь к нам на службу. Пока что - мальчиком на побегушках, дальше видно будет… А на тот случай, если захочешь сдернуть пораньше, запомни: вот он,- лорд кивнул на молчащего русича,- тебя при необходимости найдет даже под землей. А когда найдет, церемониться не станет… И я тебе в таком случае очень не завидую.
- Да понял я, понял,- окончательно сник Финви. Признаться, он именно слинять в ближайшее время и планировал… Но, подняв голову, встретился взглядом со льдистыми глазами русича и понял, что дело - швах. Придется служить. "С другой стороны,- подумал он,- хоть живой останусь!.. Еще и при денежках, если повезет… Странные какие-то наемники. Клянусь святой Бригиттой - очень странные!"
- Эх,- напомнил Творимир, взглядом указывая на дорогу. "Ах ты, черт!- спохватился лорд МакЛайон.- Совсем с этим балбесом про все позабыл!.. Нам же у ворот быть надо. Письмо, вероятно, леди уже прочитала… И, значит, с минуты на минуту пришлет за нами кого-нибудь. А мы тут по задворкам бродяг трясем!"
- Пошли,- велел Ивар, выворачивая из-за угла сарая. Творимир кивнул Финви и двинулся следом. Повесивший нос проводник, за неполные пять минут поднявшийся в должности до личного слуги сразу двух подозрительных иноземцев, плелся в хвосте. Парнишка думал о том, что в портовые таверны он больше - ни ногой. И еще о том, что ново обретенные хозяева - вовсе никакие не наемники!.. Фамилии знатных людей Ирландии, что Финви услыхал еще тогда, сидя под столом… Упорное стремление попасть именно к О`Нейллам, хотя предложения были и получше… И, наконец, тот свиток с королевской печатью! "Вот это ты влип, дружок!- про себя горько усмехнулся бродяга.- Вот это ты влип…"
***
Брат Колум поднял голову от исписанного наполовину листа и бросил озабоченный взгляд на сморщенный огарок свечи. Надолго ее не хватит, успеть бы закончить… Свечи стоили недешево, равно как и бумага, но если первые закупались на всю общину, то с пергаментом дела обстояли сложнее - на него приходилось зарабатывать самому. Потому как одно дело - ведение летописей (что являлось его почетной обязанностью), и совсем другое - личные записи! К конспектированию всякого рода событий, далеких от истории и служения Господу, у брата Колума имелась особая склонность. В бытность свою странствующим монахом, он частенько жертвовал вечерней молитвой, чтобы послушать в каком-нибудь кабачке красноречивого сказителя и под шумок записать новую занятную историю. После, разумеется, искупая сей маленький грех ночными бдениями… Однако на Скеллиг-Майкл барды не захаживали, а послушники да паломники, устремленные помыслами ко Всевышнему, ничего любопытного брату Колуму поведать, как правило, не могли. Посему монах в основном живописал природу, особенности поведения птичьих колоний, коих на острове был не один десяток, да изредка - когда в бедной на события жизни Скеллига происходило что-нибудь мало-мальски интересное, вел свой маленький дневник.
Как раз этим он сейчас и занимался, тревожно косясь на дрожащий свечной огонек и сжимая в измазанных чернилами пальцах перо. Для личных записей брат Колум определил себе ночное время: днем ему и без того было чем заняться, к тому же келью он делил с братом Далланом, который спал как убитый, и которому, по причине полной слепоты, свет не мешал совершенно… Наконец, летописец попросту стеснялся этой своей маленькой слабости к "пачкотне бумаги" (как пару раз обронил прагматичный брат Лири), и предпочитал держать ведение дневника в секрете… Само собой, остальные члены общины прекрасно знали, отчего в келье брата Колума иногда по полночи горит свет, но предпочитали помалкивать, чтобы не смущать товарища. Аббат закрывал глаза на стремительный расход свечей, остальные монахи отдавали вечно нуждающемуся в бумаге брату излишек своего рыбного улова для продажи, послушники - из тех, кто давно жил на Скеллиге, старались каждый раз привезти с большой земли то чернил, то пучок заточенных гусиных перьев, а то, если удавалось выгадать пару монет, и лист-другой пергамента. Даже брат Лири, который поглядывал на любителя поскрипеть пером с некоторым ехидством, старался не слишком часто прохаживаться на этот счет: брата Колума на Скеллиге уважали за ученость и любили за добродушный, смешливый характер…
