Евгения Евстра - Отступница
Я так, естественно, не умела, поэтому, одарив перепуганного ангела злобным взглядом, решила никуда не бежать и тоскливо пробормотала:
— Ну вот… Кто поспел, того и съели…
…Нечто вздрогнуло, опасливо на меня покосилось и неуверенно сделало шаг назад…
Стешка был уверен в успехе своего мероприятия на все сто процентов. А зря! Странная парочка, вместо того, чтобы слаженно заорать и удрать куда подальше, или хотя бы извиниться, поступила неадекватно. Сначала его тупо (и что самое обидное молча!) разглядывали, что немало смутило лешего, потом мужик с бабьем визгом взлетел (с этим Стешка вообще впервые столкнулся!) на дерево, оставив девку одну против разгневанного Хранителя леса. А шальная деваха вместо того, чтобы просить пощады решила вроде как его (лешего! к тому же несъедобного!) съесть!
«Совсем от этих баб житья не стало! — раздосадовано думал, сдавая назад и призывая Силу леса Стешка, — Надо же, такая молодая, а уже такая наглая! Ладно бы еще магом была… А это что еще такое?!..» — леший прищурился, чтобы получше разглядеть руку девушки. Золотая вязь на ее запястье светилась, разгораясь с каждой секундой все ярче…
— Мать моя, лягушка! — вдруг взвизгнуло существо, заставляя меня нервно вздрогнуть. — Дарка! Ой-ёй! Прости, прости меня, прекрасная дева! — оно кинулось ко мне и упало на колени.
Если учесть, что и раньше — то создание еле-еле доставало мне до пояса, то теперь и вовсе валялось в ногах.
— Не губи, Дарочка, пожалуйста… — взвыл оно. — Обознался я, веришь? Вижу я, добрая ты, отзывчивая! Не губи, Богом молю! Детишки у меня маленькие, жинка дома ждет, волнуется! Прости-и-и…
Я удивленно глянула вниз, усиленно соображая, кто из нас кого собрался губить.
— Как ты меня назвал?!
— Дарочкой… — испуганно прошелестело создание. — Не нравится? Прости меня беспутного!..Прости, красавица!
Я невольно поморщилась — нашел красавицу:
— Прекрати! Лучше скажи, почему ты меня Дарочкой зовешь, а?
— Так ведь Дар в тебе открытый и Посвящение вроде как не пройдено еще, да?
— Ну.
— Так ведь таких Дарками обычно и кличут… — вконец растерялся он.
— Ага, — так вот что имел ввиду страж в Таолине, — а ты кто?
— Так я это… — шмыгнул носом хулиган. — Хозяин местный — леший. Неужто не признала? Вот этот лес — охраняемая мною территория…
— Леший?!!
— Д-да, — снова испугалось существо. — А что это плохо?..
— Да нет, — растерялась я, — нормально, наверное… В Чароне, по крайней мере. Тебя как зовут-то, леший?
— С-стешка… — леший, судорожно вздрагивая, протянул мне мохнатую лапку.
— Далия, — представилась я, пожимая протянутую конечность.
Лапка была маленькой, горячей и меленько дрожала.
— Да что ж ты так боишься! Ведь только сейчас сам на меня напасть пытался!
— Не хотел я! Обознался! — снова запричитал Стешка.
— Тихо-тихо. Я не сержусь, — как можно более спокойно попыталась сказать я. — Я просто хочу понять, чего ты так испугался, я вроде не кусаюсь…
— Так ты же Дарка!!! — с ужасом возопил леший.
— И что?! Что в этом плохого?!
— Как что? Будто не знаешь… На измор меня берешь, да? — сник Стешка. — Живым мне не уйти… Эх…
— Издеваешься?! — рявкнула я, разозленная непонятными высказываниями и абсурдностью ситуации, по запястью прошла судорога, вязь засветилось, заставив лешего в ужасе отскочить в сторону.
— Я скажу, все скажу… — попятился леший, попутно срывая с себя маскировку. — Только не злись!
Через несколько секунд передо мной стояло маленькое пузатенькое существо, с короткой шерсткой коричневого цвета, огромными темно-зелеными глазами на измазанной грязью физиономии. Вокруг него беспорядочно валялись ветки, колышки, листья и прочий маскировальный аппарат. Сам леший, растеряв все свое «боевое» очарование, остался в зеленых портках на подтяжках, и отчаянно клацая зубами от ужаса начал объяснять:
— С того момента, как у тебя был открыт Дар и до Посвящения, ты являешься Даркой… И поэтому опасна…
— Чем?!
— Ну, во-первых, ты не контролируешь Силу, а во-вторых, вы, маги, создали защитные амулеты и в случаи опасности он грозит разорвать твоего обидчика в клочья.
— Амулеты?
— Ну да. Вот этот рисунок на твоем запястье… Если ты испугалась чего-то или очень сильно злишься, он реагирует на это, как на прямую угрозу жизни. Но с другой стороны защищает тебя от себя самой, чтобы ты не смогла навредить себе непреобразованной Силой…
— Но мне сказали, что вязь — это своеобразная Метка…
— В каком-то смысле, так оно и есть. Поначалу это просто защитный амулет — Метка открытого Дара, а после Посвящения он теряет силу и преобразуется в Знак… Может его и еще как используют — не знаю… Неужели ты не знала обо всем этом, Дарочка? — удивился Стешка.
— Не знала.
— Странно… — пробормотал леший. — Об этом все Чароновцы знают… Да и возраст у тебя уже о-го-го, чего-то здесь не чисто…
— Да чего же вы все к возрасту моему пристали! — взвыла я. — Вроде молодая еще, а вас послушать, так закапывать давно пора!!
— Ой, Дарочка, только не волнуйся… — завел было леший.
— Меня зовут Далия!!
— Ладно-ладно. Как скажешь…
— Вот именно: как скажу! — вконец разозлилась я. — О том, что ты меня видел, никому не болтай. Узнаю, придушу собственноручно. Даркой меня называть не смей! И прекрати, наконец, со мной, как с юродивой разговаривать! — вязь обожгла запястье и я вовремя вспомнив, чем это грозит, замолчала.
Бледный как полотно леший усиленно кивал головой…
Звенящую от напряжения обстановку умудрился разрядить ангел, до сих пор тихо и мирно заседавший на дубе. Благоразумно решив, что опасность миновала, адепт света соизволил начать спускаться вниз. Идея была хорошая, а вот исполнение… Ветка находилась метрах в трех от земли и спрыгнуть Эммануил побоялся, взмахнуть крыльями тоже не получилось — мешала густая листва дерева (оставалось только догадываться, как он туда взлетел).
Приняв решение спускаться посредством «слазания», ангел легко повис на руках и перецепившись поудобнее начал раскачиваться, дабы перемахнуть в прыжке через буйно разросшуюся внизу крапиву. Растрескавшаяся кора под его весом хрустнула, и Эммануил неуклюже хлопнув крыльями упал вниз.
Матерая крапива радостно приняла несчастного и по полной программе одарила целебным эффектом. Ангел взвыл и, вскочив с места, начал лихорадочно носится по берегу, почесываясь и причитая. Ахнув, я бросилась за ним, тщетно пытаясь скрыть улыбку, а вот Стешка смеялся в голос, чем злил Эммануила еще больше.
